Фредерик Коплстон - История средневековой философии

• Название: История средневековой философии
• Автор: Фредерик Коплстон
• Жанр: Философия

Эта книга - пересмотренный и дополненный вариант "Средневековой философии", которая была опубликована в 1952 г. в рамках выпускаемой издательством "Метьюен" серии книг для домашнего чтения. Общий план предыдущей работы остался нетронутым. Однако в данном томе гораздо подробнее говорится о христианской мысли в античности. Кроме того, значительно расширено изложение исламской и иудейской средневековой философии.

Более детально рассматриваются ведущие мыслители, такие, как Аквинат, Скот и Оккам философское обсуждение проблем, поставленных средневековыми мыслителями, по необходимости пришлось свести к минимуму. Однако некоторые общие представления о средневековой философии нашли выражение в первой и последней главах.

---

Пожалуй, можно представить дело следующим образом.

Как христианский теолог, Аквинат верит, что человек имеет сверхприродную цель и что церковь существует, чтобы дать ему возможность достичь эту цель. Следовательно, он мыслит церковь как нечто по своей значимости превосходящее государство; и он убежден, что в случае столкновения между сверхприродной целью человека и тем, что представляется его мирскими интересами, последние должны быть подчинены первой. Но, как философа, Аквината интересует политическое общество в целом. Оно является естественным установлением, предшествует церкви и имеет собственные основания. Отсюда следует, что даже христианское государство верховодит в сфере своей компетенции и что его правитель - не просто наймит церкви или представитель папы. Однако в вопросах, связанных с человеческим спасением, государство должно считаться с мнением церкви и помогать ей[513].

Переплетение теологического и философского подходов обнаруживает себя и в других отношениях. Например, Аквинат как философ склонен рассматривать государство как целое, а индивида - как часть и подчеркивать, что назначение государства - стремиться к общему благу, а обязанность индивида - подчинять свои частные интересы общему благу. Но даже если оставить в стороне веру Аквината в естественный нравственный закон и естественные права, которые должно уважать всякое государство, то его теологическое убеждение, что призвание человека выходит за рамки политического общества, явно не позволяет ему видеть в индивиде всего лишь члена мирского общества.

Может показаться, будто Аквинат просто добавляет теологическую надстройку к политической теории Аристотеля.

Очевидно, в этом есть доля истины. Аристотелю была неведома христианская теология: Аквинат присовокупляет ее. В то же время Аквинат пытается найти то, что мы могли бы назвать местами для вставок. Например, Аристотель заметил, что хороший гражданин не обязательно обладает качествами хорошего человека. И это замечание Аквинат может использовать для оправдания различия между хорошим гражданином и подлинным христианином. Далее, хотя Аристотель подчеркивал общественную природу человека, общеизвестно, что возвышеннейшими деятельностями человека он считал такие, которые хотя и предполагают общество, но легче всего могут осуществляться в одиночестве и делать человека относительно самодовлеющим. Аквинату нужно было лишь преобразовать аристотелевские представления о чисто интеллектуальной и теоретической деятельностях в христианские идеи религиозного созерцания и личностного единения с Богом. Это, конечно, значительное преобразование. Однако, с точки зрения Аквината, здесь - место для вставки.

Когда Аквинат мыслит как философ, черпающий вдохновение у Аристотеля и интересующийся понятием политического общества в целом, его трактовка правления весьма широка. Возможны разные типы правления, и ни один из них не предназначен Богом для всех людей. Аквинат предпочитает "смешанное" устройство общества, иными словами, монархию, которая ограничена не только совестью и уважением к установившемуся обычаю и существующим законам, но и элементами аристократии (правления лучших) и демократии[514]. Однако действительно важно, чтобы правление осуществлялось ради общего блага. Вероятно, нам не следует настаивать на буквальном толковании его замечаний о том, что законотворчество принадлежит "всему множеству людей либо государственному лицу, которое печется обо всем множестве"[515], или что государь "не имеет законодательной власти, если не выступает представителем многих"[516]. Некоторые авторы усмотрели в этих замечаниях доктрину народного суверенитета, т. е. суверенитета, данного Богом всему сообществу, которое может либо само пользоваться им, именно в качестве сообщества устанавливая законы, либо препоручить его какому-то лицу или группе лиц.

Но при истолковании таких замечаний мы, очевидно, должны учитывать контекст. И можно доказать, что во втором из приведенных замечаний Аквинат скорее говорит об избранных государях, нежели излагает абстрактную теорию правления вообще. Во всяком случае, Аквинат понимает, что лучше пытаться предотвратить вырождение монарха в тирана, внедряя в общественное устройство элементы аристократического и народного контроля за его деятельностью, нежели столкнуться с ситуацией, в которой тираноубийство представляется единственным реальным выходом.

Трактат Аквината De regimine prindpwm, или De regno ("О царствовании"), был адресован Гуго III Кипрскому[517]. Некоторые авторы придают большое значение факту, что в своем стремлении удержать Гуго от соблазна тиранического правления, Аквинат апеллирует к личным интересам монарха. Стремясь к собственной выгоде, а не к общему благу, тираны отталкивают уже имеющихся и возможных друзей; им приходится раскошеливаться на свою охрану; и они жертвуют вечной наградой ради мимолетных выгод. Однако хотя Аквинат действительно подробно пишет обо всем этом, с учетом возможностей средневекового монарха понятно, что он не мог не попытаться убедить государя в том, что благое и справедливое правление отвечает его личным интересам. И в той же работе Аквинат говорит напрямик, что управление королевством должно быть организовано так, чтобы наиболее успешно предотвратить возможность превращения короля в тирана. Следовательно, несмотря на все те обращения к мотивам расчетливого и личного интереса, которые предполагают наличие возможности установления тирании, Аквинат явно предпочитает, чтобы существовали конституционные ограничения власти монарха.

Мысль Аквината о двух сферах - церковной и государственной - и о равновесии двух властей в основном разделял великий поэт Данте (1265-1321). Правда, в их мировоззрениях были и различия. Аквината интересовал главным образом средневековый король, феодальный монарх, тогда как Данте гораздо больше интересовала идея империи. Однако это различие легко объяснимо, если вспомнить об обстоятельствах жизни поэта. Ведь он стал свидетелем последствий ссор между папством и империей и был вовлечен в распри между папской и имперской партиями. Поэтому он, естественно, был склонен мыслить в терминах церкви и империи и в своей книге "О монархии" (De monarchia) защищал дело императора. По его мнению, светская монархия, т. е. всеобщая империя, необходима для благоденствия человека. Если должны быть достигнуты и сохранены мир и свобода, то должен быть и верховный светский судья и правитель. Данте был склонен идеализировать империю и пренебрегать тем фактом, что средневековая империя, которая в действительности никогда не была всеобъемлющей монархией даже в границах христианского мира, становилась все более несостоятельной. Данте также пытался показать, что императорская власть произошла непосредственно от Бога и что выше императора нет никого из людей.

В то же время, хотя симпатии Данте и были на стороне императора, а симпатии Аквината - на стороне папы, поэт не пытался отрицать духовную юрисдикцию папства, и его философские принципы более или менее совпадали с принципами Аквината. Он разделял представления Аквината о человеке и его участи, признавал две власти и две сферы юрисдикции, а то, что он идеализировал империю и говорил о происхождении власти императора непосредственно от Бога, не означало, что он поддерживал монарший деспотизм или тиранию. Практической причиной, по которой он отстаивал дело императора, была его вера, что только посредством империи (как он ее себе представлял) может быть достигнут мир. По его мнению, достижению мира препятствовали притязания папства на светскую юрисдикцию (заодно с духовной) и его политический курс. С теоретической точки зрения он соглашался с учением папы Геласия 1, согласно которому ни духовная, ни светская власти не должны пытаться отвоевывать полномочия друг у друга. И такова же, разумеется, была точка зрения Фомы Аквинского. 1 акие папы, как Иннокентий III и Иннокентий IV, возвысили власть и положение папства и в теоретическом, и в практическом отношении. Однако, как мы отметили, самое крайнее свое выражение папские притязания нашли в булле Бонифация VIII Unam Sanctam (1302). Бонифаций, неотрицая, правда, теории двух властей, настаивал на том, что, хотя церковь на самом деле не должна владеть светским мечом, им владеют светские монархи, т. е. христианские монархи, лишь в случае их подчинения церкви. Духовная власть - судья светской власти, сама же духовная власть подсудна только Богу.

В конце буллы Бонифаций утверждал, что для спасения "каждого человеческого существа" необходимо, чтобы оно подчинялось римскому первосвященнику. Следовательно, может показаться, будто пала заявляет, что его юрисдикции подлежат все монархи, и христианские и нехристианские. Однако очевидно, что он не надеялся на то, что мусульманский суверен, оставаясь мусульманином, признает папскую юрисдикцию, хотя, несомненно, был убежден, что если мусульманский правитель хочет быть спасен, то он должен обратиться в христианство и в таком случае признать верховенство папы. Поэтому мы можем считать, что Бонифаций обращался в действительности к христианским правителям, каковых, вероятно, рассматривал как единственных светских правителей, обладающих законной властью.