Мария Лоди - Мечта

• Название: Мечта
• Автор: Мария Лоди
• Издательство: Русич
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-88590-363-8

Действие романов развертывается во Франции 60-х годов XIX века, в эпоху диктаторского режима Наполеона III. Перед глазами читателя предстают парижские бульвары, кафе, набережные, салоны и пустынные трущобы, и везде люди боятся и надеются на неведомое, неизбежно надвигающееся будущее. Судьбы главных героев причудливо переплетаются с неспокойными историческими событиями.

---

Дагерран видел, что его друг расстроен и все больше углубляется в свои переживания. В отчаянной попытке отвлечь Тома от его мыслей он предложил:

— А что, если вы расскажете нам о своих планах?

Он понял, какая опасность таится в этом вопросе, лишь когда увидел, как сузились глаза Тома. Тот поставил свой бокал и спокойно сказал:

— Шапталь, должно быть, говорил вам. Я собираюсь основать новую газету. Мы назовем ее «Демейн». Название предложил Марийер. Кенн вложит капитал.

— Он согласится? Вы уверены? — спросил с некоторым удивлением Дагерран. Ранее Шапталь говорил ему об отказе Кенна.

— Конечно. Кенн сам написал об этом. Он вложит достаточно денег. — Видя выражение сомнения на лице Дагеррана, Тома добавил: — Почему вы спрашиваете?

Дагерран уже пожалел, что задал вопрос, но, зная, что нельзя дальше скрывать правду, с горечью сказал:

— Шапталь позавчера был у Кенна. Когда вы написали ему о своей газете, он начал искать с ним встречи…

— Ну и что? — сказал Тома, неожиданно почувствовав комок в горле.

— Кенн сдался. Он больше не хочет иметь с этим ничего общего.

— Кенн, должно быть, испугался, — вставил Жернак. — Никогда еще за оппозиционной прессой так не следили. Полиция охотится за журналистами, следит за ними в каждом кафе.

Тома сильно побледнел.

— Но как раз сейчас, когда империя разваливается и совесть нации, наконец, просыпается, сейчас неподходящее время для измены делу, — сказал он. — Кенн рисковал так же, если не больше, когда финансировал «Сюрен» в прошлом году.

— Вы бы лучше пошли и сказали это Кенну, — сказал Дагерран. — Послушайте, — продолжал он с беспокойством, — не волнуйтесь. По крайней мере Кенн возьмет вас обратно в «Клерон».

Жернак фыркнул:

— Но ему, вероятно, дадут строгие указания и не позволят писать то, что он хочет. «Клерон» сильно изменился, пока Тома не было. Почти всем командует Фремон, а вы знаете, какой он трус. Он повлиял на босса…

— То есть я должен писать статейки для юных девиц и рецепты заодно, как я полагаю, — воскликнул Тома. — Для чего Кенн берет меня?

Он с негодованием швырнул свою салфетку, вскочил из-за стола и направился к двери. Дагерран догнал его в гардеробной.

— Тома, не будьте ослом. Вы только сделаете хуже.

— Я собираюсь сейчас же поговорить с ним.

— Сейчас не время. Вы в неподходящем состоянии.

— Наоборот, — сказал Тома, — у меня совершенно ясная голова.

— Подумайте.

— Я уже подумал.

Он набросил на плечи плащ и большими шагами вышел из кафе, совсем забыв про Мари, которая догнала его на улице.

— Тома, — умоляла она, — не делайте этого.

— Попросите Дагеррана отвезти вас ко мне домой, Мари, — мягко сказал он. — Я вернусь.

— Нет, я не оставлю вас.

— Делайте, как я говорю.

— Я думала, это больше не повторится, — сказала она, слабо застонав. — Я думала, мы могли бы жить спокойно, а теперь все опять как всегда.

Он погладил ее по щеке. Мысль о том, что ей нужно объяснять причины своих поступков, заставила его почувствовать сильное утомление. Империя висела на волоске. На следующих выборах в первый раз могут быть выдвинуты кандидаты республиканцев. Мог ли любой свободный в душе гражданин не опьяниться этой перспективой? Завтра рабство и угнетение окажутся в прошлом, наконец появится свобода писать, свобода жить.

— Если бы вы только захотели, — простонала она, — мы могли бы быть так счастливы.

— Восемь месяцев, — сказал Тома, еле подавляя свою ярость. — Восемь месяцев ада! Марийер и многие другие мертвы. Разве можно забыть тех, кто был убит или выслан в Новую Шотландию? Неужели вы думаете, что после всех испытаний мы имеем право сдаваться?

— Если бы вы не сделали всего этого, — сказала она упрямо, — Марийер не умер бы; в конце концов и вы тоже умрете — это все, чего вы добьетесь! Неужели вы не хотите быть счастливы?

Тома ответил не сразу. Его глаза, казавшиеся ночью черными, невидяще остановились на ней. Он пробормотал:

— Я могу быть счастлив только тогда, когда свободен.

Резко вырвавшись из ее маленькой руки, он исчез в глубине темной улицы.

Тома бросился в проезжающий кабриолет, за ним последовал Дагерран и сел рядом. Оба молчали. Тома, напряженный, готовый к сражению, неподвижно сидел в углу кабриолета.

Он испытывал глубокое негодование по отношению к Кенну. Тома помнил содержание письма, написанного эльзасцем, которое ему тайно передал Оннегер во время свидания в тюрьме. В письме Кенн поддержал его планы, и этот обман Тома переживал теперь более остро, чем само дезертирство Кенна. Почему, почему тот так поступил?

Тома подумал о Марийере и его недавней кончине. Свои последние дни в тюрьме молодой человек прожил поддерживаемый исключительно мыслью о новой газете.

— Вы знаете, — сказал он как-то Тома, — в «Сюрен» нас погубил чрезмерный призыв к насилию. Я вижу новую газету как более умеренную. Но мы будем пропагандировать великие идеи, старина. Мы дадим людям надежду.

И Тома, чувствовавший свою вину в крушении «Сюрен» — ведь причиной были именно его острые опрометчивые атаки на правительство, — поклялся следовать совету Марийера. А теперь Кенн отказался финансировать их. Марийер умер, опаленный надеждой, опьяненный мыслью о свободе. Восемь месяцев в тюрьме! Особенно ужасны были месяцы в тюрьме Мазас, этой пустыне одиночества и безумия. Her, он не мог смириться.

Кабриолет остановился около дома Кенна. Тротуар был залит светом газовых фонарей, и у дома стояли собственные экипажи приехавших гостей.

— У него званый вечер, — сказал Дагерран. — Но это не ежегодный банкет. Тот должен состояться пятнадцатого.

Не отвечая, Тома пробрался к парадному входу. Дверь открыл слуга в расшитой золотом ливрее. Оба мужчины назвали свои имена.

— Месье Кенн принимает гостей, — сказал слуга. — Я узнаю, сможет ли месье Кенн принять вас, господа. Но я буду очень удивлен…

— Скажите месье Кенну, что мы желаем немедленно видеть его, — холодно сказал Тома.

Слуга долго не возвращался. Тома шагал взад и вперед по холлу. Затем слуга возвратился в сопровождении мажордома, сияющего улыбкой и великолепием.

— Месье Кенн глубоко сожалеет… Месье Кенн был бы в восторге… К несчастью, сегодня день рождения мадмуазель Алисы, и…

— Если месье Кенн не примет нас, — угрожающе сказал Тома, — я пойду и найду его сам.

— В таком случае… я пойду и посмотрю… если месье…

Мажордом удалился с кислым лицом и через мгновение появился снова, чтобы сказать, что месье Кенн ожидает их в большой гостиной.

Это был большой отделанный позолотой салон, который вызывал гордость у хозяев и удивление у посетителей. Для вечера, который только что начался, очевидно, была отведена малая гостиная или столовая, так как Кенн стоял один посреди пустой комнаты. Он стоял на квадратах великолепного паркета в виде шахматной доски и выглядел, как шахматная фигура.

Тома остановился в пятнадцати футах от Кенна, Дагерран встал несколько позади, около двери.

— Вы хотели видеть меня, Бек? Должен признаться, это несколько несвоевременно. У нас семейный праздник. Не могли бы мы…

Что-то в облике Тома заставило эльзасца остановиться. Однорукий человек возвышался перед ним, расставив ноги. Он казался огромным. Выражение его лица было непреклонным, из-под сдвинутых черных бровей, слившихся в одну суровую линию, на него смотрели проницательные глаза.

Кенн с опаской глядел на Тома. Своей силой тот напомнил ему грубых обитателей трущоб, которых он, правда, никогда не посещал. Сегодня Бек отбросил внешний лоск цивилизации, и Кенну казалось, что его единственная рука размахивает красным флагом с кровавыми пятнами.

— Вот я перед вами, месье Кенн, — вежливо заявил Бек. — Я вышел из тюрьмы.

Кенн пытался сохранить спокойствие. Он полез в карман за портсигаром и, не сдвинувшись с места, предложил сигару непрошенному гостю. Тома отказался, качнув головой. Он не шелохнулся и все еще стоял, будто приготовившись к схватке.

— Я вышел из тюрьмы, — снова сказал Тома, с трудом сдерживаясь, — но наш друг Марийер никогда не выйдет. Он мертв, месье Кенн.

— Я знаю, — проговорил Кенн, отыскивая свой платок. — Мне сказали, очень жаль…

— Я никогда не думал, что вы можете отнестись к смерти человека так холодно.

— Послушайте, Бек, — сказал Кенн с неловкой улыбкой, — вы не можете считать меня виновным в смерти Марийера. Вы так же хорошо, как и я, знали, что он серьезно болен.

— Да, но тюремные условия добили его.

— Ну, ну, — сказал Кенн, — они были не такими уж тяжелыми, как вы их стараетесь представить. Вы знаете, я слышал о Сент-Пелажи. Известно, что тамошние заключенные не находят эту тюрьму слишком суровой.