Александр Мирер - Обсидиановый нож

• Название: Обсидиановый нож
• Автор: Александр Мирер
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-032-Х

Сборник фантастических произведений Александра Мирера «Обсидиановый нож» включает роман «Дом скитальцев», впервые публикующийся в полном авторском варианте роман «У меня девять жизней», ранее не издававшуюся повесть «Остров Мадагаскар», написанную в жанре фантастического детектива, а также рассказы «Дождь в Лицо», "Обсидиановый нож» и «Знак равенства».

---

— А здорово я тебя натренировал, Вовка?

— Признаю. Растряс ты меня, растряс… По кулуару пойдем?

— Давай по кулуару. Запасные очки не забыл?

— Кажется, нет. Странное ощущение, Рафа… когда приемник крутили — в эфире пусто, а в остальном, будто мы на тренировке.

— Одичали мы, дружочек. Мама Кланя, наверно, волнуется.

— Не знаю, — Володя сосредоточенно лез по осыпи. — Камни! Не знаю, Рафа. По — моему, не только мы одичали — привычка, понимаешь, могучая штука. Раз волновалась, два, сто раз, на двухсотом привыкла. Защитная реакция мозга. А сказать ей — обидится.

— М — м, наверно, так… левей держи. А не кажется ли тебе… — начал Рафаил и замолчал.

Володя не стал его выспрашивать. Когда Рафаил не хотел говорить, спрашивать его было безнадежно, а кроме того, Володя знал, о чем хотел спросить друг, и Рафаил знал, что Володя знает. Что их безумное упорство — тоже привычка. Поиск следовало бросить год назад. Сто двенадцать лет назад, думал Володя. Если бы у Кольки был радиоприемник, он тоже… Ох, как странно, дико и странно. И унизительно. Если бы интересы института не совпадали с их интересами — давно бы бросили поиск… Но повезло, наконец. А вдруг теория брешет, зависимость не линейная, а степенная.

Он закряхтел и споткнулся, как прежде. Одичали! Об этом не стоило говорить. В сущности, они не верили безупречной теории. Эмоционально не желали принимать, хотя вся эта теория базировалась на их же наблюдениях.

— Хороший был траверс, — сказал Рафаил. — Вот и сутки долой…

Они вышли к обрыву. Километрах в двух полукругом текла река. Сразу под скалами, почти без перехода, начиналась зелено — черная каша джунглей. Рафаил поднял бинокль.

— Дотемна успеем, но стоит ли… аллигаторы.

— Аллигаторы — это нехорошо.

— Ладно. Переночуем здесь. Во — он, ручей неподалеку.

Сутки долой. Им положительно везло — утром они увидели кошачьи следы в ладонь величиной вокруг своего бивака. Леопард ходил упорно, долго, но напасть не решился. На всякий случай они взяли автоматы наизготовку и дальше двигались с некоторой осторожностью. Спустились в лес, узкая тропа новела их к реке — перед выходом Рафаил поколдовал с крупномасштабной картой и почти уверенно показал место и азимут. Река, по — видимому, Тапти, а вершина на юго — востоке — высота 1115. Достоверность, конечно, весьма малая при такой ориентировке, и Володя не склонен был обольщаться. Долина Нарбада — Тапти, по его мнению, располагалась в самом сердце Равновесия, а они шли через дикие джунгли. Но через полчаса Рафаил остановился.

— Стой, смотри. Это канава, по — моему.

Да, что — то было здесь, что — то было… След канавы, почти прямой, но очень сильно заросший. Деревья хотя и перевиты лианами, но в их расположении есть намек на порядок — купы, перемежаемые заросшими полянами. Еще полсотни шагов, и вдруг Володя забытым жестом вжал очки в глазницы.

В густой поросли, обросшая длинными бородами мхов, хвостами орхидей, вздымалась гония. Далеко вверху синел чистый восьмигранный ствол. Раструбы неподвижно глядели в небо.

— Идем, — позвал Рафаил. — Ничего не значит один заброшенный участок. Эх, вертолет бы нам, вертолет…

Красная лёссовая пыль лежала на тропе. Рафаил усилием воли отбрасывал посторонние мысли. Смотрел, слушал, пригибался — палец на спусковом крючке. Здесь было густо, сумрачно, в мокром воздухе звуки булькали, как каша на медленном огне. Отчетливо трещали ветви — кто — то провожал людей поверху, над подлеском. Мокро. Близко река. Небольшой олень метнулся в сторону. Жрали комары.

…Им повезло еще раз. Раздался захлебывающийся крик: «О — о–а! О — а!» Открылась поляна, камыши — человек пятился к камышам, вскрикивая. Упал, закрывая лицо руками. Правее, под скалой, еще пятеро — шестеро. Смотрели с ужасом. Один пытался натянуть лук, срывался, бросил стрелу. Они были высоколобые и прямые, совсем как раджаны. На одном — яркая леопардовая шкура. Какие — то дубины в дрожащих руках.

— Заговори с ними, быстро!

— Э — а, друзья! — прокричал Володя. — Прохладного полудня!

Молчание. Качаются в воздухе дубины — нет, это же каменные топоры, это не раджаны, ох, как не хочется открывать пальбу…

Человек в леопардовой шкуре шагнул вперед и заговорил на испорченном раджана. «Прохладного полудня. Здесь много пищи», — понял Володя и быстро ответил:

— У нас есть пища, друзья! Рафа, — прошептал он, — это недоразумение, это изгои какие — то, они же нас боятся…

Они стояли, разделенные десятком шагов: Рафаил с Володей и люди в поясах и накидках из выделанных шкур, с каменными топорами, луками… Полупрозрачные наконечники стрел — обсидиан, классика каменного века… «Конечно же, где им вне Равновесия добывать железо, древесную одежду? — думал Володя. — Изгнанники одичавшие. Боятся — так мы на людей непохожи в этом снаряжении. Головы грибообразные — пластиковые шлемы. Горбатые, кожа свисает складками — комбинезоны с пелеринами, натянутыми на рюкзаки. Ботинки, автоматы, видеокамера…»

— Снимем шлемы, — сказал Володя. — Действуем поочередно. Снимаю.

Помогло, кажется. Тот, кто кричал «о — а!» поднялся с земли.

— Поговори с ним еще, — шепнул Рафаил.

— Ты — старший? — сказал Володя, обращаясь к человеку в леопардовой шкуре.

— Я — Брама.

— Ты Брама. Далеко ли до Границ Равновесия?

Они снова дрогнули. С беспокойством переглянулись. Наконец, Брама ответил:

— Нет Равновесия. Я — Брама, потомок Скотовода.

— Не пойму, что он толкует о Равновесии. Он, очевидно, вождь. Я не все понимаю… Скажи, друг Брама, где же Равновесие? Вождь изгоев, по — видимому…

Беспокойство возрастало. Двое — трое закрыли руками лица.

— Вас послал Скотовод, — лающим, шаманьим голосом крикнул Брама. — Чтобы вернуть нам Равновесие! Много, много пищи!

— Внимание, — неожиданно вмешался Рафаил.

Взял Володю за плечо — люди шарахнулись — повернул к скале. Наскальная роспись. Типичные первобытные рисунки… Оранжевый диск — Солнце. Под ним — крылья, перепончатые, как у летучей мыши. Володя всмотрелся: крылатый человек поднимался к Солнцу, его догоняет Птица, а еще ниже, под Птицей…

— Колька… — простонал Бурмистров. — Колька это, рыжая борода! Под Птицей, понимаешь? Скажи, скажи, — он торопился, путал слова. — Скажи, где рыжебородый? Адвеста?

Брама горделиво улыбнулся и растопырил пальцы, перепачканные цветной глиной.

— Я, Брама, потомок Скотовода! — завыл он так, что отозвалось эхо. — Брама — потомок Скотовода!! Брама — потомок Адвесты!!! Брата Гийкхага, летавшего к Великому огню!

— Он говорит об Адвесте, — сказал Рафаил и, глядя в его лицо, горящее ожиданием, Володя бросил камеру, шлем. Повернулся и пошел обратно по троне.

Тот, кто кричал «о — а», подобрал шлем и надел на косматую голову.

Москва

1965–1967 гг.

«Остров Мадагаскар»

И я ощутил во рту кислый вкус торжества.

Г. Бёль

Самки жестокий страх страшащегося — легкомыслие тех, о ком он печется.

Т. Манн

Ночь была нескончаема. Из вечного бессонного света Северного Мегаполиса выпрыгнул стратосферный самолет, вонзился в ночь и теперь неутомимо чертил на юг по пятнадцатому меридиану, проглатывая тысячу километров каждые десять минут, оставляя позади маяки острова Борнхольм, многоцветные лужицы Щецина, Праги. Линца, Триеста. В безоблачной Адриатике, блеснула Луна, и сейчас же за ней — полоса Большого Неаполя протянувшаяся вдоль побережья Тиррены, до самого Сапри.

Хайдаров летел один, и ночь казалась нескончаемой, хотя полет от Мегаполиса до космодрома Теджерхи продолжится чуть больше часа. Стратосферные полеты всегда казались ему бесконечными — из — за огромности того, что оставалось внизу и позади. Миллионы людей, тысячи миллионов машин, книг, телевизионных экранов и проекторов, горящих окон: и потухших окон, дверей, ступеней, электрических кухонь, деревьев, лабораторий. Он давно смирился с тем, что ему, человеку ученому и жадному до знаний, никогда не постичь и тысячной доли этого множества множеств, составляющего человечество. Он смирился и с одиночеством, но сейчас остро жалея, что Инге нельзя было лететь с ним. Стратоплан был слишком велик и пуст для единственного пассажира — в порту Мегаполис не нашлось ничего поменьше. «Не надо было соглашаться, — подумай Хайдаров. — Они могли, послать Ранка, Смирнова, кого угодно…»

Полтора часа тому назад — всего полтора часа! — они с Инге хохотали, как безумные, а перед ними лицедействовали эти невероятные комедианты из труппы «Белка в колесе» — гении смеха. Цветные тени крутились, как белки, по гостиной; гремела музыка, и Хайдаров не услышал сигнала вызова — Инге крикнула: «Кто — то вызывает!», и он, пошел в кабинет и увидел на маленьком экране хмурое лицо директора. «Никола, ты нужен. «Остров Мадагаскар» столкнулся с метеоритом. Погиб Шерна — он летел пассажиром.» — «Какая нелепость! — сказал Хайдаров. — Как это произошло?» — «При выходе на Корабельную орбиту, — сказал директор. — Нелепый случай. Совершенно нелепый.» — «Много пострадавших?» — «Только Шерна. Судно в исправности.» — «Да. Но зачем нужен я?» — «Командир отменил посадку и просит следователя. Если ты можешь…» — «Я вылетаю», — сказал Хайдаров.