Грейс Металиус - Пейтон-Плейс

• Название: Пейтон-Плейс
• Автор: Грейс Металиус
• Издательство: АО "МТС"
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-7109-0014-1

Грейс Металиус «Пейтон-Плейс» — роман удостоен звания «Бестселлер всех времен».

«Грейс Металиус — молодая домохозяйка в голубых джинсах, сочинившая самый спорный в Америке роман.

…Пейтон-Плейс — большой бестселлер о маленьком городке США. Его проклинали, запрещали и прославляли, как самое экстраординарное открытие последних лет.

Пейтон-Плейс достаточно велик (население 3.675 человек), чтобы иметь свои плохие и хорошие стороны. И достаточно мал (население 3.675 человек), чтобы иметь городской чулан, полный скандальных историй. В городе существует строжайший моральный кодекс, но если вы живете в нем достаточно долго, вы понимаете, что определенные люди сами устанавливают для себя правила поведения».

---

— О! О, Тед, — сказал он. — Ты меня немного напугал. Как дела?

— Хорошо, сэр, — ответил Тед и стал ждать следующего вопроса священника, и, как всегда, он был задан.

— Э-э, Картер, — сказал преподобный Фитцджеральд. — Я не видел тебя в церкви в прошлое воскресенье. В это воскресенье мы увидим тебя?

— Да, сэр, — сказал Тед.

«Странно, — думал Тед несколькими минутами позже, подходя к дому, — с кем бы ни разговаривал преподобный Фитцджеральд, он всегда задает один и тот же вопрос». Каждое воскресенье конгрегациональная церковь забита до отказа, но всякий раз, встречая конгрегационалиста, преподобный Фитцджеральд задавал один и тот же вопрос: «Мы увидим вас в следующее воскресенье?»

Тед пожал плечами. Наверное, это просто одна из странностей, которые встречаются у людей, подумал он. Священник задает свой вопрос; старики на скамейках возле суда ругаются и ведут грязные разговоры; отец ненавидит евреев и тех, кто живет в хижинах. У каждого есть свои странности, подумал Тед и вошел в дом. Родители были в гостиной. Отец читал, мама вязала. Все молчали.

ГЛАВА IX

Прежде чем войти в дом, преподобный Фитцджеральд посмотрел на окна второго этажа. В окнах наверху горел свет — это означало, что Майкл Росси дома.

Может быть, надеялся Фитцджеральд, ему удастся уговорить Майкла спуститься вниз на террасу и поговорить немного.

В темноте холла первого этажа священник улыбнулся сам себе. Два года назад он и близко не подошел бы к Майклу, не говоря уж о том, чтобы приглашать его вниз для разговора. Преподобный Фитцджеральд был очень зол, когда Лесли Харрингтон попросил сдать квартиру над апартаментами священника. Он вежливо отказал, а Лесли Харрингтон так же вежливо настаивал. Квартиру на втором этаже в доме рядом с церковью построили гораздо раньше, чем конгрегациональная церковь купила его для своего священника. Квартира предназначалась для женившегося сына первого владельца дома. С тех пор как дом купила церковь, она пустовала. Естественно, как вежливо заметил преподобный отец Лесли Харрингтону, владелец фабрики не может ожидать, что священник после стольких лет спокойной жизни с радостью воспримет идею поселить кого-то у него над головой. Харрингтон же, если он начинал думать, что ему в чем-либо препятствуют, не мог долго оставаться вежливым. В нем была некоторая вульгарность. Тогда, два года назад, он закончил тем, что сказал священнику, что тот вообще должен быть счастлив, что имеет крышу над головой и что именно благодаря таким бескорыстным и верным прихожанам, как Лесли, священник живет так, как он живет.

— Мы были благородны с вами, — сказал Лесли Харрингтон. — Мы сделали так, что у вас есть дом с отоплением, машина и жалование. Все, что вы можете сделать, это не вредить самому себе. Мне нужна эта квартира наверху для нового директора, и она нужна сейчас.

Вот, подумал преподобный Фитцджеральд, вот вам и Лесли Харрингтон. То, что он не может получить благородным способом, он получает с помощью грязных угроз. Для Харрингтона было типично вот так напрямую говорить о своих постоянных и щедрых пожертвованиях церкви. Какую защиту мог выбрать против такой тактики зависимый священник? Как мог он сказать Харрингтону, что боится, что кто-нибудь будет жить так близко от него? Предполагается, что священник обязан жить в непосредственной близости от других. Как бы это прозвучало, если бы он сказал Харрингтону, самому богатому стороннику конгрегациональной церкви Пейтон-Плейс, что преподобный Фитцджеральд боится, что кто-то будет жить рядом с ним? Нет, этого нельзя было делать. Как выразился про себя священник, его руки были связаны, а уста опечатаны. Он рассмеялся, похлопал по плечу Лесли Харрингтона и сказал владельцу фабрики, чтобы тот не волновался по пустякам. Он, преподобный Фитцджеральд, скажет Нелли Кросс убраться наверху и приготовить квартиру для мистера Росси, который должен прибыть в Пейтон-Плейс через три дня.

Когда приехал Майкл, преподобный отец выждал, пока уйдет Лесли, и выставил свои условия.

— Послушайте, мистер Росси, — сказал он, — я не желаю, чтобы наверху пили, курили и включали на всю катушку радио.

Майкл рассмеялся.

— Вы живете внизу, падре, — сказал он не очень приятным тоном, — а я наверху. Таким образом, вы не узнаете, напиваюсь ли я каждый вечер до полусмерти, а я не узнаю, поклоняетесь ли вы в тайне каким-нибудь идолам или нет.

У преподобного Фитцджеральда отвисла челюсть. То, что сказал Майкл, не было правдой, но было не так уж далеко от нее.

— Фитцджеральд? — поинтересовался Майкл в тот вечер, более двух лет назад. — Ирландец, не так ли?

— Да.

— Оранжист, а?

— Нет.

На этом беседа закончилась, но священник-конгрегационалист еще не одну неделю ломал голову над тем что на уме у Майкла.

Франсис Джозеф Фитцджеральд, рожденный и воспитанный в католической вере, вырос в многоквартирном доме в восточном Бостоне. Когда он уже приближался к двадцати, ему доставляло удовольствие говорить, что он оставался католиком, пока не научился читать. После этого, говорил Франсис, он обнаружил в католицизме слишком много дыр, чтобы эта религия могла удовлетворить интеллигентного, образованного человека. Фитцджеральд отверг дырявую Римскую церковь и стал протестантом. Новая религия настолько отвечала всем его запросам, что он решил стать священником. Это было непросто. Франсис обнаружил, что протестантские богословские школы не горят особым желанием принять бывшего католика, ирландца по фамилии Фитцджеральд. Но, как бы там ни было, он достиг своей цели. Он не только закончил хорошую школу: вы пускаясь, он был одним из лучших в своем классе, и, когда Франсис был посвящен в духовный сан, учителя возлагали на него большие надежды и искренне желали ему успехов на выбранном поприще.

Думая об этом теперь, Франсис Джозеф Фитцджеральд не мог вспомнить, когда именно он начал интересоваться католической религией, с которой в юности распрощался с такой легкостью. Фитцджеральд знал, что это началось двадцать лет назад, когда он приехал в Пейтон-Плейс, но он не мог вспомнить точно тот момент, когда протестантизм стал для него недостаточен. Если бы было можно вспомнить момент, рассуждал преподобный отец, можно было бы получить ответы на все эти бесконечные вопросы. Но случай, безусловно, был, в этом Фитцджеральд был абсолютно уверен, произошло что-то тривиальное, что тогда даже не привлекло его внимания, но осталось в сознании, превратилось затем в гнойную язву на его вере. Мозг Фитцджеральда ослаб в поисках ответа, язык его болел от желания говорить, но он не мог, конечно же, обсуждать эти вопросы с женой.

Маргарет Фитцджеральд, урожденная Маргарет Банкер, единственная дочь священника конгрегациональной церкви Уайт-Ривер, ненавидела католицизм яростной, нехристианской ненавистью. Это Франсис понял вскоре после того, как женился. Если быть точным, он понял это через неделю после свадьбы, когда они с женой еще проводили медовый месяц в Белых Горах.

— Пегги Фитцджеральд, — смеясь, сказал он тогда, и, как позднее вспоминал Фитцджеральд, это была его единственная попытка пошутить с женой. — Пегги Фитцджеральд, — сказал он с резким ирландским акцентом, что не составляло для него особого труда, — напоминает мне мою матушку, ирландскую девушку из графства Галуэй.

Миссис Фитцджеральд это не забавляло.

— Ты никогда от этого не избавишься, да? — злобно прокричала она ему в лицо. — Ты всегда будешь ирландцем, черным ирландским католиком из бостонских трущоб. Не вздумай когда-нибудь еще называть меня Пегги! Меня зовут Маргарет, заруби себе это на носу!

Франсис Джозеф был потрясен.

— Мою мать звали Маргарет, — защищаясь, сказал он, и ирландский акцент без следа исчез из его речи, — а отец всегда звал ее Пегги.

— Твоя мать, — сказала Маргарет так, будто старушка Фитцджеральд была оборотнем. — Твоя мать!

Итак, естественно, когда преподобный Фитцджеральд начал сомневаться и одновременно бояться своих мыслей, он не мог обратиться к своей жене в поисках утешения, которое способна дать дискуссия. Пока не приехал и не занял квартиру наверху Майкл Росси, он продолжал работать, спрашивал себя и сам пытался найти ответы.

Стараясь обойти каждую скрипучую доску и надеясь не разбудить тихонько похрапывающую в задней спальне апартаментов Маргарет, преподобный отец поднимался на второй этаж. Маргарет не любила Майкла, она говорила, что он слишком шумный, слишком темный, слишком нахальный, слишком большой и проявляет слишком мало уважения к конгрегациональной церкви. Истинная причина ее нелюбви к Майклу заключалась в том, что она не могла его запугать. Когда миссис Фитцджеральд использовала тактику, которая превращала преподобного отца в уступчивого и безответного олуха, Майкл только смеялся над ней.