Йоханна Спири - Хайди, или Волшебная долина

• Название: Хайди, или Волшебная долина
• Автор: Йоханна Спири
• Жанр: Детская проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91921-143-3

Маленькая сирота Хайди и ее суровый дед живут в швейцарских Альпах. Такие разные по характеру и взглядам на жизнь, они тем не менее очень привязаны друг к другу и прекрасно ладят. Открытая и добрая девочка всегда готова помочь окружающим, и люди платят ей тем же…

---

— Дедушка, мне обязательно нужно вниз, к бабушке, она меня ждет.

— Сейчас слишком много снегу навалило, — возразил дед.

Но эта мысль накрепко засела в голове у Хайди. Бабушка велела ей передать, что она должна пойти к ней! Дня не проходило, чтобы она по пять-шесть раз не приставала к деду:

— Дедуля, мне надо вниз, к бабушке, она меня ждет! Мне, правда, надо к ней!

На четвертый день, когда ударил такой мороз, что сухой снег громко скрипел при каждом шаге, а солнышко смотрело в окно прямо на высокий стул Хайди, которая как раз завтракала, девочка вновь обратилась к деду:

— Ну уж сегодня, дедушка, я непременно должна пойти к бабушке, она уже так давно ждет.

Старик встал из-за стола, поднялся на чердак и принес вниз большой мешок, служивший Хайди одеялом.

— Ну пошли! — сказал он.

Вне себя от радости девочка выбежала из хижины на улицу, в блистающий снежный мир. В старых елях сегодня было совсем тихо. На их разлапистых ветвях лежал ослепительный снег, и все кругом искрилось и сверкало. Захваченная этой красотой, девочка воскликнула:

— Дедушка, дедуля, иди скорей сюда! Смотри, сколько на елках серебра и золота!

Дедушка пошел в сарай и вынес оттуда санки. С одной стороны к ним была приделана палка, при помощи которой, сидя на плоском сиденье, можно было задавать санкам нужное направление, упираясь в снег то одной, то другой ногой. Налюбовавшись по требованию Хайди заснеженными елями, старик уселся на санки, посадил девочку впереди себя, укутал ее поплотнее в мешок, чтобы не замерзла, крепко прижал к себе левой рукой, а правой взялся за палку и оттолкнулся обеими ногами.

Сани с такой скоростью понеслись с горы, что Хайди почудилось, будто она, точно птица, летит по воздуху. Девочка завизжала, и тут же сани остановились точнехонько перед хижиной Козьего Петера.

— Ну, теперь ступай в дом, а как начнет темнеть, выйди опять на дорогу.

Он повернулся и пошел обратно, волоча за собою сани.

Хайди храбро открыла дверь и вошла в хижину. Она попала в кухню, черную от копоти, где стояли плита да небольшая полка с мисками. Девочка увидела еще одну дверь, открыла ее и очутилась в тесной горнице. Это не была пастушья хижина, как у ее деда, где имелись только одна большая комната да чердак, нет, это был старый крохотный домишко, где все было тесным, узким и убогим. Едва ступив в горницу, Хайди очутилась возле стола, за которым сидела женщина и штопала Петерову фуфайку. Хайди сразу эту фуфайку признала. А в углу за прялкой сидела маленькая сгорбленная старушка. Хайди мгновенно все сообразила, подошла к старушке и сказала:

— Здравствуй, бабушка, вот я и пришла к тебе, а ты, верно, думала, что я еще нескоро приду?

Старушка подняла голову и нащупала протянутую ей руку. Крепко сжав ее, она немного подумала, а потом спросила:

— Так ты и есть та девочка, которая живет наверху, у Горного Дяди? Хайди?

— Да. Это меня дедушка привез на санках!

— Да как же такое возможно? У тебя ручка совсем теплая! Бригитта, скажи, неужто же Горный Дядя сам привел девочку?

Штопавшая фуфайку мать Петера по имени Бригитта встала из-за стола и с любопытством оглядела Хайди с ног до головы. Потом сказала:

— Не знаю, матушка, может, ребенок что и путает насчет Горного Дяди.

Но Хайди, решительно взглянув на женщину, твердо заявила:

— Ничего я не путаю. Я прекрасно знаю, кто меня сюда привез и кто меня завернул в одеяло, — это мой дедушка.

— Знаешь, Бригитта, похоже, Петер нам все лето дело говорил, а мы-то ему не верили, думали, он придумывает, — сказала бабушка. — Да и кто бы поверил, что такое возможно? Я-то думала, ребенок и трех недель там у него не проживет. А как она выглядит, Бригитта?

Бригитта между тем основательно разглядела девочку и вполне могла уже рассказать, как она выглядит.

— Она, мама, крепкого сложения, как и Адельхайди, — отвечала дочь. — Но глаза у нее черные и волосы кудрявые, как у Тобиаса и у самого Горного Дяди. По-моему, она похожа и на отца и на мать одновременно.

Хайди тоже зря времени не теряла: она внимательно огляделась кругом и все хорошенько рассмотрела.

— Знаешь, бабушка, вот тут ставень все время стучит. Дедушка забил бы один гвоздик, и он бы перестал хлопать, а то ведь так стекло может разбиться. Вот, смотри, опять хлопает!

— Ах, дитятко, смотреть-то я и не могу, зато слышу хорошо, и не только как ставни хлопают.

— У нас тут, как ветер дует, все скрипит и трещит да во все щели задувает. Все еле держится, а ночью, когда дочка с внуком спят, мне иной раз так боязно бывает, вдруг крыша обвалится и прибьет нас всех насмерть. И некому у нас хоть что-нибудь починить, Петер ничегошеньки в этом не смыслит.

— А почему ты не видишь, как ставень хлопает, бабушка? Смотри, вот опять, опять!

И девочка ткнула пальцем в непослушный ставень.

— Ах, дитятко, я вообще ничего не вижу, совсем ничего, а не только этот ставень, — пожаловалась старушка.

— А если я выйду и совсем открою ставни, тогда здесь будет светло и ты сможешь видеть, а, бабушка?

— Нет, деточка, и тогда я ничего не увижу, я уж никогда света белого не увижу!

— Нет, бабушка, если ты выйдешь из дому, на снег… он такой белый-белый, ты непременно его увидишь, пойдем со мной, я так хочу тебе его показать.

Хайди схватила старушку за руку и уже собралась потянуть ее за собою. Ведь это так страшно, что бабушка совсем ничего не видит!

— Оставь меня, добрая душа, мне везде будет темно, что на белом снегу, что на ярком солнышке, свет не достигает больше моих глаз.

— Значит, надо подождать до лета, бабушка, — пролепетала Хайди, все еще испуганно пытаясь найти хоть какой-то выход. — Я думаю, летом, когда солнышко так сильно греет, а вечером желает горам доброй ночи и все кругом такое красное, прямо огнем горит, а желтые цветочки блестят, как золотые… тогда-то уж тебе будет светло?

— Нет, деточка, я больше никогда не смогу увидеть, ни огненных гор, ни золотых цветов. Для меня на земле повсюду только мрак.

И Хайди разрыдалась. Горестно всхлипывая, она продолжала спрашивать старушку:

— А кто может тебе помочь, бабушка? Кто может сделать так, чтобы ты опять увидела белый свет? Никто? Никто-никто не может?

Старушка пыталась утешить девочку, но это ей нескоро удалось. Хайди почти никогда не плакала, но уж если начинала, то печаль ее длилась очень долго. Бабушка и так и сяк пыталась ее успокоить, жалобные всхлипы девочки камнем ложились ей на сердце. Наконец она проговорила:

— Ну иди сюда, иди ко мне, добрая душа, я хочу тебе что-то сказать. Понимаешь, когда человек ничего не видит, то он радуется каждому доброму слову, и мне очень приятно слушать, как ты говоришь. Иди, сядь со мною рядышком, вот так, и расскажи мне, как тебе там, наверху, живется, что ты делаешь и что делает твой дедушка, я раньше хорошо его знала. А теперь я уж несколько лет ничего о нем не слыхала, разве что иногда от Петера, да он ведь много не скажет.

Новая идея овладела Хайди, она моментально вытерла слезы и сказала ласково:

— Погоди, бабушка, вот я все расскажу дедуле, и он сделает так, чтобы ты увидела свет, и еще он все в доме починит, все приведет в порядок.

Старушка не проронила ни слова, а Хайди принялась подробно и очень живо рассказывать о своей жизни с дедом, о пастбище и о нынешнем, зимнем, житье-бытье. Рассказала и о том, что дедушка может что угодно сделать из дерева: лавки, стулья, красивые ясли, куда можно класть сено для Лебедки с Медведкой, и корыто для купания на солнышке, и новые плошки для молока, и новые ложечки. Хайди с жаром описывала все эти красивые вещи, которые получаются из куска дерева, рассказывала, как она часами стоит и смотрит на деда и как ей самой хочется сделать что-нибудь такое.

Старушка слушала ее с большим вниманием и лишь изредка вставляла:

— Ты это слышишь, Бригитта? Слышишь, что она говорит о Горном Дяде?

Внезапно раздавшийся топот у дверей прервал рассказ Хайди. В горницу вошел Петер и от изумления при виде Хайди широко раскрыл глаза и замер на пороге. А потом расплылся в улыбке, когда она крикнула ему:

— Здравствуй, Петер!

— Надо же, неужто он уже вернулся из школы? Давненько время для меня так быстро не бежало! — удивленно воскликнула бабушка. — Здравствуй, внучек! Как дела с чтением?

— Все так же, — отвечал мальчик.

— Ох ты Господи, — вздохнула бабушка. — А я-то думала, что с осени, когда тебе двенадцать стукнуло, все переменится.

— Бабушка, а почему, когда исполняется двенадцать лет, что-то должно перемениться? — с любопытством спросила Хайди.

— Я только хотела сказать, что он теперь уже большой, мог бы получше учиться, особенно чтению, — пояснила бабушка. — У меня на верхней полке лежит молитвенник, и там такие красивые песни, я давно их не слыхала, а память меня подводит, я уж их не помню, вот и надеялась, что внучек мой выучится читать, но у него никак это не получается, трудно ему.