Гэвин Претор-Пинней - Занимательное облаковедение. Учебник любителя облаков

• Название: Занимательное облаковедение. Учебник любителя облаков
• Автор: Гэвин Претор-Пинней
• Издательство: Гаятри
• Жанр: Природа и животные
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-9689-0088-3

Эта книга знакомит нас с различными представителями семейства облакообразных, рассказывает, как распознать среди них предвестников как хорошей, так и неспокойной погоды, делится обширной информацией о значении облачности для мировой литературы, искусства и естествознания, знакомит нас с подробностями личной и общественной жизни облаков.

«Занимательное облаковедение» — это программный документ Общества любителей облаков, международной общественной организации, объединяющей тысячи лириков, мечтателей, поэтических натур, фотографов, художников и метеорологов-любителей по всему миру.

---

Холодильники в беркгаунском кабачке покрываются изморозью, а углы столиков в кафе загибаются кверху: все это говорит о том, что приближается Морнинг Глори.

Джефф Прэтт готовится к взлету на своем планере с автоматическим пуском Monerai.

Пролетев двадцать миль на север, мы добрались до побережья. А там навстречу нам катилось не одно, а целых три Морнинг Глори. Поверхность первого из них была настолько гладкой и шелковистой, что оно казалось огромным белоснежным ледником, парящим в воздухе на высоте 500 футов[154] над землей. Второе и третье облака, пухлые и неровные, продвигались в турбулентном следе первого.

С воздуха мне было видно, сколь огромны эти облака, вытянувшиеся в обе стороны вдоль залива. В том месте, где часть передней волны прошла над островом Бентинк, ее продвижение замедлилось по сравнению с остальными частями облака над поверхностью воды, что придало контуру облака отчетливый изгиб. Перед вылетом мы сняли с «Сессны» боковую дверь, чтобы меня не отделяло от облака даже стекло. Облако было настолько чистым, гладким и ярким, что мне хотелось выпрыгнуть ему навстречу.

На фоне первого из облаков планеры казались крохотными. В точности как серферы на самой большой из волн, какую только может породить гавайский пляж Ваймеа, планеристы скользили вниз к передней кромке облака. Они разгоняли свои планеры, как будто бы собирались спикировать, однако, поскольку воздух перед волной постоянно поднимался вверх, это было пикирование без потери высоты. Затем они одолевали подъем в передней части облака, производили сваливание на крыло и выруливали по кривой малого радиуса в противоположную сторону.

Вдалеке я увидел Рика Боуи, который как раз закладывал мертвую петлю перед лицевой стороной облака. Джефф Прэтт набрал высоту и «перепрыгнул» с первого облака на менее ровные второе и третье. В низком угре пнем солнечном свете крылья мчащегося вдоль колоссальной атмосферной волны планера блестели, словно белые вощеные доски для серфинга.

Мне подумалось, что Кен Джеллефф наверняка вышел бы из себя, узнай он, что ему довелось пропустить в этом году. «Десять-пятнадцать минут полета, — рассказывал он мне, — и солнце поднимается над верхушкой облака. Когда оглядываешься на эту гигантскую рыхлую волну, через которую пробиваются золотые солнечные лучи, кажется, что все это принадлежит кисти какого-нибудь живописца эпохи Возрождения. Ты готов поклясться, что попал в рай — до того это прекрасно».

А ведь Джеллефф не соврал: облако было просто великолепно. «Пока сам не испытаешь, что значит парить на облаке, — с восторгом говорил Джефф Прэтт не далее как вчера, — не поймешь, насколько оно уникально. Порой мне приходиться ущипнуть себя, чтобы убедиться, что все это мне не снится».

Чтобы увидеть это облако, я пересек земной шар, и вот мы наконец лицом к лицу. Я заслонил глаза ладонью от слепящих лучей: солнце было уже высоко над горизонтом, и его лучи ниспадали по передней части облака, оставляя длинные теплые тени вдоль складок на его поверхности. Волна катилась вперед, и ее складки мягко поднимались вверх, чтобы исчезнуть наконец за гребнем.

Джефф Прэтт скользит вдоль передней части воздушной волны, обтекающей облако.

***

Интересно, что чувствовал тот, кто первым поднялся над облаком и съехал по нему вниз — еще до того, как остальные только подумали, что это в принципе возможно? Один из двух человек в мире, способных ответить на этот вопрос, — Рассел Уайт. Планеристы в Берктауне часто упоминали в разговорах его имя, определенно считая его легендой планеризма: ведь сама по себе безумная идея катания на Морнинг Глори обязана своим существованием пионерскому полету Уайта, совершенному вместе с его напарником Робом Томпсоном в 1989 г. Обычно Уайта можно встретить среди охотников на Морнинг Глори, но в этом году он не смог приехать в Берктаун. Однако я позвонил ему домой, в Байрон-Бей, и расспросил об их первой встрече с облаком.

Уайт и Томпсон отправились на Большой Барьерный риф, намереваясь походить там несколько дней под парусом. Там-то капитан судна и рассказал им об этом необыкновенном облаке. К тому времени оба планериста уже много лет катались на воздушных потоках вокруг гор, где образуются чечевицеобразные высоко-кучевые облака, похожие на НЛО. Но стабильные, установившиеся воздушные волны, связанные с этим типом облаков, отличаются от подвижных волн, ведущих к образованию Морнинг Глори. Различие между ними сродни разнице между постоянным гребнем на поверхности реки в том месте, где на ее пути попадается валуи, и волнами, набегающими на песок на пляже. Однако Уайт с Томпсоном решили, что принципы планирования будут одними и теми же для обоих типов воздушных потоков. Им подумалось, что в движущейся волне Морнинг Глори потенциально содержится удивительное богатство нового опыта для планериста, и за пивом на борту парусника они приняли решение на следующий же день вылететь в Берктаун на мотопланере Уайта и поискать облако.

«Мы прилетели ближе к вечеру 12 октября, — вспоминает Уайт, — но стоило нам найти ночлег, как мне сообщили, что у нас па работе авария. Это означало, что на следующий день мне предстояло ехать обратно». В унынии они легли спать, решив, что если вдруг каким-то чудом облако появится наутро, они попробуют прокатиться на нем до отъезда.

«Будильник остался в планере, а я как раз был в душе, когда Роб ворвался в коттедж с криком: “Идет!”» В отчаянной спешке они поймали попутку до аэродрома, а когда вырулили на взлетную полосу, надвигающееся облако было уже почти над ними. «Мы взлетели в направлении от Глори, — продолжил Уайт. — Это сейчас считается за правило, что нельзя взлетать навстречу облаку. А тогда не было никаких правил, мы устанавливали их прямо по ходу дела».

Рассел Уайт, пионер планеризма на Морнинг Глори.

Развернув планеры к облаку, они почувствовали восходящий воздушный поток на высоте менее 1 000 футов[155]. «Это был потрясающий полет, — восторгается Уайт. — Нас охватило благоговение и экстаз — до того было здорово, что мы нашли эту штуку и парим на ней. Это было что-то из ряда вон выходящее». Между тем Морнинг Глори, которое встретилось им в то г день, было отнюдь не самым выдающимся: всего-то около тридцати миль в длину и трех тысяч футов в высоту[156].

Однако тот полуторачасовой пионерский полет сделал их одержимыми. Возвращаясь домой на юг, они сделали остановку у озера Кипит в Новом Южном Уэльсе, где располагается один из крупнейших планеристских клубов в стране, и объявили всем и каждому, что только что прокатились на Морнинг Глори.

«Они нам не поверили, — смеется Уайт. — Heт, честное слово, они нам не поверили. Подумали, что мы все это сочинили. Так что на следующий год мы взяли с собой фотоаппараты».

Благо даря статьям Уайта в журналах по планеризму и короткому документальному фильму, снятому впоследствии Томпсоном, все больше людей стали узнавать об их полете и отправляться за приключениями в Берктаун. Однако и по сей день Уайт насчитывает не более дюжины тех, кто и в самом деле прокатился на облаке. Гордится ли он своим начинанием? «Я очень доволен. А вы сможете описать Гималаи кому-то, кто никогда их не видел, да так, чтобы человек почувствовал всю их красоту? Ничего не выйдет: их нужно увидеть собственными глазами. Так же и с Морнинг Глори: это потрясающе, но пока сам не попробуешь, ничего не поймешь».

***

Некоторое время спустя, в кафе «У Пола и Аманды», за праздничным обедом, к которому была подана рыба баррамунди в светлом пиве, я рассказал собравшимся планеристам, что недавно основал Общество любителей облаков. Подобно второразрядному актеру, рекламирующему фильм, в котором он только что снялся, я затянул свой излюбленный монолог в защиту наших пушистых друзей. Если бы день за днем перед нашими глазами было бы лишь однотонное синее небо, твердил я, жизнь была бы скучна. Я не забыл упомянуть, что американский эссеист Ральф Уолдо Эмерсон описывал небо как «хлеб насущный для наших глаз… прекраснейшую из картинных галерей прямо над нашими головами»[157]. Поэтому наше Общество борется с «мечтаньями о ясном небе», где бы таковые ни обнаружились.

Облака — лицо атмосферы, провозгласил я, подчеркнув, насколько точно им удается выражать ее настроение и сообщать нам о невидимой архитектуре воздушных течений. Но вскоре — перейдя к той части монолога, где я называю облака поэзией самой Природы, — я вновь заметил, как блеснул золотой зуб во рту у Джеффа Прэтта.

Он, как и другие планеристы, посмеивался надо мной.