Николай Бодров - Пришельцы. Выпуск 2

• Название: Пришельцы. Выпуск 2
• Автор: Николай Бодров
• Издательство: Каменный пояс
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-88771-100-3

В альманахе представлены произведения уральских писателей-фантастов.

---

— Проходите, Кирилл Иванович, присаживайтесь.

Приблизившись, Кирилл смог лучше рассмотреть сидящих. Очень красивая женщина лет двадцати пяти была в соломенной шляпе с огромными полями. Смуглое лицо обрамляли коротко остриженные каштановые волосы. Она носила синюю мужскую рубашку с большими карманами на груди и джинсы. Женщина внимательно посмотрела на Кирилла, и он успел заметить, что у нее серые глаза. Он даже удивился, что успел это заметить: мужчины обычно не обращают внимания на цвет женских глаз.

Вглядываясь в ее лицо, Кирилл пытался разобраться в смутном чувстве чего-то знакомого. Где-то они уже встречались. Но где?

От попытки вспомнить его отвлек мужчина, который поднялся со своего места и представился:

— Борис.

Кирилл назвал себя и пожал широкую белую ладонь. Потом выжидательно взглянул на женщину.

— Анжела, — медленно проговорила она.

Несмотря на жару, мужчина был в костюме, правда, без галстука; ворот его белой рубашки был расстегнут. Серый пиджак, серые брюки, ослепительно начищенные туфли — просто яснее дня, чернее ночи. Сколько лет было этому человеку — сказать трудно. Можно было дать ему и тридцать, и сорок, и пятьдесят. Наверное, это свойство всех людей с крупными чертами лица, которые скрадывают возраст. Хотя Александра Владимировна как раз худощава, а тоже не определишь, сколько ей лет.

Мужчина вернулся на свое место рядом с Анжелой, а Кирилл подумал, что если они муж и жена, то более неподходящих друг для друга людей он не встречал. Конечно, это только внешнее впечатление, но все же… Ее можно представить на светской тусовке в окружении толпы поклонников, на страницах глянцевых журналов, на экране телевизора. И Кирилл уже сам верил, что так оно и есть на самом деле. Что стоит один только ее взгляд: «Я знаю все, что вы хотите мне сказать. Мне и так все надоело, я хочу от всего отдохнуть». А Борис как-то не вписывался в ту жизнь, которая только что была придумана для Анжелы. Чтобы дополнить его образ, Кирилл мысленно надел на него серую, в тон костюму, шляпу и дал в руки оранжевый кожаный портфель с двумя никелированными замками. Ни дать ни взять сельский бухгалтер, попавший на ту самую светскую тусовку. Даже вид у него виновато-любопытствующий. От долгого хождения по полям страны его брови и волосы выгорели на солнце, и, сколько их не причесывай (волосы, конечно), все равно будут выглядеть растрепанными. Хотя почему выгорели? Он же в шляпе должен ходить!..

— Кирилл Иванович, не поможете разжечь самовар? — Хозяйка вынула из кармана передника, повязанного поверх сарафана, несколько длинных лучин и коробок спичек. Самовар уже стоял на небольшой табуреточке рядом со столом.

— С превеликим удовольствием, — Кирилл принял лучины и спички. — Правда, такой самовар я видел только в кино и на картинках, но даже интересно попробовать.

— Если что, — сказала хозяйка, — Борис Борисыч вам поможет.

— Да, конечно, — Борис Борисыч зашевелился и начал выбираться из-за стола. — У вас где-то была самоварная труба.

— Вон за вашей спиной… на траве лежит.

— Да-да-да, — забормотал Борис Борисыч. Он выбрался из-под навеса как-то уж очень неловко, будто ему мешал невидимый портфель, и шляпа готова была вот-вот слететь. Кирилл подавил улыбку, присел перед самоваром и чиркнул спичкой.

Внезапно налетел маленький вихрь. Он с шумом пронесся по двору и бросился к Анжеле.

— Мама, мама! Я видела на цветке огромную бабочку! Вот такую!

Кирилл поднял голову, посмотрел на Катю, которая, раскинув руки в стороны, показывала, какую «вот такую» бабочку она видела. Девочка была без панамки и сейчас еще больше походила на рысенка; ее каштановые с рыжинкой волосы были собраны в два забавных хвостика, которые торчали кверху, как рысьи ушки. Кирилл теперь понял, почему лицо Анжелы показалось ему знакомым: Катя была маленькой копией матери. Может, если снять с Анжелы шляпу, под ней тоже окажется два забавных хвостика?

Разгоревшиеся лучинки затрещали. Кирилл сунул их в самоварное нутро, а стоявший наготове Борис Борисыч нахлобучил сверху самоварную трубу.

— Вот и чаек скоро будет готов, — сказал он, потирая руки.

— А когда он закипит? — поинтересовался Кирилл. — Здесь, наверное, целое ведро воды помещается.

— Да скоро, — Борис Борисыч махнул рукой.

Они вернулись за стол. Катя сидела рядом с Анжелой, сосредоточенно пересчитывая зубцы на своей вилке. Александра Владимировна раскладывала по тарелкам вареную картошку. Стояла тишина, изредка нарушаемая гудением шмеля или пчелы. Пахло морем и дымом, который лениво струился из самоварной трубы.

А здесь ведь хорошо, подумал Кирилл, и даже очень!

Он уже сто лет никуда не выезжал из города. Работа — дом, дом — работа. Туда-сюда, сюда-туда — как ткацкий челнок. Или деталь на быстро мчащемся конвейере жизни, которую крутят, передвигают, переделывают многочисленные обстоятельства, подчиняют бешеному ритму. Бесконечная череда событий, множество знакомых и незнакомых лиц, нескончаемые разговоры, бездна информации, масса впечатлений; все это вертится, крутится в неостановимом водовороте бытия, сливается в единое целое и неотвратимо погружается во мрак забвения. В памяти остаются только обрывки потускневших воспоминаний, где переплетаются, врастая друг в друга, реальность и невольная фантазия. И появляется идея, что ценен только сегодняшний день, только здесь и сейчас. Только безоглядно вперед. Все быстрее и быстрее. А зачем? Для чего быстрее? Почему это лучше? Эти вопросы отбрасываются. Они подрывают идею безоглядного движения, они никому не нужны. Действительно, не нужны? Кирилл вспомнил, как попал в больницу с переломом щиколотки. Он лежал в одноместной палате с загипсованной ногой, выключенный из процесса бесконечных дел, вне ежедневной суеты. И мир прекрасно обходился без него; вселенская катастрофа не разразилась. Скука только начала заедать. Скука и тоска. Совершенно непонятная тоска. А может, и вполне понятная — тоска по человеческому общению. Что-что, а пообщаться Кирилл любил с детства. Может, это когда-то и определило его будущую работу. Ему удавалось быстро становиться центром почти любой компании. И ему это нравилось. Он мог увлекательно рассказывать о себе, о своей профессии. Тем более что вызвать начальный интерес к себе было не сложно: «А вы где работаете? — В такой-то газете. — Да! А кем? — Журналистом. — А фамилия ваша?.. — Такая-то. — Ой, читала-читала (или, читал)…» и так далее. Правда, с некоторых пор Кирилл стал обращать внимание, что в подобных ситуациях ведет себя несколько однообразно — как актер, изображающий на сцене в тысячный раз одного и того же героя. Уже и штампы определенные появились в поведении, в словах. Но кто сказал, что это плохо? Да и в разных компаниях это происходило. Приятно же добиться заинтересованного взгляда красивой женщины, например такой, как сидящая напротив Анжела. А добившись интереса к себе, Кирилл легко переходил ко второй, возможно, более важной части общения. Из рассказчика он легко превращался в чуткого слушателя, то есть становился еще более приятным собеседником. И уже подавляющее большинство присутствующих наперебой рассказывали о себе. С этого момента можно было спокойно и без усилий наслаждаться всеобщим вниманием, пользуясь той самой роскошью человеческого общения. Все это для Кирилла стало своеобразным наркотиком, и сейчас, сидя за столом, он предвкушал удовольствие от будущего разговора… За спиной что-то загудело, забулькало.

— Самовар поспел, — тихо проговорила Александра Владимировна, поднимаясь из-за стола. — Что-то вы, Кирилл Иванович, совсем ничего не едите?

— Почему же, — смущенно пробормотал Кирилл. — Картошка у вас очень вкусная. — И он поспешил наколоть на вилку самую большую картофелину.

Картошка, действительно, оказалась очень вкусной. И свеженькие огурчики да квашеная капустка были весьма кстати. Кирилл только сейчас понял, как проголодался. Он бы и от водочки не отказался, но вот ее-то как раз и не было и, судя по всему, не предвиделось. Ах, да! Одно из условий здешнего проживания запрещало спиртное. Ну что же, трезвость — норма жизни, хотя и скучная.

Водрузив самовар на стол, хозяйка вернулась на свое место.

Улыбаясь, Кирилл обвел всех присутствующих взглядом. Но вскоре очень медленно, но неотвратимо улыбка сползла с его лица. Он даже почувствовал это мимическое движение собственных губ. Только одно мгновение он недоумевал, что происходит? Потом понял: все за столом молчали. Взрослые механически действовали вилками, механически пережевывали еду, отрешенно глядя перед собой. Только Катя сосредоточенно смотрела в тарелку, выбирая очередной кусочек картошки. Время от времени она поглядывала по сторонам. Встретившись взглядом с Кириллом, забавно наклонила голову; ее глаза смеялись. Кирилл неловко улыбнулся в ответ: ему было почему-то не по себе.