Александр Пузиков - Золя

• Название: Золя
• Автор: Александр Пузиков
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Книга посвящена жизни и творчеству великого французского писателя Эмиля Золя.

---

Для Лакруа надо составить что-то более подробное, что то развернутое. Теперь это легко сделать. Золя складывает книги и рукописи. Рабочий день на сегодня закончен.

Глава одиннадцатая

За год до того, как у Золя впервые зародился замысел «Истории одной семьи», Вторая империя поразила мир феерическим праздником — Всемирной выставкой в Париже. Казалось, что царствование Наполеона III достигло своего апогея. После долгих лет террора, слежки, доносов, вмешательства в личную жизнь, запрещения неугодных газет, преследования передовых писателей, осмелившихся говорить правду, наступили более либеральные времена. Еще в начале своего царствования Наполеон III произнес знаменитую фразу «Свобода никогда не служила орудием к основанию прочного политического здания, но в конце концов она может увенчать это здание». И вот теперь можно было подумать, что фундамент построен и что Всемирная выставка — свидетельство всеобщего довольства, подтверждение величия и силы наполеоновского режима.

На самом деле и Наполеон и его окружение уже чувствовали первые подземные толчки, которые скоро должны были разрушить империю. Кажется, не было такой ошибки, которую не сделала империя. Недовольство широких народных масс, растущие оппозиционные настроения в кругах буржуазии, последствия двуликой политики в Италии, мексиканской авантюры с каждым днем все больше расшатывали трон Наполеона.

Всемирная выставка должна была прикрыть изъяны в политике, успокоить сочувствующих, устрашить недовольных. Она открылась 1 апреля 1867 года и с небывалым триумфом среди непрекращающихся празднеств продолжалась до 1 ноября. Париж, по словам Золя, превратился во всемирную гостиницу, в каждом уголке которой чревоугодничали и предавались разврату. «Никогда еще ни одно царствование в апогее славы не созывало народы на такое грандиозное пиршество. К сверкающему огнями Тюильри со всех концов земного шара направлялась в сказочном апофеозе длинная вереница императоров, королей и князей. Париж кишел величествами и высочествами. Он приветствовал императора русского, императора австрийского, турецкого султана и египетского вице-короля». Разинув рот, глазели обыватели на эту сказочную феерию. Богатые туристы сорили деньгами, и предприимчивым дельцам оставалось только их подбирать. Газеты славили империю. Но находились люди, которые оставались в стороне от этой шумихи и трезво оценивали истинное положение дел в империи. Среди них был и Золя. Как и другие, он не знал еще, что империи оставалось жить всего три года, но маскарад Всемирной выставки не мог обмануть его. Пытливо вглядываясь в лицо ненавистного режима, он верил в близкий конец империи. Золя было всего одиннадцать лет, когда к власти пришел Наполеон III. Дома о политике говорили мало, но Эмиль слышал от взрослых и о революции 1848 года, которая слабым ветерком пронеслась над Эксом, и о новом императоре. Он не мог еще рассуждать о событиях, в которых ничего не понимал, но случилось так, что приход к власти Луи Бонапарта и расстройство в домашних делах почти совпали. За год до революции 1848 года умер отец. В начале у семьи были небольшие сбережения, но к 1852 году они уже почти совсем испарились. В то время как в Эксе происходили манифестации в честь императора, в семье Золя все больше и больше задумывались над завтрашним днем. И Эмиль с недоумением смотрел на ликующих буржуа, вспоминая об огорчениях своих близких. Так в детском восприятии Золя Вторая империя вовсе не выглядела царством божьим на земле. Уже тогда в нем зародилось инстинктивное недоверие к ней. С годами это недоверие росло и росло.

Все это имеет прямое отношение к замыслу «Ругон-Маккаров». Надо было обладать недюжинной проницательностью, чтобы в момент кажущегося апогея империи замыслить произведение, в котором беспощадно разоблачались бы пороки еще сильного режима. Золя обдумывает цикл романов в течение восьми месяцев. В феврале 1869 года, как это и было намечено, он представляет, издателю Лакруа план «Ругон-Маккаров» с подробными пояснениями как всего замысла в целом, так и отдельных его частей. Не зная еще, какая судьба ожидает империю, Золя решает начать цикл романов с государственного переворота: «Исторической рамкой первого эпизода послужит государственный переворот в провинциальном городе…». В дальнейшем следуют выразительные характеристики самой империи. Так, например, размышляя о судьбах своих героев, Золя замечает: «Одни погонятся за быстрым и нещепетильным обогащением, характерным для Второй империи. Исступленная роскошь того времени, богатый выбор наслаждений дадут им возможность удовлетворить свои вожделения». Или следующая запись: «Рамка другого романа — мошеннические и исступленные спекуляции Второй империи»; останавливаясь на характеристике будущего романа, где должен действовать человек, занимающий высокий государственный пост, Золя пишет: «Но у него нет чувства справедливости, это достойная опора империи». Намечая создать роман о войне, Золя намерен показать «связь империи и армии» и т. д. Вместе с тем в плане, представленном Лакруа, легко обнаружить демократические взгляды писателя, его симпатии к угнетенным: «Рабочих, как и солдат, изображали доныне в совершенно ложном свете. Выло бы мужественным поступком сказать правду и открытым изображением фактов потребовать воздуха, света и образования для низших классов».

С мая месяца 1869 года Золя всецело поглощен работой над романом «Карьера Ругонов». В июне 1870 года в газете «Сьекль» появляются первые главы этого произведения. В июле вся книга уже в типографии, но война прерывает ее печатание до зимы 1871 года.

Первый роман Золя, начатый еще во времена империи, — яркое антибонапартистское произведение. Готовясь к работе над ним, Золя тщательно изучил материалы, связанные с государственным переворотом, проштудировал книгу Тено «История государственного переворота», собрал свидетельства современников. Хотя действие романа отнесено в провинцию, это не помешало Золя показать расстановку общественных сил в дни переворота. До 1848 года жители маленького южного городка Плассана (под этим названием Золя изображает знакомый ему Экс-ан-Прованс) — ревностные слуги католической церкви и «законного» короля». Но во время революции старой монархии остались верны лишь дворяне и священники. Буржуазный квартал Плассана торопился проявить свой «революционный» пыл и свои республиканские убеждения. Однако этот пыл, по словам Золя, «вспыхнул и угас, как солома», и плассанские буржуа очень скоро превратились в консерваторов и сторонников «партии порядка». Они возненавидели республику из страха за свою мошну, ибо жизнь при республике «была полна всевозможных потрясений». Так ненависть к новому республиканскому режиму объединяла рантье и торговцев с дворянами и служителями церкви, так подготовлялась почва бонапартистского переворота. Перед нами проходят колоритные фигуры будущих бонапартистов, которые, интригуя и лавируя, мучительно преодолевая природную трусость, расчищают дорогу для Второй империи. Среди них первое место принадлежит Ругонам. Сын крестьянина, цепкий и жадный до денег лавочник Пьер Ругон задумал выйти «в люди». Он и его супруга Фелисите одержимы завистью и страстью к наживе. Их «желтый салон» стал центром плассанской реакции. Золя с сарказмом рисует посетителей этого салона: тупой и самодовольный Исидор Грану, похожий на гусака; напоминающий жирного барана землевладелец Рудье; тупоумный майор Сикардо, схожий с беззубым догом; издатель Вюйе — ни дать ни взять «тусклая, скользкая жаба»; некто «маркиз», похожий на «большого зеленого кузнечика». Среди персонажей, связавших свою судьбу с государственным переворотом, два сына Пьера Ругона — Аристид и Эжен. Эжен почти не появляется на страницах романа и нужен Золя для того, чтобы протянуть нити между Плассаном и Парижем. Через Эжена, вовлеченного в бонапартистский заговор, посетители «желтого салона» узнают о происходящих за пределами города событиях и в зависимости от этого решаются действовать.

Таков лагерь реакции, которую Золя развенчивает и осуждает. Все симпатии Золя на стороне республики, на стороне народа. Страницы, посвященные описанию восставших против Бонапарта ремесленников и крестьян, отличаются романтической приподнятостью. Революционный порыв масс, благородную чистоту народных стремлений Золя воплощает в образах юноши Сильвера и его подруги Мьетты, гибнущих во время столкновения повстанцев с войсками. В романе, как это нередко мы встречаем в более поздних произведениях Золя, соседствуют два плана, два стилевых потока — обличительно-реалистический и лирическо-романтический. Сцены, связанные с восстанием, написаны в приподнято-романтическом духе.

Закончив «Карьеру Ругонов» в основном до падения Луи Бонапарта, Золя по праву мог гордиться смелостью своего замысла. К отдельному изданию романа, вышедшему в конце 1871 года, Золя предпослал предисловие, в котором с чувством глубокого удовлетворения говорил: «…Этот том был уже написан, когда падение Бонапарта, которое нужно было мне как художнику и которое неизбежно должно было по моему замыслу завершить драму, — на близость его я не смел надеяться, — дало мне жестокую и необходимую развязку».