Александр Мирер - Обсидиановый нож

• Название: Обсидиановый нож
• Автор: Александр Мирер
• Издательство: Параллель
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-86067-032-Х

Сборник фантастических произведений Александра Мирера «Обсидиановый нож» включает роман «Дом скитальцев», впервые публикующийся в полном авторском варианте роман «У меня девять жизней», ранее не издававшуюся повесть «Остров Мадагаскар», написанную в жанре фантастического детектива, а также рассказы «Дождь в Лицо», "Обсидиановый нож» и «Знак равенства».

---

Тактика была несложной — перебегать с одной стороны ствола на другую. Но по шестому или седьмому разу он понял, что этот грузовик одержим манией убийства и будет атаковать, пока не добьется своего. Собака надрывалась в лае, Колька ругался, а носорог разворачивался с легкостью белки и нападал. Перебегать от ствола к стволу не удавалось, из пистолета его не уложишь… Р — раз! Носорог кинулся, и вдруг с дерева к нему на шею прыгнула обезьяна и закрыла ему глаза руками. Колька, обмирая, смотрел — четырехметровый зверь грохнул об землю, перевернулся, обезьяна отскочила. Носорог прямо с кульбита ринулся на нее. В лапе обезьяны оказалась палица и непринужденно, как матадор шпагой, она влепила плюху между свирепыми глазками — носорог ухнул, развернулся как — то вяло и, сотрясая землю, умчался за обезьяной в кусты… Треск, хрюканье, тишина… Подбежала, виляя всем туловищем, собака — припадала к земле, просила прощения.

— Уж нет, ты меня прости, — сказал Колька. — Глупый еще.

Он был мокр, как мышь. Впору снова лезть мыться. А, вот она, гония… бегом отсюда, пока не опомнились… «Николай Алексеевич, — проговорил в голове четкий голос. — Николай Алексеевич! Не вы ли собирались ночью в львиную пасть?»

Он побежал и наскочил на Брахака, тоже бегущего — навстречу.

Брахак улыбался. Огромный, в нагруднике, в сапожках, с луком. Взял Кольку за руку. Заботливо посмотрел в лицо, покачал головой на взрытую полянку.

— Друг Адвеста, здесь не срединное Равновесие, здесь внешний лес. Не должно тебе покидать пост без Охотников.

— Я понял, спасибо, — сказал Колька.

— Носатый не ушиб тебя, Адвеста?

— Обезьяна его увела, туда.

— Наставник, — объяснил Брахак. — Опасные животные находятся во внешнем лесу с наставниками. Носатые, дикие слоны, черные быки. Если встретишь собаку без ошейника в лесу Равновесия, знай, что при ней опасное животное из травоядных. Хищные не допускаются в Равновесие, а тех, кто прорвался, сопровождают крикуны. Дхарма научит тебя голосам Крикунов.

…Опять затянуло глаза туманом. Наставники, крикуны — бред… Дома — черепахи ползли навстречу. Затошнило. Тот же четкий голос крикнул: «Голодны вы, Николай Алексеевич! Голодны!» Брахак подхватил его под мышки.

— Э — э, ты голоден, Адвеста!..

Жесткая рука потрепала его по загривку, как собаку. Ко рту поднесли зеленый маину — он глотнул. Выпил один плод, второй, набросился на пищу. Как — то он оказался в лечилище. Дхарма сидела перед ним на корточках и кормила из рук.

Он откашлялся, встал — Брахак и Дхарма смотрели тревожно.

— Вот что, — сказал Колька по — русски. — Спрашиваю вас, друзья, — сумел перейти на раджана. — Дхарма — Врач, ты, Брахак — Управляющий Равновесием. Есть ли на посту Наблюдающие Небо?

— Ахука в поселении, — сказал Брахак.

— Должен я узнать, — настойчиво говорил Колька, помогая себе руками. — Рисунок, изображение, покажите мне Землю… Рисунок, понимаете?

— Ниу мне, — сказал Брахак. Дхарма исчезла, вернулась. Листья, мел. Заодно — бахуш для Кольки. Брахак посмотрел на него — не в глаза, в лоб, — и одним стремительным движением обвел неправильный треугольник, основанием к себе. Еще посмотрел — левее острого угла появился овал. «Большая вода!» — вокруг треугольника и овала много волнистых черточек. «Высочайшие горы!» — основание треугольника замкнулось широкой полукруглой полосой. «Великая река восхода!» — от линии гор, от вертикальной оси треугольника двойная линия влево… слилась в одну и метелкой впала у левого угла в «большую воду». А «Великая река заката», начавшись немного правее, извилистой линией протянулась до правого угла и уткнулась в линию берега ниже мыса, похожего на коготь. «Правая сторона, — соображал Колька. — Ведь правая, а закат, запад — слева. Конечно же, он рисует вверх ногами, как бы стоя лицом к солнцу в полдень…»

Он смотрел из — за плеча Брахака. Теперь он обошел его вытянутые ноги, посмотрел с противоположного края на лист и увидел Индию. Точно такую, как на школьных картах: остров Цейлон, и вмятина в правом боку, сверху — полукруг Гималаев, слева — Инд, справа — Ганг. Или справа Инд, слева Ганг…

«Недурно, Николай Алексеевич». «Что за дьявольщина, — подумал он. — Голоса слышу. Почему имя — отчество? Никто меня не зовет но имени — отчеству…»

— Съешь бахуш, Адвеста, — приказывал настойчивый тонкий голосок.

А, девушка Мин… Он осторожно, стараясь не просыпать, разломил лист обертки и высыпал гадость в рот, не отрывая взгляд от карты.

— Равновесие! — провозгласил Брахак и эффектнейшим полетом руки прочертил Границы. Он сменил мелок на розовый.

От океана, по «Великой реке заката», потом вдоль гор и к югу, по второй великой реке, еще на юг, до середины полуострова, и опять на запад, извилистой линией, под мыс — коготь.

— Это Раганга, — показал Брахак на извилистую линию. — Ты сейчас здесь, Адвеста…

Человечек стоял посреди Индии, на границе Равновесия, на широте северного берега Бенгальского залива.

Вот так Равновесие — четверть площади Индии!

«Масштаб», — подумал он и перевел:

— Размеры Равновесия, друг Брахак?

— С полуденной Границы на полночь — дюжина, пятикратно помноженная и на семь умноженная, шагов.

То же, что говорила Дхарма, но точнее.

— Два вздоха, — извинился Колька. Совершенно спокойно, даже бодро взял чистый лист, мелок, и, тщательно отсчитывая нули, возвел двенадцать в пятую степень, а произведение умножил на семь. Грубым счетом, миллион семьсот тысяч шагов.

— Длина шага, друг Брахак?

Все точно — шаг есть шаг. Брахак вытянул пальцы, вытянул руку в локте и отчеркнул ногтем в том месте, где прививают оспу.

— Мужской лук, тетива — три локтя, или два шага с половиной, — сказала Дхарма.

Шестьсот пятьдесят миллиметров, прикинул Колька, и снова на листе перемножил. Тысяча сто километров, теперь нет и малейшего сомнения. Полуостров Индостан. Ай, лихо! Значит, оба были правы, и Бурмистров, и он. Действительно, Земля, и действительно, Индия, и в то же время не Земля и не Индия… Лихо, лихо… Устроить проверку? Дюжину Птиц нагрузить орехами и двинуться на этой эскадре смертников на северо — запад, через Памир в Среднюю Азию?

«Лучше на север Равновесия, в Дели. Прямо в аэропорт, — насмешливо прошелестел голос и добавил: — Николай Алексеевич…» Тогда Николай Алексеевич прищурил глаза и увидел заштрихованный квадратик, рядом с ним слово «Дели», подчеркнутое, потому что столица, и красненькие червячки железнодорожных линий, четыре? Нет, пять.

Он открыл глаза. Современная столица Индии находилась бы в северной части Равновесия, действительно… Питекантропов он найдет в Средней Азии, или еще кого похуже. Пожирателей крыс… или этих — гигантопитеков, именуемых «крии».

Он потянулся — конец, конец сомнениям! Изоморфное СП, одна из вариаций ее величества эволюции. Лихо!

Не чересчур ли вы веселитесь, Николай… х — м… Алексеевич?

А чего, сказал Колька. Привяза ты, зануда, карту наизусть помнишь. Хмыкаешь! Ты попал бы сюда, окочурился бы, полны штаны… Слова говоришь, «изоморфорное», а мне тут жить надо, с людьми, понял?

Отлично понимаю… Х — м, простите. Вы не любите по имени — отчеству. Но я опасаюсь, что наше совместное решение, гипотеза, так сказать… насчет «вариаций ее величества»…

Тясязять, передразнил Колька.

…Еще не конец сомнениям, понимаете? Вспомните, что весь дух современной науки, тясязять, запрещает вам по — ос — тулиронать изоморфное эс — пе, Николай… х — м.

Да чего привязался?! Ну, знаю, зна — аю, понял? ЗНАЮ, что влип, я не чутьем, я заранее знал, влипну, а жидки смоются, понял?

«Поскребите мерзавца — обнаружится антисемит». Помнишь? Ты мерзавец, Карпов…

Привязался. То веселюсь, то — мерзавец. Держаться — то мне, МНЕ… Пойми, интеллигент: чтоб держаться, злость необходима и веселье.

Последнее слово осталось за ним, он бы сдох, если бы последнее слово осталось за тем, за тясязять, и тут же слышались голоса на раджана: «Я отсеку». — «Дождемся Лахи». — «Я отсеку, опасно».

Тонкая прекрасная рука протянулась, повисла в зеленом воздухе, и нежно, двумя пальцами поцеловала его в губы. Он глотнул, его пробило ознобом, и вдруг кончилось — он выбежал из лечилища, кинулся в траву и заплакал.

Глава 2

Он слонялся. Ноги были вялые, не свои. Лист ниу с нарисованной схемой Индии и белым человечком стоял на лежанке в его доме. Он заходил в дом, бесцельно рассматривал рисунок, уходил. С ним здоровались приветливо, будто со своим. После того утра — с носорогом и Николаем Алексеевичем — он понял, что к нему, как к носорогу, прикреплены наставники. Рехнуться не дадут, имеют они такую власть. Открыли было его мозг, включили понимание, и отсекли, чтобы не рехнулся. Теперь он был покорный и пристыженный.