Брэм Стокер - Леди в саване

• Название: Леди в саване
• Автор: Брэм Стокер
• Издательство: Энигма
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-94698-081-4

Вампир… Воскресший из древних легенд и сказаний, он стал поистине одним из знамений XIX в., и кем бы ни был легендарный Носферату, а свой след в истории он оставил: его зловещие стигматы — две маленькие, цвета запекшейся крови точки — нетрудно разглядеть на всех жизненно важных артериях современной цивилизации…

Издательство «Энигма» продолжает издание творческого наследия ирландского писателя Брэма Стокера и предлагает вниманию читателей никогда раньше не переводившийся на русский язык роман «Леди в саване» (1909), который весьма парадоксальным, «обманывающим горизонт читательского ожидания» образом развивает тему вампиризма, столь блистательно начатую автором в романе «Дракула» (1897).

Пространный научный аппарат книги, наряду со статьями отечественных филологов, исследующих не только фольклорные влияния и литературные источники, вдохновившие Б. Стокера на создание вампира, но и малоизвестные биографические данные, проливающие свет на сложный генезис сюжетных линий романа, включает в качестве приложения тщательно отобранные фрагменты работ известных зарубежных философов и литературоведов, посвященных оккультным тенденциям в поздневикторианской готической литературе. Редакция надеется, что «Пришествие вампира», в различных аспектах анализирующее «вампи-рический нарратив» как в творчестве Б. Стокера, так и в произведениях современных ему художников-прерафаэлитов и поэтов-символистов конца XIX в., послужит своеобразным теоретическим мостиком между «Дракулой» (Энигма, 2005) и «Леди в саване». Ибо, как метко заметил Р. Роббинс, автор вступления к английскому изданию романа: «„Леди в саване“ — это роман об уровнях интерпретации, где ничто не есть то, чем кажется, и где читатель, как и персонажи, постоянно рискует неправильно истолковать ситуацию, в которую автор помещает нас».

---

— Убирайся! Как ты смеешь беспокоить меня, когда я занят?!

Я застыл на месте, готовый пронзить его взглядом, как только он поднимет глаза, ведь я всегда помнил, что это я буду главой рода после смерти отца. Но когда дядя поднял голову, о пронзительном взгляде не могло быть и речи. Он довольно холодно сказал:

— А, это ты! Я думал, это кто-то из моих рассыльных. Присядь, если ты пришел повидать меня, и подожди, пока я закончу.

Я сел и стал ждать. Отец всегда твердил мне, что я должен добиваться дядиного расположения и стараться умилостивить его. Отец очень мудр, а дядя Роджер очень богат.

Но я не думаю, чтобы дядя Р. был настолько умен, насколько он мнит о себе. Иногда он допускает чудовищные промахи в своем деле. Например, несколько лет назад он купил огромное поместье на Адриатике, в стране, которая зовется «Синегория». По крайней мере, он говорил, что купил. Сообщил моему отцу по секрету. Но не показал никаких документов, подтверждающих право собственности, и я очень опасаюсь, что его обманули. В таком случае, мне не повезло, ведь отец считает, что дядя заплатил колоссальную сумму за это имение, а поскольку я его наследник по родству, такое приобретение уменьшает достающуюся мне собственность.

А теперь о Руперте. Как я уже сказал, он сбежал, когда ему было примерно четырнадцать, и мы ничего не слышали о нем много лет. Когда же услышали — точнее, мой отец узнал о нем, — то новости нас не обрадовали. Он отправился юнгой на парусном судне вокруг мыса Горн. Потом вместе с одной исследовательской экспедицией побывал в Патагонии, вместе с другой — на Аляске, с третьей — на Алеутских островах. Потом была Центральная Америка, Западная Африка, тихоокеанские острова, Индия и еще множество земель. Все мы знаем старую мудрую поговорку: «Кому на месте не сидится, тот добра не наживет». И уж, конечно, кузену Руперту суждено помереть бедняком. Кто еще способен на такую идиотскую расточительность! Только подумайте, достичь совершеннолетия и передать всю, пусть и небольшую собственность покойной матери этой Мактресни! Я уверен, что дяде Роджеру — хотя он и не обсуждал это с моим отцом, которого как главу рода должны были, конечно же, оповестить о происходящем, — поступок Руперта не понравился. Моя мать, которая обладает большой собственностью и к тому же здравым смыслом, позволяющим ей самостоятельно распоряжаться ею, — поскольку я должен унаследовать эту собственность, и она не относится к заповедному имуществу, то я сужу непредвзято — верно повела себя в этих обстоятельствах. Мы, впрочем, никогда особенно не обременяли себя мыслями о Руперте; теперь же, когда он на пути к нищете — а это досадно и неприятно, — мы смотрим на него как на постороннего. Нам известно, что он в действительности собой представляет. Что касается меня, то я проклинаю и презираю его. В настоящий момент всех нас его имя раздражает, потому что все мы мучимы неизвестностью в связи с завещанием дяди Роджера. Ведь мистер Трент, поверенный, ведший дела моего покойного дяди и держащий у себя его завещание, говорит, что, прежде чем огласить завещание, необходимо узнать местопребывание всех лиц, коим, возможно, что-то причитается, вот поэтому мы все и вынуждены ждать. Мне, поскольку я наследник по родству, это особенно тяжело. Совершенно безответственно со стороны Руперта пропадать где-то в такой момент. Я написал старому Мактресни об этом деле, но он, кажется, ничего не понял или нисколько не тревожится по сему поводу — он же не наследник! Старый Мактресни ответил, что, возможно, Руперту Сент-Леджеру — он тоже придерживается старого написания фамилии — неизвестно о смерти дяди, иначе Руперт постарался бы избавить нас от беспокойства. Мы беспокоимся?! Ничуть, мы только хотим узнать все. А если мы (в особенности я), вынужденные думать о всех неприятных и несправедливых налогах на наследство, и обеспокоены, то как же иначе. Впрочем, ему будет еще горше, когда он наконец объявится и обнаружит, что он безнадежно нищий!

Сегодня мы (отец и я) располагаем письмами мистера Трента, в которых сообщается, что местопребывание «мистера Руперта Сент-Леджера» стало известным и что письма, оповещающие его о смерти дяди Роджера, ему отправлены. Последний раз его видели в районе озера Титикака. Кто его знает, где «мистера Руперта» найдет письмо, в котором «его просят незамедлительно прибыть домой, однако предоставляют ему не больше сведений о завещании, чем было открыто всем родным завещателя». Но это значит, что мы ничем не располагаем. Боюсь, мы прождем еще месяцы, прежде чем завладеем собственностью, которая нам полагается. Это прескверно!

Письмо Эдуарда Бингема Трента Эрнсту Роджеру Хэлбарду Мелтону, эсквайру, в Хамкрофт, Сэлоп Линкольнз-Инн Филдз, 176

декабря 28-го, 1906

Дорогой сэр,

рад возможности сообщить Вам, что из недавно полученного мною от мистера Руперта Сент-Леджера письма узнал о его намерении 15 декабря покинуть Рио-де-Жанейро на пароходе «Амазонка», принадлежащем Королевской почтовой компании. Далее он писал, что непосредственно перед отплытием из Рио-де-Жанейро телеграфирует о дне прибытия парохода в Лондон. Поскольку все прочие, интересующиеся завещанием покойного Роджера Мелтона, и те, чьи имена названы покойным в оставленных мне указаниях относительно оглашения завещания, уже оповещены и выразили свое желание присутствовать при оглашении по уведомлении о времени и месте оного, позволю себе осведомить Вас, что, согласно полученной телеграмме, датой прибытия парохода в лондонский порт предполагается 1 января prox.[66] Таким образом позволю себе объявить, оставляя за собой право отсрочки вследствие возможной задержки «Амазонки», что оглашение завещания покойного Роджера Мелтона, эсквайра, будет иметь место в моей конторе в четверг, 3 января prox., в 11 часов.

Имею честь оставаться, сэр,

преданным Вам

Эдуард Бингем Трент

Каблограмма от Руперта Сент-Леджера Эдуарду Бингему Тренту

«Амазонка» прибывает Лондон 1 января. Сент-Леджер.

Руперт Сент-Леджер — Эдуарду Бингему Тренту Телеграмма, переправленная Ллойдом Мыс Лизард

декабря 31-го

«Амазонка» прибывает Лондон завтра утром. Все в порядке. Сент-Леджер.

Телеграмма от Эдуарда Бингема Трента Эрнсту Роджеру Хэлбарду Мелтону

Руперт Сент-Леджер прибыл. Оглашение завещания согласно договоренности. Трент.

Отчет Эрнста Роджера Хэлбарда Мелтона

января 4-го, 1907

Оглашение завещания дяди Роджера состоялось. У отца есть копии адресованного мне мистером Трентоном письма, а также каблограммы двух телеграмм, прикрепленных к сему отчету. Мы оба терпеливо дожидались третьей стороны, т. е. хранили молчание. Единственным членом нашей семьи, проявлявшим нетерпение, была моя мать. Она высказывалась, и присутствуй при этом старый Трент, он бы покраснел до ушей. Что за чудовищный вздор, говорила она, откладывать чтение завещания и вынуждать наследника дожидаться появления какой-то неизвестной персоны, которая даже не принадлежит к нашему роду, поскольку не носит нашу фамилию. Это неуважение к тому, кто некогда станет главой рода! Думаю, терпение отца тоже несколько истощилось, ведь он откликнулся: «Верно, дорогая, верно!» Поднялся и покинул комнату. Какое-то время спустя, когда я проходил мимо библиотеки, я слышал, как он мерил ее шагами.

Мы с отцом отправились в город утром в среду, 2 декабря. Мы остановились, конечно же, в «Кларидже»[67], как обычно, когда приезжали в город. Мать тоже хотела поехать, но отец решил, что ей лучше не делать этого. Она не соглашалась оставаться дома, пока каждый из нас двоих не пообещал отправить ей телеграмму после оглашения завещания.

Мы вошли в контору мистера Трента без пяти минут одиннадцать. Отец не пожелал зайти ни на секунду раньше, пояснив, что было бы дурным тоном проявлять нетерпение, и уж тем более в случае оглашения завещания. Дрянное выпало нам занятие, ведь мы обошли пешком все улочки по соседству и потратили на это полчаса, только бы не явиться раньше времени.

Войдя в комнату, мы увидели там генерала, сэра Колина Макелпи, и громадного, совершенно бронзового от загара мужчину, который, должно быть, был Рупертом Сент-Леджером. Не слишком внушающий доверие родственник, подумал я. Он и старый Макелпи постарались прийти вовремя. Чего же еще от них ждать! Мистер Сент-Леджер читал письмо. Он вошел, очевидно, только что, поскольку, хотя, казалось, глубоко погрузился в чтение, не продвинулся дальше первой страницы, а в письме, как я видел, было много страниц. Он не поднял глаз, когда мы вошли, не поднял, пока не дочитал послание; но и никто из нас, ни я, ни отец (который как глава рода заслуживал большого уважения с его стороны), не подошел к нему. В конце концов, он нищий, бродяга, он не удостоен чести носить нашу фамилию. К нам, однако, подошел генерал и сердечно поприветствовал обоих. Он, очевидно, забыл — или сделал вид, что забыл, — то грубое обращение, которое однажды допустил со мной, потому что заговорил со мной вполне дружески, мне показалось, даже более задушевным тоном, чем с отцом. Мне было приятно, что со мной разговаривают столь вежливо, ведь какие бы ни были у него манеры, он выдающийся человек — он получил Крест Виктории и титул баронета. Титул он получил недавно, после одной из пограничных войн в Индии. Я, впрочем, не проявил ответной сердечности. Я не забыл его грубость и решил, что он, должно быть, подлизывается ко мне. Я понимал, что когда получу миллионы моего покойного дяди Роджера, то стану весьма важным лицом, и он, конечно же, тоже понимал это. Поэтому я говорил с ним ровно, давая понять, что помню о его прежней бестактности. Когда он протянул мне руку, я подал ему один палец и сказал: «Здрасте!» Он побагровел и отвернулся. Отец и он обменялись взглядами, таким образом мы оба поскорее разделались с ним. Все это время мистер Сент-Леджер, казалось, ничего не видел и не слышал, продолжая читать письмо. Наверное, старый Мактресни собирался втянуть его в происходящее между нами, потому что, отвернувшись, что-то тихо сказал. Что-то вроде «На помощь!». Но мистер С. не слышал. Он, конечно же, ни на что не обращал внимания.