Джон Пассос - 1919

• Название: 1919
• Автор: Джон Пассос
• Жанр: Проза

---

Занавес поднялся, итальянцы зашикали на них со всех сторон. Энн-Элизабет затихла. Когда Дик попробовал взять ее за руку, она вырвала ее и слегка ударила его по пальцам.

- Я думала, что вы уже вышли из этого возраста, - сказала она.

Спектакль был не бог весть какой, и Энн-Элизабет, по понимавшая ни слова, уронила голову Дику на плечо и заснула. В антракте они пошли в буфет, и, верная данному обету, она выпила лимонаду. Когда они шли обратно в вал, неожиданно произошло замешательство. Маленький лысый итальянец в очках ринулся на Эда Скайлера с воплем:

- Traditore! [Предатель! (итал.)]. - Он налетел на Эда со всего размаху, так что оба они потеряли равновесие и покатились вниз по обитым красной дорожкой ступеням, итальянец дрыгал руками и ногами, а Эд старался по мере возможности не подпускать его к себе. Дик и Энн-Элизабет, обнаружившая большую физическую силу, сгребли малютку итальянца, поставили его на ноги и заломили ему руки за спину, Синьора Скульпи, рыдая, повисла у него на шее. Это был ее супруг.

Тем временем Эд поднялся на ноги, очень красный и сконфуженный. Когда наконец появились итальянские полицейские, все уже улеглось и директор театра угодливо смахивал пыль с мундира Эда. Энн-Элизабет подала итальянцу совершенно исковерканные очки, и он увел свою рыдающую супругу. С подпрыгивающими на кончике носа поломанными очками он остановился в дверях и погрозил Эду кулаком, у него был такой смешной вид, что Дик невольно расхохотался. Эд в пространных выражениях извинился перед директором, тот, по-видимому, был всецело на его стороне и объяснил полицейским в блестящих шлемах, что супруг - pazzo [сумасшедший (итал.)]. Раздался звонок, и все расселись по местам.

- А вы знаток джиу-джитсу, Энн-Элизабет, - шепнул Дик, прикасаясь губами к ее уху.

Их разбирал смех, они не могли больше смотреть на сцену и пошли в кафе.

- Теперь все итальянцы наверняка сочтут меня трусом, если я не вызову этого несчастного идиота на дуэль.

- Факт! На пистолетах с тридцати шагов... или на помидорах с пяти метров.

Дик так сильно смеялся, что у пего потекли слезы. Эд начал сердиться.

- Вовсе это не так смешно, - сказал он, - чертовски неприятная история... Только вздумаешь чуточку развлечься - непременно сделаешь кого-нибудь несчастным... Бедная Магда... Для нее это трагедия... Мисс Троит, вы, надеюсь, простите мне этот идиотский спектакль?

Эд встал и ушел домой.

- Что же, собственно, произошло, Дик? - спросила Энн-Элизабет, когда они вышли на улицу и побрели по направлению к общежитию ПБВ.

- Кажется, синьор супруг приревновал Эда к Магде, а может быть, это просто шантаж... Бедняга Эд здорово расстроился.

- Тут делаются вещи, которых у нас в Америке никто бы себе не позволил... Прямо удивительно!

- Ну, Эд всюду попадает в беду... У него на это особенный талант.

- По-моему, война и европейские нравы и тому подобные вещи тлетворно влияют на нравственность... Я никогда не была ханжой, но, помилуйте, я была просто поражена, когда мистер Берроу в первый же день, как мы приехали, пригласил меня к себе в гостиницу". А я всего-то три-четыре раза говорила с ним на пароходе. В Америке он бы этого себе никогда ни при каких обстоятельствах не позволил.

Дик испытующе поглядел на Энн-Элизабет.

- С волками жить, - сказал он и скорчил смешную гримасу.

Она рассмеялась и пристально поглядела ему в глаза, словно пытаясь разгадать смысл его слов.

- Ну что ж, как видно, такова жизнь, - сказала она. - В темном подъезде он попробовал поцеловать ее взасос, но она только слегка клюнула его в губы и покачала головой. Потом взяла его руку, крепко стиснула ее и сказала: - Будемте друзьями.

Дик пошел домой, у него кружилась голова от благоухания ее светлых волос.

Дику пришлось пробыть в Риме три-четыре дня. Президента ждали к третьему января и держали наготове нескольких курьеров. Тем временем ему совершенно нечего было делать, и он круглый день бродил по городу, слушая, как оркестры разучивают "Звездное знамя", и глядя, как вывешиваются флаги и сколачиваются трибуны.

Первого января был неприсутственный день. Дик, Эд, мистер Берроу и Энн-Элизабет наняли автомобиль и поехали на виллу Адриана, а потом в Тиволи завтракать. Моросил мелкий дождик, и шоссе утопало в грязи. Энн-Элизабет сказала, что холмистая, зимняя, желтая и коричневая Кампанья напоминает ей родные места. Они ели fritto misto и выпили много чудесного золотистого фраскати в ресторане над водопадом. Эд и мистер Берроу столковались насчет Римской империи и искусства жить, известного древним. Дику показалось, что Энн-Элизабет флиртует с мистером Берроу. Его злило, что она позволила тому пододвинуть к ней свое кресло, когда они пили кофе на террасе над полной водяной пыли пропастью. Дик пил кофе и не произносил ни слова.

Допив кофе, Энн-Элизабет вскочила и сказала, что она хочет пойти вон в тот маленький круглый храм на холме напротив - он похож на старинную гравюру. Эд сказал, что после завтрака трудно спускаться по такой крутой тропинке. Мистер Берроу сказал без всякого энтузиазма, что он... э-э... пойдет. Энн-Элизабет побежала по мостику и вниз по тропинке, Дик за ней, спотыкаясь и скользя по разрыхленному песку и лужам. Когда они добрались донизу, в лицо им дохнул сырой и холодный туман. Водопад грохотал прямо над их головами, оглушая их. Дик оглянулся, не идет ли мистер Берроу.

- Он, должно быть, вернулся, - крикнул он, пытаясь перекричать шум водопада.

- Ненавижу тяжелых на подъем людей, - закричала Энн-Элизабет. Она схватила его за руку. - Побежимте наверх к храму.

Они добрались до храма задыхаясь. По ту сторону пропасти они увидели Эда и мистера Берроу, спокойно сидевших на террасе. Энн-Элизабет показала им нос и помахала рукой.

- Правда, замечательно? - захлебываясь, проговорила она. - Знаете, я просто влюблена в руины и живописный пейзажи... Я бы хотела объездить всю Италию и все осмотреть. Куда бы сейчас пойти?.. Только не к ним, я не желаю больше слушать про Римскую империю.

- Можно в Неми... Знаете, на то озеро, где плавали галеры Калигулы... Но пешком, я думаю, нам туда не добраться.

- А если мы возьмем автомобиль, они за нами увяжутся. Нет, пойдем пешком.

- Дождь, промокнем.

- Ну так что ж? Не станем же мы от него удирать.

По тропинке они поднялись на холмы, возвышавшиеся над городом, и очутились среди влажных лужаек и дубовых лесов. Кампанья лежала под ними, светло-коричневая, среди крыш Тиволи восклицательными знаками торчали черные кипарисы. Был дождливый, пахнущий весной полдень. Они видели, как дождь темно-серыми и белесыми пеленами плыл над Кампаньей. Под их ногами цвели маленькие ярко-красные цикламены. Энн-Элизабет срывала их и все время заставляла его нюхать. Ее щеки раскраснелись, волосы растрепались, она была до того счастлива, что не могла идти спокойно и все время прыгала и пускалась вскачь. Легкий дождик обрызгал их и прилепил ей волосы ко лбу. Потом внезапно выглянуло холодное солнышко. Они сели на корне большого бука и стали смотреть на продолговатые красно-коричневые острые почки, сверкавшие на фоне неба. Их ноздри были полны запаха маленьких цикламенов. Дику было душно от подъема в гору, и влажного кустарника, и выпитого вина, и запаха маленьких цикламенов. Он повернулся и посмотрел ей в глаза.

- Ну, - сказал он.

Она схватила его за уши и стала целовать.

- Скажи, что ты меня любишь, - твердила она сдавленным голосом.

Он чувствовал запах ее светлых волос, и теплого тела, и приторных маленьких цикламенов. Он поставил ее на ноги, и прижал к себе, и поцеловал в губы, их языки встретились. Сквозь пролом в изгороди он потащил ее на соседнюю поляну. Земля была слишком сырая. По другую сторону поляны стояла маленькая хижина, сложенная из хвороста. Они пошли к ней спотыкаясь, обняв друг друга за талию, их напряженные бедра терлись друг о друга. Хижина была вся засыпана сухим маисовым зерном. Они лежали, извиваясь, на сухом, хрустящем маисовом зерне. Она лежала, закрыв глаза, плотно сжав губы. Он подложил ей одну руку под голову, а другой пытался снять с нее платье, что-то треснуло под его рукой. Она начала отталкивать его.

- Нет-нет, Дик, не здесь... Надо идти.

- Дорогая девочка... я должен... ты такая чудная.

Она вырвалась и выбежала из хижины. Он сел на пол, ненавидя ее, стряхивая с кителя сухие стебельки.

Шел сильный дождь.

- Идем обратно, Дик, я тебя ужасно люблю, только не надо было рвать мне панталоны... Ах, какой ты, право. - Она засмеялась.

- Что начато, то надо кончить, - сказал Дик. - Ах, женщины - ужасные созданья... За исключением проституток... Там хоть знаешь, с чем имеешь дело.

Она подошла и поцеловала его.

- Бедный мальчик... он такой бука. Мне ужасно жалко... Я буду спать с тобой. Дик... Я тебе обещаю. Понимаешь, это очень трудно... Мы найдем в Риме комнату.

- Ты девушка? - Его голос звучал напряженно и резко.

Она кивнула.