Владимир Корвин-Пиотровский - Поздний гость. Стихотворения и поэмы

• Название: Поздний гость. Стихотворения и поэмы
• Автор: Владимир Корвин-Пиотровский
• Жанр: Поэзия
• Год: 2012
• ISBN: 978–5–91763–110–3

Поэт первой волны эмиграции Владимир Львович Корвин-Пиотровский (1891–1966) — вероятно, наименее известный из значительных русских поэтов ХХ века. Он играл немалую роль в период краткого расцвета «русского Берлина», однако и позднее оставался заметной фигурой в других центрах русской диаспоры — Париже и Соединенных Штатах. Ценимый еще при жизни критиками и немногочисленными читателями — в том числе Бердяевым, Буниным, Набоковым, — Корвин-Пиотровский до сих пор не обрел в истории русской литературы места, которое он, несомненно, заслужил.

Собрание сочинений В. Л. Корвин-Пиотровского выходит в России впервые. Помимо известного двухтомного собрания «Поздний гость» (Вашингтон, 1968), не успевшего выйти при жизни поэта, оно содержит произведения, которые автор, опубликовав в ранние годы творчества, под конец жизни не признавал, а также значительное количество никогда не публиковавшихся стихотворений.

---

1944

* * *

Из подворотенной дыры,
Куда жара не досягает,
Горбун лохматый предлагает
Прохожим детские шары.

И шагом медленным, вразвалку,
Банкир подходит к горбуну,
Он долго, опершись на палку,
Глядит на пеструю волну.

И вдруг — от перстня до портфеля —
Банкирский дом преображен, —
На мой почтительный поклон
Он морщит брови еле-еле.

Я постигаю, — близ меня
Из крови мутно-тепловатой,
Из мглы сигарного огня
Творится мир замысловатый.

Зажатый в улице пустой
Меж рестораном и аптекой,
Перед банкиром и калекой
Кружится шарик золотой.

Он полон солнечного света,
Он вырастает на лету, —
Звезда цветная иль планета,
Стремящаяся в высоту.

И мы глядим, глядим все трое,
Полуоткрыв по-детски рот,
На это небо голубое,
На этот ангельский полет —

1944

* * *

В большом шкафу библиотечном,
Где старый глобус накренен,
Где время в мячике беспечном
Оглушено со всех сторон, —

Где покоробленная полка
Философам отведена, —
Ночная бабочка из шелка
Располагается для сна.

На звездный атлас осторожно
Легла, как пурпурная тень, —
И возникает непреложно
В пустынных окнах новый день.

Я крылья складываю тоже,
На вешалку бросаю их,
Теперь они на плащ похожи
Под ворохом одежд моих.

И ты, войдя ко мне дозором
(Так нежность требует твоя),
Отметишь равнодушным взором
Их полустертые края.

1946

СКВОЗНЯК

Стаканы в зеркало швыряя,
Звеня осколками стекла,
Сквозняк возник из-за угла, —
Всё возмущая, разоряя
(Прием знакомый повторяя),
Он вымел комнату дотла.

О, ветер, ветер! Дверь рвануло
Вон из освистанной глуши, —
Вслед занавеска промелькнула
И, пробкой хлопая, хлестнула
Край взбудораженной души.

И все бумаги без разбора,
Сверкая птичьей белизной,
В косом полете вдоль забора
Переметнулись в мир иной.

А впереди, найдя дорогу
К непоправимым высотам,
Стихи распались по листам, —
(Но ввысь уходят понемногу,
Чтоб затеряться где-то там).

1949

* * *

На землю пала ночь глухая, —
В тени разбитого ствола
Таится ангел, отряхая
Прах с помутневшего крыла.

Он поднял руки, он уходит
От грустных, но привычных мест,
Он взоры к небесам возводит,
Где Млечный Путь и Южный Крест, —

И скорбными следит очами,
Как падает в ночную тьму,
Как бы язвимая лучами,
Душа, внимавшая ему.

1937

* * *

Глядится в зеркало чудак
И видит небо за собою,
И башню с каменной резьбою,
Подвешенную кое-как
Над бездной дымно-голубою.

По горной лестнице, пыля
Дорожной обувью разбитой,
Безмолвно ангел деловитый
Нисходит в тихие поля.

Благословляет день весенний,
Ручей болтливый как всегда,
И пастухов, и их стада,
И дым разрушенных селений, —

Живых и трупы вдоль дорог
(Колосья жатвы неумелой),
Косматый многолетний стог,
И бесприютный череп белый,
Поскрипывающий у ног.

Сойди, вечерняя прохлада,
На все их скорбные дела, —
Здесь нет забвенья, и не надо,
Но глубь земная сберегла
Росток для будущего сада,
Живые соки для ствола.

1947

* * *

Лазурь воскресная чиста,
Всё так легко и невесомо, —
Свет бьет из каждого куста,
Из каждой скважины и дома.

Мечтатель в шляпе голубой
Влюбленных провожает взглядом,
Веселые шары гурьбой
Взлетают над притихшим садом.

В упругом воздухе паря,
Они всплывают поплавками,
Вальсируют под облаками,
Иль, новый танец сотворя,
Ввысь устремляются прыжками
(В бессмертье, проще говоря), —
И, лопнув, падают клочками
Наморщенного пузыря.

А мы под зонтиком цветным
За кружкой пива полудремлем,
Табачный отгоняем дым, —
Мы краем слуха сонно внемлем
Невнятным шумам площадным.

1949

ЗЕРКАЛЬНЫЙ МИР

Я заблудился ненароком
В зеркальном мире, как в лесу, —
В граненом хрустале высоком,
В таинственном шкафу глубоком
Слежу, почти ослепшим, оком
Зари цветную полосу.

Куда б я ни повел очками,
Везде мой бедный кабинет
Прямолинейными пучками
Иль огненными языками
Весенний отражает свет.

И в этой солнечной купели
Найдя певучую струю,
Я сам сверкаю и пою, —
Не ангел ли я в самом деле
В глухом запущенном раю?

Что, если броситься со страха
В широкое мое окно?
Что, если ангелу дано
Паденье только для размаха,
Для разворота грозных крыл?
Что, если падать он забыл?

1944

ОПРОКИНУЛ ЧЕРНИЛЬНИЦУ

Писец, бумаги разбирая,
Задел чернильницу, и вот —
Река без берега и края
Вдоль по столу его течет.

На папиросную коробку,
На пепельницу из стекла,
На завалявшуюся пробку,
На исходящие дела,

На всё, что жизнь его заело,
Что душу выжгло и сожгло,
На всё, что быть еще могло,
Что попросту быть не успело —

Огромный парус раздувая,
Как грозный призрак корабля,
В ночь обрывается земля,
Ночь наступает гробовая.

И в этой совершенной мгле,
В аду кромешном и чернильном,
Он видит — солнце на столе
Качается в дыму кадильном.

И сам он, легкий как стрела,
Одетый по последней моде,
Плывет в большие зеркала,
Где зреют розы без числа,
В органный гром, в колокола, —
В такую высь, к такой свободе —

1945

НОЧНЫЕ БАБОЧКИ

На площади клубится пар,
Скрипит фонарь в ключе скрипичном,
Без смысла в тупике кирпичном
Качается стеклянный шар.

В нем бабочка заключена, —
Невольной жалости достойна,
Она, от боли иль спьяна,
Срываясь, бьется беспокойно,
Насквозь огнем прокалена.

Летучей плоти отраженье
Трепещет и шуршит слегка, —
Я узнаю издалека
Ее падучее круженье.

Я молча подползаю к ней,
Слежу полет ее бесплодный, —
И хлещет дождь за мной холодный,
Бурлит меж уличных камней.

Я слышу лепет несуразный,
Дышу на мутное стекло
И жду — пускай прохожий праздный
Вонзит свой ноготь безобразный
В обвисшее мое крыло.

1944