Александр Мирер - Обсидиановый нож

• Название: Обсидиановый нож
• Автор: Александр Мирер
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-032-Х

Сборник фантастических произведений Александра Мирера «Обсидиановый нож» включает роман «Дом скитальцев», впервые публикующийся в полном авторском варианте роман «У меня девять жизней», ранее не издававшуюся повесть «Остров Мадагаскар», написанную в жанре фантастического детектива, а также рассказы «Дождь в Лицо», "Обсидиановый нож» и «Знак равенства».

---

— О, господи, — сказал Колька. — Я тебя чуть не пришиб, Ахука. Я думал — ты мне врезал, ногой… Вот так Тарас Бульба.

Охотник еще сидел в траве, держась за челюсть, и смотрел, как и прежде. Будто черта увидел.

— Мое лицо испорчено стыдом, — сказал Колька. — Я потерял память, но я — друг тебе, Охотник Ахука. Ты мне… — и запнулся.

В раджане не было слова «верить». Или «не верить».

— Я знаю, друг, — отвечал Ахука. — Успокойся, мы поговорим ближе к полудню или когда ты пожелаешь.

А на лице его было написано: «Так вот оно какое, Железное Равновесие!»

— Мы очень мало знаем друг о друге, Ахука…

Охотник сморщился, потирая челюсть.

— Мало знаем, мало, мало… Будь у Тана палица, тебе не помогло бы все искусство Лахи, — он наклонился к Кольке. — Будь у меня толика смысла вдобавок к самомнению, я понял бы, что в вашем Равновесии допускаются иные слова между мужчинами и женщинами. Не сердись, Адвеста.

— Да я не сержусь! — он вдруг расхохотался, до того все нелепо вышло. — Не сержусь, где ты пропадал столько времени?

— Были дела, — Ахука кивнул, сморщился и спросил: — Адвеста, ведь ты счастлив с Врачом Дхармой? Твоя плоть совпадает с ее плотью? — он морщился все мучительней. — Не сердись! Вижу, тебе невмоготу говорить о любви. Хочу я, чтобы ты понял: раджанам так же невмоготу говорить о противоречивом.

— Ага! — воскликнул Колька. — Эго я заметил.

— Я сам понял это лишь после железного дома. И после Звезды.

Колька пришел в отличное настроение, даже залоснился от самодовольствия — именно так он сформулировал свое понимание здешней психики — боязнь противоречий.

— А скажи, Ахука, ты сам умеешь говорить и думать о противоречивом?

— Пришлось научиться. Легче это Наблюдающим Небо, нежели остальным.

— Почему?

— Третий язык содержит неразрешимые противоречия.

«Математика! — сообразил Колька. — Ясное дело, в принципе неразрешимые задачи! Астроном же, ясно…»

— Ладно, — сказал он. — Предположим, я понял. В какой связи это обстоятельство с тем, что Равновесие нуждается во мне?

— Равновесию угрожает гибель, — отвечал Ахука без малейшего пафоса. — Угрозу надлежит осознать, прежде чем пытаться отразить ее. Мысль о гибели Равновесия наш мозг инстинктивно отвергает как вопиющее противоречие, и большинство раджанов не могут осознать угрозу.

— Понял! Общаясь со мною, раджаны привыкнут… м — м… воспринимать несообразное?

— Проще и сложнее, — сказал Ахука. — Поскольку существуют иные виды Равновесия, мысль о распаде нашего Равновесия не должна казаться противоречивой.

— Вот это — формулировочка! Но в принципе понятно.

— Также есть практическая цель, — продолжал Наблюдающий Небо. — Я думаю, что раджанам придется построить у себя Равновесие, подобное вашему. Частично подобное. Ты — ученый, Адвеста, и ты передашь нам свои знания и умения.

— С этого бы и начинал, — сказал Колька. — А много вас так думает?

— Мало. Но кое — что уже сделано и подготовлено.

— За последние десять дней?

— За последние десять дней. Теперь я спрашиваю — ты согласен?

— А что мне еще делать, Ахука? Чем — то заниматься надо…

Наблюдающий Небо замялся. Колька с жестокостью к себе и к нему уточнил:

— Застрял я здесь, Ахука.

— Мое лицо испорчено, друг.

— А, к делу! Теперь не исправишь. Рассказывай.

Он думал с той же, облегчающей жестокостью: «У вас все сыты и все под одной крышей. Нашел чему учиться, дурачина…»

Но понимал — дело не такое простое. Надо разбираться. Он вздохнул и принялся разбираться. В новом качестве специалиста и консультанта по всем видам Равновесия.

Первое, что он понял — его подготовка никуда не годится. Обстоятельно понял, не в пример инстинктивному скулежу о Большой Медведице, индийском эпосе и прочих подробностях. Его мысль была скована привычными категориями, спеленута, как грудной ребенок. Как — то выручал тренинг, полученный на семинарах шефа. Старик вопил: «Фантазию развяжите, недоросли! Анализ, жестокость и фантазия!» Мало бил его шеф… Перед ним была система, прямо — таки классическая по своей законченности. Во снах вожделенных настоящий кибернетист видит такие системы, мысленно строит их, моделирует в уме и стонет — невыполнимы! Саморегулирующаяся сложно — динамическая система, выражаясь в терминах кибернетики. Цель действия — создание комфорта для людей, причем под комфортом надо понимать и пищу телесную, и все виды духовного удовлетворения. Каждый человек здесь обладает некоторой суммой знаний, достаточной для его деятельности — впрочем, Кольку интересовали Управляющие Равновесием, самая многочисленная категория. Только они влияли на гомеостазис неопосредствованно.

Управляющие Равновесием получают исходную сумму знаний в воспиталищах. Знания велики, каждый Управляющий должен помнить примерно дюжину в четвертой степени различных животных и растений, около двадцати тысяч в десятичном исчислении. Должен помнить места обитания, повадки, пищу, циклы развития, то есть справочные, табличные сведения. Затем, в минимальном объеме, физиологию питания — как та или иная пища действует на ту или иную группу живых существ. Строго говоря, эти сведения представляли собой язык, набор терминов для бесед с Нараной. Управляющий Равновесием должен знать каждую тварь и каждую былинку в лицо, чтобы назвать ее Наране. Должен знать любую тычинку, шерстинку, клубень, членик, ноготь и зуб и ствол — чтобы указать на него Наране. На все это в его памяти должны храниться стандарты, нормальные размеры, нормальные скорости роста, и все для того, чтобы доложить Наране о любом отклонении от стандарта. И все? Нет еще. Он должен уметь воздействовать на живое, чтобы исправлять отклонения — в первую очередь. Вот простой пример: гония хиреет, «голос ее ослаб», как говорят Хранители. Причину установить легко. Обычно гонии хиреют от недостатка личинок определенного вида, которыми рабочие муравьи кормят раструбы — звучащие цветы дерева. Легко установить и причину недостачи: землеройки, живущие у корней гонии, лакомятся личинками, пожирая их еще в земле, где муравьи не могут их обнаружить. Это знает каждый Хранитель. Он знает и все способы борьбы с землеройками, на которых можно напустить роющих собак, крыс или хищных птиц определенного вида. Но какой способ надо выбрать в каждом конкретном случае — этого Хранитель определить не может, ибо не может предвидеть, как его действия отразятся на других сторонах Равновесия. А отразятся они обязательно, и в больших масштабах, чем это может представить себе человеческий разум. Скажем, чтобы напустить на землероек хищных птиц, надо снизить поголовье мышей вокруг гонии. Тогда птицы, не насыщаясь мышами, выбьют землероек. Но, кроме этих крошечных животных они начнут поедать и других тварей, полезных Равновесию. Разрастутся какие — то растения, вредные для Равновесия — мыши не смогут ограничивать их развитие. Наконец животные, которые должны снизить поголовье мышей, начнут попутно уничтожать белок, сонь, летяг и прочих полезных тварей… И первоначальное простое действие распространится по Равновесию сложным путем, круговыми волнами на воде, многократно отраженными друг от друга.

…Здесь Колька сбился — слишком плохо он знал биологию. Но понял, что Управляющим Равновесием не обязательно знать все хитросплетения, всю «мышиную возню», как он назвал про себя это дело. Управляющий должен точно и исчерпывающе рассказать Наране о своих нуждах, а Великая Память проверит все цепочки, и все звенья всех цепочек, и выдаст человеку единственное решение, покажет ему простое действие, которое даст нужный результат и минимально повредит Равновесию в целом…

На этой стадии понимания, на которой настоящий ученый, Колькин шеф, например — Рыжий Тигр пространств — ощерился бы от жадного, злого и беспощадного к святыням интереса… Эх, где ты, шеф! Далеко, далеко, и лучше не думать об этом. Ладно. На этой стадии понимания Николай Карпов испугался. Получалось, что мыслят здесь Нараны, а люди им прислуживают, как лаборанты — отмеряют, осматривают, отсчитывают и льют в реторты из мензурок. Так получалось неопровержимо, но испугался Колька не этого, а своего инстинктивного отвращения к подобной системе. А испугавшись, заглянул в себя поглубже и оценил свои чувства, как религиозные. Реакция на оскорбление святыни.

К тому времени Ахука уже побежал по своим охотничьим делам. Ему тоже предстояло переварить кое — что, и немалое кое — что. Колька развалился в холодке и стал грызть себя за малограмотность. Погрыз. Дал пинка плоскохвостой крысе, подобравшейся слишком близко к его подошвам. Подумал, не повлияет ли пинок на Равновесие. Усмехнулся. Простая — простая мыслишка бродила в голове: а чем у нас лучше? Здесь хотя бы делают равную работу, а у нас малая часть думает, остальные исполняют. Даже коммунизма нету. И машин таких нет, чтобы смогли все наше Равновесие охватить анализом, а у них — есть. Живые машины. Хорошо это? Хорошо. Что ж ты пыхтишь, Свисток? Не знаешь? Ну то — то…