Александр Боханов - Борис Годунов

• Название: Борис Годунов
• Автор: Александр Боханов
• Издательство: Вече
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9533-5679-4

Фигура Бориса Годунова вызывает у многих историков явное неприятие. Он изображается «коварным», «лицемерным», «лукавым», а то и «преступным», ставшим в конечном итоге виновником Великой Смуты начала XVII века, когда Русское Государство фактически было разрушено. Но так ли это на самом деле? Виновен ли Борис в страшном преступлении - убийстве царевича Димитрия? Пожалуй, вся жизнь Бориса Годунова ставит перед потомками самые насущные вопросы. Как править, чтобы заслужить любовь своих подданных, и должна ли верховная власть стремиться к этой самой любви наперекор стратегическим интересам государства? Что значат предательство и отступничество от интересов страны во имя текущих клановых выгод и преференций? Где то мерило, которым можно измерить праведность властителей, и какие интересы должна выражать и отстаивать власть, чтобы заслужить признание потомков?

История Бориса Годунова невероятно актуальна для России. Она поднимает и обнажает проблемы, бывшие злободневными и «вчера» и «позавчера»; таковыми они остаются и поныне.

---

В первые минуты, как только весть о смерти распространилась по кремлю, на колокольне Спасо-Преображенской церкви начал звонит колокол, звонил резко и непрестанно долгое время. Как выяснилось, приказ пономарю Фёдору Огурцу звонить «сильно » и на колокольню никого не пускать отдал Михаил Нагой, который, как говорили многие, прискакал на коне быстро и был сильно пьяным («мёртв пьян»).

Явившийся очень быстро в кремль Михаил Битяговский, он квартировал за пределами кремля, не мог сдержать закипающие срасти; жажда самосуда уже овладела многими. На набатный колокольный звон в кремль бросились жители Углича, «посадские люди» и наёмные рабочие, «казаки» со стоявших на пристани судов. Толпа запрудила всю территорию перед дворцом. Распластанная на площади, вся избитая в кровь, полуживая Василиса Волохова видела, как Мария Нагая указывала на Битяговских и кричала, что они — «душегубцы Царевича». Это было равносильно смертному приговору.

Толпа набросилась на дьяка и его сына, затем «порешила» Качалова, Осипа Волохова и ещё семерых холопов, пытавшихся защитить своих хозяев, а заодно и ещё несколько человек. Показатели числа убиенных разняться: в одном случае называется двенадцать человек, в другом — пятнадцать. Так или иначе, но твёрдо можно утверждать, что жертвами самосуда, учиненного по воле Нагих, стало более десяти человек. Позже Михаил Нагой бахвалился, что именно он велел убить дьяка и его сына «да Данила Третьякова, да людей их велел побитии я же для тово, что они отнимали у меня Михайла Битяговского с сыном »^^^.

Причина ненависти к Битяговскому, как выше упоминалось, была проста. Её озвучили служащие Марии Нагой на следствии, показавшие, что Михаил Нагой постоянно «прашивал сверх государева указу денег ис казны», Битяговский же отказывал, почему возникали ссоры и бpaнь^^^.

С площади толпа устремилась к дому Битяговского, который был разграблен, найденные в погребе бочонки с вином были выпиты, со двора увели несколько лошадей. Жену же Михаила Битяговского Авдотью избили и, раздетую почти донага, выволокли на улицу и чуть не убили вместе с двумя дочерьми; спасли подоспевшие черноризцы...

Никакого отношения семья Битяговского к гибели Царевича Дмитрия не имела. Было точно уставлено: дьяк вместе с сыном и женой сидел за обеденным столом, когда зазвучал набат. Так что у Битяговских существовало несомненное алиби, что, впрочем, почти и не отразилось на мнениях историков. Здесь уместна интерлюдия общего порядка.

У Карамзина образ дьяка Битяговского представлен так, что даже его внешность, описание неизвестно откуда почерпнутое «последним летописцев», выглядела отталкивающе. Лицо его «ознаменовано » было «печатью зверства так, что дикий вид его ручался за верность во зле»^^®. Иными словами: прирождённый злодей и убийца, и если до поры злодейств не совершал, то всегда готов был для них.

Вот так создавалась история Отечества: вся во зле, в тирании, вся в чаду кровавых страстей. А ведь по Карамзину изучали историю поколения русских; по его книгам преподавали историю в гимназиях и начальных училищах. На его сочинениях-видениях воспитывались исторические представления членов Императорской Фамилии. И надо сказать: «хорошо» воспитали! Когда в 1862 году открывали в Новгороде величественный памятник «Тысячелетия России »^^^ то среди 109 фигур выдающихся деятелей Русской истории не нашлось места ни для Иоанна Грозного, ни для Бориса Годунова. Карамзин так «застращал»читателей «преступлениями» данных исторических героев, что Император Александр П не пожелал видеть подобные фигуры в «бронзовой летописи » России. Грозный — «тиран», «кровавое чудовище», а Годунов — «детоубийца»; им нет места на монументе. Для строптивой новгородской мятежницы Марфы Посадницы место нашлось, а для Грозного и Годунова нет...

В разгар событий в кремль прибыли архимандрит Феодорит и игумен Савватий, служившие в тот день обедню в монастыре, в городе. Заслышав набат, послали служек узнать, что случилось. Вернувшись, те доложили, что «Царевича Дмитрия убили, а тово не ведомо, хто ево убил». Игумен потом свидетельствовал, что застал Царицу в церкви возле сына: «Царевич лежит во Спасе зарезан и Царица сказала: зарезали де Царевича Микита Качалов да Михайлов сын Битяговского да Осип Волохов »^^. Даже у одра мертвого сына Мария Нагая упрямо продолжала твердить о виновниках трагедии, называя их поимённо. Позиция, просто выходящая за пределы разумения!..

В следственных документах ничего не говорится о поведении Марии Нагой на дознании, на котором она присутствовала. Получалось, что она сидела как истукан на опросе свидетелей, в том числе и своей родни, но не проронила ни слова, не стала защищать свою версию об именах виновных в гибели сына и в возникших затем беспорядках.

Однако она прекрасно понимала, что дело принимает весьма неблагоприятный для неё и её близких оборот; они ведь спровоцировали народный бунт и убийство «государева слуги». Надо было искать спасения. В деле упоминается о ходатайстве Марии Нагой перед Митрополитом Геласием заступиться перед Царём за «бедных червей». «Как Михаила Битяговского с сыном и жильцов побили, — смиренно заявила Мария, — и дело то учинилось грешное, виноватое »^^ Подобное ходатайство можно рассматривать как косвенное признание своей вины; ведь «грешное дело» учинили в Угличе Нагие.

В путаных и довольно сомнительных записках Джерома Горсея приведён один странный эпизод, случившийся после гибели Царевича Дмитрия. Горсей находился в тот момент в Ярославле. Предоставим слово английскому негоцианту, дипломату и авантюристу:

«Кто-то застучал в мои ворота в полночь. У меня в запасе было много пистолетов и другого оружия. Я и мои пятнадцать слуг подошли к воротам с этим оружием. — «Добрый друг мой, благородный Джером, мне нужно говорить с тобой». Я увидел при свете луны Афанасия Нагого, брата вдовствующей Царицы, матери юного Царевича Дмитрия, находившегося в 25 милях от меня в Угличе. — «Царевич Дмитрий мертв, сын дьяка, один из его слуг, перерезал ему горло около шести часов; признался на пытке, что его послал Борис; Царица отравлена и при смерти, у неё вылезают волосы, ногти, слезает кожа. Именем Христа заклинаю тебя: помоги мне, дай какое-нибудь средство!» — «Увы! У меня нет ничего действенного ». Я не отважился открыть ворота, вбежав в дом, схватил банку с чистым прованским маслом (ту небольшую склянку с бальзамом, которую дала мне Королева^^^) и коробочку венецианского териака^^^ — «Это всё, что у меня есть. Дай Бог, чтобы ей это помогло ». Я отдал всё через забор, и он ускакал прочь. Сразу же город был разбужен караульными, рассказавшими, как был убит Царевич Дмитрий »^^^.

История странная, если не сказать, фантастическая. Боярин Афанасий Александрович Нагой (ум.1610) промчался верхом на лошади несколько десятков κилoмeτpoв^^^ чтобы получить банку «провансальского масла» и склянку с опием, которая в то время имелась в наличии в «аптечке» каждого состоятельного дома. Неужели при дворе «Царицы Марии» подобного препарата не сыскалось?

Положим, что указанный эпизод имел место в действительности; сочинять подобное Горсею не было никакого резона. Он уже был на пути в Англию и разукрашивать повествование рассказами о собственной значимости — а таковых мест у него немало — не было никакого особого смысла. Думается, что не погоня за «лечебным средством» являлась побудительным мотивом для Афанасия Нагого скакать несколько часов из Углича в Ярославль. Ему, как и всему клану Нагих, надо было распространить угодную версию события, предвосхитить неизбежное для них наказание за потакание беспорядкам. Имя Бориса Годунова, как организатора убиения, было названо без колебаний. Чтобы выгородить себя и ещё более усугубить ситуацию, Нагим и понадобилась откровенная ложь об «отравлении » самой Марии Нагой...

В очередной раз необходимо подчеркнуть, что никаких сколько-нибудь надёжных, заслуживающих доверия данных, устанавливающую связь Бориса Годунова с убийством Царевича Дмитрия, не существует. Нельзя же за таковые признать, постоянно цитируемые высказывания немецкого наёмника Конрада Буссова (1553–1617), обретавшего в разных качествах в России с 1601 по 1612 год. Он составил своего рода летопись событий, известную как «Московская хроника». В ней говорится и об Угличской истории, хотя Буссов прибыл через много лет после того и никаким «очевидцем» являться не мог. Он служил, в каком качестве до сих пор неясно, и при Годунове и Лжедмитриях.

По его словам, «в большой тайне Годунов прельстил деньгами двух русских людей, и они перерезали Царевичу горло в Угличском Кремле на месте, отведённом для игр... А чтобы не открылось, по чьей указке совершено это убийство, правитель приказал и тех убийц, которых он ранее прельстил большими деньгами, прикончить в пути, когда они возвращались в Москву.