Николай Бодров - Пришельцы. Выпуск 2

• Название: Пришельцы. Выпуск 2
• Автор: Николай Бодров
• Издательство: Каменный пояс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88771-100-3

В альманахе представлены произведения уральских писателей-фантастов.

---

Кирилл вышел на дорожку и посмотрел в глубь сада. В тени яблони, в ромашковых и колокольчиковых зарослях, явно кто-то прятался.

— Посмотрим, посмотрим, — пробормотал Кирилл. Мягко ступая, он осторожно двинулся по дорожке. Подходя к зарослям, даже присел, чтобы незаметно подкрасться.

— А вот сидеть на голой земле нехорошо! — громко произнес Кирилл, выпрямляясь во весь рост. Сначала он видел макушку со смешными хвостиками-ушками, теперь — серьезное, даже строгое, лицо.

— А я не на земле сижу, — Катя слегка подвинулась, показывая, что сидит на маленькой досочке, положенной в траву. Рядом возвышалась охапка сорванных одуванчиков, ромашек, васильков и стеблей каких-то непонятных растений. В руках Катя держала сплетаемую гирлянду из цветов.

— Красивый венок получается, — сказал Кирилл. — Я таких раньше никогда не видел.

Катя вплела очередную ромашку, вытянула из охапки желтый одуванчик и показала Кириллу.

— Какой цвет ты видишь?

— Желтый, — ответил Кирилл.

— Я не так спросила, — покачала головой Катя. — Как ты его видишь?

— Как маленькое солнышко, — сказал Кирилл, улыбаясь.

— Нет, — Катя зажмурилась и завертела головой. — Ты сравниваешь. А попробуй одними словами сказать, как ты видишь этот цвет?

— Ну-у как, как? — Кирилл сел напротив прямо в траву и посмотрел на Катю снизу вверх. — А разве можно цвет ни с чем не сравнивать? Бывает цвет просто желтый, а бывает — светло-желтый, темно-желтый…

— Нет-нет! — Катя замахала рукой. — Я совсем про другое. Вот для меня это желтый цвет, — она ловко вплела одуванчик в гирлянду, — и для тебя это желтый цвет, но ты его так только называешь, а видишь, может быть, зеленый или синий…

— Подожди-подожди, — остановил ее Кирилл. — Как это — зеленый или синий? Я что, дальтоник?

— А что такое — дальтоник?

— Это человек, который не различает некоторых цветов. Например, красный цвет он видит как зеленый.

— А зеленый. — как красный?

— Нет, зеленый для него тоже зеленый.

Катя задумалась на некоторое время, потом решительно замотала головой.

— Я про другое говорю. Ты все цвета различаешь, но видишь их по-другому. А другой человек совсем по-другому. Ну, не знаю, как сказать! — Она замолчала и от напряженного раздумья сдвинула брови. — О, придумала!

— Она обрадованно посмотрела на Кирилла.

— Я вижу радугу так: красный, оранжевый, желтый… — Называя цвет, она загибала пальчик. — Это цвета так называются, их все так называют, потому что мама так научила или в детском саду так научили. Но я подумала, что тот цвет, который все называют красным, я вижу красным, моя мама — желтым, ты — синим. И никому это странным не кажется: каждый привык к своим цветам и не знает, что может быть по-другому. Вот!

Кирилл во все глаза смотрел на Катю, а потом только и сказал:

— Ого!

Катя продолжила вплетать цветы в гирлянду. Кирилл начал осматриваться вокруг, пытаясь представить, как бы мог выглядеть этот мир глазами другого человека. На память приходило только негативное изображение цветной фотопленки.

— Вот! — снова сказала Катя, обернув гирлянду вокруг своей головы. — Хорошо получилось?

— Очень красиво! — без всякого преувеличения похвалил Кирилл.

Катя довольно улыбнулась, сложила гирлянду на коленки и принялась заплетать ее в кольцо. Неожиданно подул ветер; он пробежался по верхушкам яблонь, прошелестел в листве и затерялся в зарослях травы. Кирилл посмотрел на закивавшие цветками колокольчики, потом осторожно встряхнул их; сиреневые венчики беззвучно качнулись.

— Катя, а как у тебя получается, что колокольчики звенят?

— Очень просто, — сказала Катя и двумя пальчиками несильно толкнула стебель; раздался тихий хрустальный звон.

А ведь мне тогда не послышалось, подумал Кирилл. Он снова повторил свою попытку, но цветы молчали.

— У меня не звенят, — сказал он.

— А у меня звенят, — Катя что-то поправила в своем плетении. — Но зато ты их слышишь.

— Почему же они не хотят звенеть в моих руках?

— Потому что у меня каждый охотник желает знать, где сидит фазан, а у тебя — фазан сидит, где знать желает охотник каждый; или все наоборот. Вот так! — Она надела венок на голову, склонила ее к плечу и лукаво улыбнулась. — Я вижу то, что не видишь ты, и ты видишь то, чего я не вижу. Но зато ты слышишь мои колокольчики. Ладно, пойду маме покажусь.

Она вскочила со своего места, поправила венок и вприпрыжку побежала по дорожке. Прежде, чем исчезнуть за углом дома, она на миг обернулась и помахала Кириллу рукой. Кирилл, продолжая сидеть на траве, приподнял руку, слабо помахал в ответ. Потом он лег в траву, раскинул руки и стал смотреть в безоблачное небо.

По зеленому небу плыли голубые облака, сияло синее солнце, среди ярко-желтой травы росли оранжевые деревья, с ветвей свисали фиолетовые яблоки и сиреневые мандарины… А может, у каждого человека и вкусовые ощущения свои собственные: то, что одному горько, другому кисло. А запахи? Их ведь тоже нельзя описать, можно только с чем-нибудь сравнить. Попробовав пирожное, многие скажут, что у него апельсиновый привкус; но вкус апельсина у каждого будет свой. А звуки?! Я слышу низкий голос и говорю, что это бас, а кто-то слышит тот же самый голос и тоже говорит, что это бас, но в его мозгу этот голос звучит для него так же, как для меня тенор. Если бы я мог вселиться в чье-то тело и посмотреть на мир чужими глазами, услышать звуки при помощи иного слуха, ощутить запахи другим обонянием, то я попал бы на другую планету! Совершенно на другую! Хотя все мы находимся на одной земле, дышим одним воздухом и пьем одну воду, но живем в разных мирах, в параллельных мирах! Как же это необычно, невероятно здорово! И даже в голову не могло прийти! А маленькой Кате — пришло! Она даже над этим не задумывалась, наверное, она просто знала, что это так!

Кирилл вдруг ощутил соленый вкус во рту. Он быстро сел и провел рукой по верхней губе; ладонь оказалась в крови. Ну, этого еще не хватало! На солнце перегрелся, что ли? Кирилл медленно поднялся, задрал кверху голову и, хлюпая носом, медленно направился к флигелю. Кровь шла носом и довольно сильно. «Точно, перегрелся! — думал Кирилл. — Или это от нервного потрясения? Может ли такое быть? Ну, а если — да? Удивительно, если именно от этого у меня идет кровь. Нет, все-таки перегрелся».

Идти было очень неудобно: все время приходилось выворачивать глаза книзу, чтобы видеть дорогу. Но пару раз Кирилл обо что-то споткнулся и чуть было не упал. Он зажимал нос руками, чувствовал, как кровь течет по щекам, по губам, по подбородку, стягивает кожу подсыхающей корочкой, и боялся запачкать рубашку. Наконец он вошел во флигель, сунул руки под гвоздик рукомойника; в раковину полилась красная вода. «Вот теперь мне понятно выражение — голубая кровь, — усмехнулся Кирилл. — А для кого-то она, может быть, зеленая или желтая… Бр-р!»

Он умылся, стянул с себя рубашку и, чтобы не опускать голову, поднял рубашку кверху, осматривая: не закапал ли? Удивился: все было в порядке. Кирилл, не опуская головы, проследовал в глубь комнаты, на ощупь повесил рубашку на спинку кровати и осторожно лег поверх одеяла. Хлюпнув несколько раз носом и повозившись немного, чтобы поудобнее устроиться, Кирилл замер в ожидании полного выздоровления. Глаза сами собой закрылись, в висках гулко пульсировала кровь. Все-таки я перегрелся, вновь подумал Кирилл. Может, на реку сходить? Там прохладнее. На фиолетовый берег оранжевой реки! Интересно, а раньше кто-нибудь додумывался до этого? Если да, то, скорее всего, художники. Надо будет почитать что-нибудь о живописи, о цветопередаче да и о самих художниках. Не зря они пили абсент: кажется, он вызывает цветовые галлюцинации…

Вскоре кровотечение прекратилось. Кирилл полежал еще с полчаса для порядка, потом осторожно встал, умылся, надел рубашку. Глядя в зеркало, подумал, что пора бы и побриться, но потом еще немного подумал и решил — только не сегодня. Завтра! Или, может быть, на днях! К тому же легкая небритость придает определенный шарм. Кирилл провел ладонью по колючей щеке.

Впервые за время своего пребывания здесь он вышел к столу раньше всех, даже Александра Владимировна еще не накрывала. Оставалось только сидеть на лавке и смотреть на озеро, чтобы скоротать время. Вскоре из дома вышла хозяйка со стопкой тарелок, и Кирилл поднялся, чтобы ей помочь. «Кажется, сегодня гораздо жарче обычного, — думал он, расставляя посуду. — Надо было газетную буденовку надеть, что ли». Хозяйка немного понаблюдала за Кириллом и пошла к дому. Расставив тарелки, он снова сел и бросил взгляд в сторону озера. От берега к дому приближался Борис Борисыч. Он был все в том же сером костюме, без шляпы, с бамбуковыми удочками в одной руке и черным чемоданчиком — в другой. Но походка его изменилась; не осталось прежней нерешительности и задумчивости — по тропинке уверенно шагал человек, получивший ответы на все свои вопросы. Ну, может, и не на все, а только на некоторые, но и этого было вполне достаточно, чтобы идти с высоко поднятой головой. Кирилл невольно улыбнулся, заслонил лицо от солнца ладонью на манер козырька и спросил приблизившегося Борис Борисыча: