Александр Пузиков - Золя

• Название: Золя
• Автор: Александр Пузиков
• Издательство: Молодая Гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1969

Книга посвящена жизни и творчеству великого французского писателя Эмиля Золя.

---

Семейная жизнь молодых супругов после рождения Александрины быстро расстроилась, и они разошлись. Через девять лет Эдмон-Жак вновь женился, и еще через год, в июне 1849 года, Каролина Ваду вышла замуж за наездника по имени Шарль Дешан. Жизнь с мачехой, да еще в бедной семье была не сладкой. Девочка могла некоторое время навещать свою родную мать, жившую неподалеку, но та скоро умерла. О юных годах Александрины Мелей не дошло почти никаких сведений, но есть основания думать, что она помогала торговать цветами одному из родственников Дешанов. Племянник и крестник Александрины — Альберт Лаборд, написавший книгу «Жизнь Александрины Эмиль Золя», нашел в списках торговцев цветами за 1850 и 1851 годы имя Дешанов и, таким образом, подтвердил версию, что у Александрины действительно был родственник-садовод.

Итак, Александрина Мелей, подруга Золя, не обладала ни состоянием, ни знатными родственниками. Она происходила из плебейской семьи и уже в юные годы познала невзгоды и тяжелый труд. Все эти подробности хорошо характеризуют не только Александрину, но и самого Золя. При выборе подруги Золя меньше всего думал о том, чтобы улучшить свое материальное положение с помощью женитьбы. А ведь это был весьма обычный путь для молодого человека того времени. Золя не только отвергал подобный путь, но резко осуждал его. В романе «Творчество» он изобразит художника Дюбюша, который предпочел выгодную женитьбу трудному делу искусства. Создавая образ этого расчетливого живописца, Золя убивал наповал самую мысль о каких бы то ни было расчетах в делах любви. Важно и то, что Золя ничуть не смутило плебейское происхождение Александрины. Утверждаясь в жизни, он надеялся только на себя. Ему не нужны были чужие деньги или выгодные семейные связи.

В Александрине он увидел подругу, знающую цену труду. Ее бедность была лучшим приданым, ибо гарантировала человечность, искренность и преданность. И наконец, любопытно отметить, что, называя Александрину своей женой, Золя не регистрировал брак в течение нескольких лет. Бросив в литературе и искусстве вызов официальным вкусам и взглядам, он и в быту старался сохранить незыблемость своих суждений, попирая нормы семейной морали буржуазного обывателя.

Теперь их было трое, и Золя вынужден был думать не только о заработке, но и о приличном жилье. В пору работы над «Моим салоном» он снимает квартиру на улице Вожирар, 10. Это вполне сносное жилище. Почти с восторгом рассказывает он о нем в письме Косту от 26 июля 1866 года:

«Я не живу более на улице Эколь де Медесин. Я нахожусь теперь с моей женой на улице Вожирар, 10, возле Одеона. Мы занимаем там целую квартиру — столовую, спальню, кухню, комнату для друзей, террасу. Это настоящий дворец, в котором мы широко откроем для Вас двери». Золя забыл упомянуть, что его дворец находился на шестом этаже, но это, правда, компенсировалось чудесным видом на Люксембургский сад, открывавшийся с террасы.

Золя по-прежнему поддерживает тесные отношения со своими друзьями из Прованса. Наступило лето 1866 года. Не пора ли немного передохнуть? И вот Золя, Сезанн, Байль, Ру и молодой поэт из Экса Антони Валабрег выезжают в Беннекур. Они проводят здесь несколько недель, предаваясь праздности. Хорошо поваляться в траве на берегу Сены, покататься на лодке, развести костер на маленьком островке, куда не забирается ни одна живая душа. Весь этот рай находился совсем недалеко от Парижа, но «вы ошибаетесь, когда полагаете, что мы удовольствовались Фонтеней-О-Роз. Нам нужно больше воздуха и больше свободы. Мы обосновались в шести лье от Парижа, в местности незнакомой парижанам, и там организовали колонию. Нашу пустыню пересекает Сена. Мы живем в лодке. Для уединения у нас есть пустынные острова, темные от тени» (Золя — Косту, 26/VIII 1866 г.).

Но не только друзья из Прованса заполняют досуг Эмиля. Круг его знакомых весьма широк. Через Сезанна Золя познакомился с художником Гильме и часто бывает в его мастерской. Дружески относится к Золя и Эдуард Мане, в успехе которого немалую роль сыграли статьи Золя в «Эвенман». Вокруг Мане и Золя группируются многие живописцы, представляющие новое направление в искусстве. Всех их можно часто увидеть в кафе «Гербуа» в Батиньоле. Сюда заходят, кроме Эдуарда Мане и Золя, Ренуар, Гильме, Клод Моне, Камиль Писсаро, Фантен-Латур и другие Эта группа импрессионистов вскоре получила название Батиньольской школы.

В течение 1867–1868 годов Золя посещает художественный и литературный салон Мериса, куда его ввел Эдуард Мане. Он чувствует себя здесь не очень уютно. Его завсегдатаи остановились в своем художественном развитии на романтизме. А для Золя это уже пройденный этап. Правда, здесь набирает силы литературное течение, которое станет известным под именем Парнас. Но как все это далеко от того, к чему стремился Золя в своих творческих поисках! Иногда здесь появляется молодой человек, напоминающий своим видом Бонапарта. Зовут его Франсуа Коппе. Золя он нравится.

Все чаще и чаще между посетителями салона и Золя происходят стычки. Однажды заговорили о Бальзаке. Посыпались осуждающие словечки. И Золя восстал, во всеуслышание заявив о своем восхищении творцом «Человеческой комедии».

В салоне Поля Мериса зародилась мысль об издании газеты «Раппель», в которой Золя отводилась роль редактора-основателя. Газета начала выходить, и будущий автор «Ругон-Маккаров» поместил в ней несколько своих статей, в том числе и статью «Бальзак». Однако отношения с Полем Мерисом и его друзьями скоро испортились и никогда более не восстанавливались.

Среди писателей Золя отметил своей дружбой Дюранти, которого он знал еще по работе у Ашетта. Многие взгляды Дюранти на искусство и литературу были очень близки Золя, и он весьма дорожил его отзывами о своих произведениях.

Из множества новых знакомых следовало сделать выбор. Так родилась мысль о «четвергах». Это был его собственный «салон», очень скромный, очень интимный. Часов в семь вечера каждый четверг на квартире у Золя собирались наиболее близкие друзья: Сезанн, Байль, Валабрег, Алексис, Ру. Позднее Мендес, Коппе, Дюранти.

Золя сохранил романтическую веру в вечную дружбу и очень дорожил своими старыми товарищами по Эксу. «Разве счастье не в вечно возобновляемой близости избранных друзей?»[6] Как приятно видеть вокруг себя товарищей, которых помнишь с детства и которые ныне осуществили многие свои, казалось бы, несбыточные мечты! Когда-то они рука об руку двинулись на завоевания и, наконец, пришли к цели. Как это хорошо и какое наслаждение видеть каждый четверг близких и преданных тебе людей! Идея «четвергов» родилась незадолго до выхода «Сказок Нинон», но регулярными они стали после переезда на улицу Кондамин. Вот как Поль Алексис рассказывает о своем первом посещении Эмиля Золя в этом доме:

«Итак, 15 сентября 1869 года, в 8 часов вечера, мой соотечественник и друг поэт Антони Валабрег и я заняли место в омнибусе Одеон — Батиньоль — Клиши. Прибыв в Париж всего несколько дней назад, чтобы «делать литературу», совсем еще юный, имея на своем счету только несколько стихотворений под Бодлера, я был представлен Валабрегом Эмилю Золя, которого я никогда не видел, но о котором слышал на школьной скамье, в третьем классе, в то время, когда тот писал еще только стихи…

На авеню Клиши, названной «Развилкой» (la Fourche), Валабрег и я кубарем скатились с нашего империала. Несколько шагов по первой улице слева, и вот мы звоним в дом № 14 на улице Кондамин. Сердце мое стучит. Золя встречает словами: «Ах! Вот Алексис!.. Я вас ждал». После первого рукопожатия я почувствовал, что отдаю ему всю мою привязанность и что я могу его теперь считать, по праву крепкой дружбы, чем-то вроде старшего брата. В глубине сада, в столовой маленького павильона, в котором он тогда жил, в узкой столовой, такой узкой, что для купленного позднее пианино понадобилось вырезать в стене нишу, чтобы поместить его, я впервые увидел мать и жену романиста, пришедших убрать со стола скатерть. К концу первого часа беседы, во время которой он заставил меня долго говорить о моих планах, о Провансе, который он нежно любил после одиннадцати долгих лет разлуки и отдаленные запахи которого я, несомненно, принес с собою, Золя рассказал, в свою очередь, о работе, об огромном проекте «Ругон-Маккаров», над первым томом которых он тогда трудился».

Об этом доме и о «четвергах», происходивших в нем, вспоминает и сам Золя (в романе «Творчество»). Так мы узнаем: сначала надо было войти в большой дом, выходивший на улицу, и узнать у консьержки, что нужно пройти через три двора, затем, минуя длинный проход между двумя зданиями, спуститься по лестнице в несколько ступенек и упереться в решетку маленького садика. Вечером здесь бывало так темно, что легко можно было растянуться.

Несмотря на трудные подступы к маленькому флигелю, друзья охотно посещали Золя. Существует много рассказов о том, как протекали эти «четверги».