Николай Мельников - Покой им только снится...

• Название: Покой им только снится...
• Автор: Николай Мельников
• Издательство: Издательство газеты «Красная звезда»
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 1967

---

РАКЕТНАЯ ДИНАСТИЯ

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ Письмо инженера-ракетчика

«Помнишь Александра Ивановича (назовем его Носовым), бывшего ведущего испытателя, первопроходца и героя полигона, именем которого названа одна из улиц нашего города? Как-то мы шли с тобой по этой улице, ты спросил у ребятишек, знают ли они, кто такой Носов? Белобрысый паренек ответил: «Это — большой ракетчик». Устами ребенка глаголила истина.

Так вот какая новость. Был у нас один Носов. Теперь их двое. Сын Александра Ивановича Виталий — тоже ракетчик. Окончил военное училище и встал на смену отцу. Профиль у него иной, но суть не в том — мы ведь все в одной «ракетной державе». В то же училище поступил и младший сын Александра Ивановича — Юрий. Значит, будет трое ракетчиков Носовых. Почему трое, если старший Носов погиб? Для нас он остался живым.

Не знаю, как ты воспримешь эту новость, а наш брат ракетчик оценил ее очень высоко. Не как интересный жизненный факт, а как рождение новой традиции. И в нашем, самом молодом виде Вооруженных Сил появились свои династии, свои отцы и дети. Мы считаем: не случайно начало положено Носовым. Тут прямая закономерность. Детей вводят в свой мир отцы. Сыновья усваивают все лучшее, что есть в отцах, и шагают дальше, продолжая их путь.

Почему я пишу тебе о Носовых? Догадался? То-то же… Учти, это не только моя просьба. Всем нам, ракетчикам, кого ты знаешь и не знаешь, хотелось бы прочитать в газете историю рождения ракетной династии Носовых, как наглядную примету нашего времени, пример для нашего брата ракетчика…»

При свете ракет РАССКАЗ МАТЕРИ, ИРИНЫ АЛЕКСЕЕВНЫ

— С раннего детства дети жили на полигоне, вместе с нами, родителями. Отец всегда был, сколько они помнят, ракетчиком-испытателем. Раньше он воевал, прошел через огни и воды, но это происходило до них, не на глазах сыновей и, конечно, воспринималось подобно сказке или легенде. А что видели, знали сами, отложилось как свое, близкое. Они росли при отцовской опоре, при его постоянном влиянии. Вот из этих-то детских «запоминаний», которые целиком связаны с воздействием отца, и сложилось у них «ракетное убеждение».

Вначале, когда полигон только начинался и еще не успели выстроить большие дома, длинные улицы, мы жили во времянке, на краю поселка. Рано утром Александр Иванович выходил на крыльцо и ждал автобуса. Остановку в шутку прозвали «Носовкой». Виталий всегда его провожал, младший еще был несмышленышем. Посмотришь в окно: стоят вдвоем, обнявшись, ведут «мужской разговор». Подкатывал автобус, наполненный людьми, забирал Александра Ивановича. Виталий долго стоял, провожал его взглядом. Я чувствовала: очень хочется ему поехать с отцом, в этой братской компании ракетчиков, хоть одним глазком посмотреть на таинственные ракеты, что сверкают огнем, летят в небесные высоты, увидеть и загадочное отцовское «государство». Мальчишек всегда влечет тайна.

Нам дали ордер на квартиру в новом доме. Александр Иванович положил его на стол и сказал: «Давайте решать, как с ним поступить». Его мнение: ордер не надо брать. Он повторял упрямо: «Совестно мне». Совестно, как объяснил, смотреть в глаза многосемейным товарищам, какому-то Васе-технику, у которого только что родился сын, совестно перед подчиненными, которые еще плохо устроены. Он апеллировал к сыновьям: «Поживем пока здесь, правда? Вы же не маленькие». Сыновья целиком приняли сторону отца. Чтобы не остаться в «меньшинстве», и мне пришлось проголосовать «за».

Когда подрос Юрий, отца, они стали провожать вдвоем. Вдвоем и встречали. Как только взлетала ракета, они выбегали на дорогу. Раз взлетела ракета, то скоро приедет и отец — верная примета. Увидев его, опрометью кидались навстречу, повисали на его сильной руке. С лица Александра Ивановича слетала усталость, заботы. Ребята знали: сейчас он придумает что-либо увлекательное — то ли потянет на рыбалку, то ли будут возиться с приемником, то ли устроит плавание наперегонки. Он всегда создавал вокруг себя какой-то добрый, веселый, интересный мир.

Как-то приехал гость, старый друг Александра Ивановича. Увидел Виталия, Юрия и ахнул: вымахали, как дубки. Они росли крепышами. Оба по-своему внешне похожи на отца. Александр Иванович ответил:

— Растут… при свете ракет.

Юрий повел плечами: когда ему что-то не ясно, всегда так делает. Паренек он любопытный и прямой.

— Как это… при свете ракет? — спросил он.

— У тебя, кажется, глаза на затылке, сынок, — сказал Александр Иванович. — Живешь при сиянии ракет и ничего не замечаешь. — Он попросил Виталия: — Растолкуй брату.

На лице Виталия — раздумье. Он еще в затруднении, не разобрался целиком в отцовской фразе. Но отец ждет, все ждут. Нам, взрослым, понятен ход Александра Ивановича: пусть «старшой» сам осмыслит, найдет свой ответ. К чему отцу разжевывать? Он все время побуждал детей думать самостоятельно, вырабатывать собственное отношение к окружающей жизни. Это был его нерушимый принцип. И Виталий нашел свое объяснение:

— Мы видим, как взлетают ракеты. Днем и ночью. Ночью светло от них, как днем. Можно читать книги. На высоте ракеты встречаются с солнечным светом. Там, наверху, еще день. Льются синие, голубые, желтоватые краски… Удивительно красиво. Мы это часто видим. А другие ребята, что живут далеко от нас, не видят. Нам очень повезло. Мы живем при свете ракет.

Отец похлопал сына по плечу. Виталий заулыбался, точно получил пятерку. Гость сказал:

— Добрый будет ракетчик. Я бы с удовольствием послал к нему своих детей… на стажировку. Возьми, Александр Иванович, его на стартовую площадку.

— Зачем водить за ручку? Сам придет. Своей дорогой, — ответил Александр Иванович.

Александр Иванович больше «возился» с Виталием. Он старший, должен больше понимать? Не только. Отец видел: у Виталия более мягкий, уступчивый характер, чем у младшего сына, бархатный, что ли, характер. Вот и делал его прочнее, надежнее. Помню такую мелочь. Впрочем, есть ли в воспитании «мелочи»?.. Приемник, который они создавали втроем, испортился, «Виталий наладит», — сказал Александр Иванович. И Виталий, не самый сильный радиотехник в семье, принялся чинить его один. Увлекся. Под конец и Юрий примкнул к нему. Возились до полуночи. Я не выдержала: «Когда же спать?» Сыновья упрашивали: «Ну еще полчасика…» Александр Иванович подмигнул мне: мол, ладно, пусть закончат. Он приучал детей любое дело доводить до конца.

Помню еще случай на озере. Отец попросил Виталия разведать бухточку на противоположной стороне. «Старшой» поплыл, ну а вместе с ним и Юрий — он всегда следовал за ним. Уплыли далеко, еле видно. Я забеспокоилась: не случилось бы чего. Александр Иванович сказал уверенно: «Доплывут, не маленькие». Он не боялся пускать их в неизвестность.

Они еще были школьниками, когда отца не стало… Мы узнали: Александр Иванович готовил к пуску ракету, но не успел дать ей старт — погиб при исполнении служебных обязанностей. Обидная смерть. Конечно, она потрясла семью… Виталий как-то сразу сник, словно потерял какую-то пружинку. Отец для него был все. Но не сломался, не потерял себя — сказалась отцовская закваска. Судьба заставила его выбирать жизненный путь и решать самому, не опираясь на сильные плечи отца. Но все отцовское было с ним, и он сказал мне:

— Буду ракетчиком.

Я знала: это не мальчишеская прихоть, не мимолетное веяние, а твердое убеждение. Он выбрал ту дорогу, по которой шел его отец.

Я пришел… РАССКАЗ ВИТАЛИЯ НОСОВА

— Отцовские ракеты раньше я видел издали, в полете, а тут, в училище, а потом и в части разглядел их вблизи. Они стояли спокойно на земле, выстроившись в ряд, как солдаты на смотре — по ранжиру, одна другой выше. Самая большая выделялась на правом фланге, задрала свой любопытный нос к небу. На вершине ее играли солнечные лучи. Солнце — старый друг ракет.

Ракеты захватили меня красотой и мощью. Вспомнилось, как отзывался о них отец: «У ракет общечеловеческая красота». Тогда я не понимал его определения. Точнее, этого слова — «общечеловеческая». Не увязывалось оно с ракетами. Отец смотрел на них, как на живые существа. А что у них живое?

Потом я, кажется, начал понимать: пропорции, формы ракет — все на высшем, гармоничном уровне, как у самых совершенных созданий. Вряд ли что вокруг сравнишь с ними по красоте. Конструкторы, создав эти прекрасные творения, поднялись, может быть, до самой большой высоты. Общечеловеческой, как говорил отец. Не знаю, возможно, есть и другое объяснение, я не претендую на абсолютную точность. А сила, мощь… Они угадывались с первого взгляда. Как бы неуловимо проступали через серебристую оболочку.

На ракеты я смотрел с фамильной гордостью. Ведь их испытывал, выводил в свет, давал им путевку в жизнь мой отец. Конечно, не он один, вместе с товарищами, коллективом (в наше время ничего не создается в одиночку), но тут есть и его вклад. На серебристой обшивке не указаны даты выхода в свет, ракетные биографии. И все-таки у каждой из них — своя история, связанная с именем моего отца.