Савитри Деви - Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению

• Название: Радость Солнца: Прекрасная жизнь Эхнатона, Царя Египта, рассказанная молодому поколению
• Автор: Савитри Деви
• Жанр: Философия

Есть всего несколько столь же прекрасных моментов в истории любой страны или эпохи, как короткая жизнь Эхнатона, царя Египта начала 14 века до н. э. Некоторых людей отмечал их незаурядный ум, другие стали известны как великие художники, третьи обрели бессмертную память благодаря благодеяниям. Но немногие были и интеллектуальными гениями, и художниками, и святыми в одно и то же время, совершенными существами по своей природе. Эхнатон был одним из тех редчайших исторических деятелей, самого существования которого достаточно, чтобы гордиться своей принадлежностью человеческому роду, несмотря на все зверства, которые обесчестили наш вид с его зарождения и до наших дней.

---

И трепет безграничной радости наполнял его тело, когда он думал о тех отдаленных великолепных днях.

Глава V. Заходящее Солнце

Годы шли. В священном Городе Царя Эхнатона, новой столице Египта, все было настолько красиво и безмятежно, что время, казалось, не существовало.

Однажды Царица Тия приехала из Фив, чтобы навестить своего сына; и были большие празднества по случаю ее приезда.

Когда Фараон и двор покинули прежнюю столицу, Тия некоторое время хотела последовать за ними. Но она была не в состоянии заставить себя сделать это; она любила старый дворец, озеро, по которому она плавала с Фараоном Аменхотепом, рощи, которые он посадил для неё и роскошный город — первый в мире — где она провела всю свою счастливую жизнь.

Она была рада вновь увидеть Эхнатона. Он всё еще был красивым юношей, готовящимся стать мужчиной, с тем же изящным телом и тонкими чертами лица. Только она могла заметить, время от времени, печать напряженности на его безмятежном лице и больше печали, чем когда-либо в его больших черных как уголь глазах. Она была рада видеть свою красивую невестку и своих внуков, которых любила. Когда Фараон уехал из Фив, у него был только один ребенок; теперь уже шесть. «Все дочери, к сожалению», — молодая Царица сказала со вздохом, когда осталась наедине с Тией.

«Наследница может быть столь же хорошей как и наследник; у Египта были великие царицы в прошлом», — ответила мать Фараона, утешая ее. Но она помнила, насколько она сама стремилась иметь сына. «Конечно, — добавила она, — сейчас настали трудные времена; мужчины никогда еще не были столь неуправляемы, как теперь».

Она говорила так, потому что до неё дошли слухи о растущем волнении в Сирии и Ханаане[6], и она знала больше чем Фараон о секретных интригах распущенных священников Амона в Фивах. Она знала, например, что прежний первосвященник Амона, который, как предполагалось, был мертв, в действительности скрывался и оставался постоянно в контакте с многими заговорщиками, пытаясь свергнуть Эхнатона я и разрушить дело всей его жизни.

Она рассказала сыну все, что знала, и предупредила его об увеличивающимся недовольстве не только священников, но и многих богатых и влиятельных людей, которые примкнули к ним.

«И что Вы хотите, чтобы я сделал?», — спросил Фараон.

«Или пресеките восстание в корне, арестовав сразу всех злодеев, или достигните соглашения с ними и выиграйте время. Культ Атона одержит конечную победу, только если Вы тактично себя поведете. Если нет…». Она не закончила, но он понял: «В противном случае он погибнет навсегда».

Тень прошла по его лицу, потому что слова матери были для него болезненными. Ее тревожное рвение было свойственно светским людям, для которых материальные достижения означают все. Он чувствовал, что, несмотря на всю её любовь, она никогда не будет понимать его. И сердце фараона было огорчено.

«Мама, почему Вы говорите со мной так же, как и все?».

И он продолжил после паузы: «Легко пресечь восстание в корне. Но стали бы люди мудрее, если бы я сделал так? Те, кто теперь любит меня, боялись бы меня, а те, кто ненавидит меня, ненавидели бы меня еще больше, и помимо меня они ненавидели бы и Атона. Атон, мой Отец, является Богом всей жизни; Он — любовь и гармония; я не могу проповедовать Его славу средствами насилия. И при этом я не поставлю под угрозу и не скрою ту Истину, которую он сам явил мне, раскаиваясь в том, что я сделал, и не позволю суеверию и черной магии вновь управлять сердцами людей вместо знания Бога. Я не причинил никакого вреда. Почему я должен раскаиваться и идти на соглашения? Заставить интриганов замолчать и выиграть время, так, чтобы моя работа могла пустить корни на земле и стать долговечной? Но моя работа утверждена в Истине, существующей в вечности. Неужели я должен сотрясти самую её основу? Неужели я должен опозорить чистый культ Атона, чтобы он мог получить поддержку лукавых людей и процветать среди суеверной толпы всюду по Египту и Империи? Для моего дела было бы лучше тогда, в десять тысяч раз лучше, погибнуть сразу, не оставив следа. К чему культ без духа Атона? И каково Учение без его души?»

«Все мужчины желают успеха», — сказала Царица Тия. «Разве ты не желаешь?».

«Да, и я тоже», — сказал Эхнатон со счастливой улыбкой. «Сколько раз, я восхищался мечтой о распространении Учения к пределам земли! Сколько раз, я жаждал появления нового порядка, в котором будут идти рука об руку знание и вдохновение, рассудок и любовь; в котором человек будет поклоняться Истине с даже большим усердием, чем он поклонялся выдумке! Я считаю, что это возможно, даже если потребуются тысячи лет. Но если, чтобы завоевать огромный успех среди людей, я должен был бы скрыть что-то из истины Бога, тогда я потерпел бы неудачу, поскольку Истина стоит намного больше, чем успех».

Тия восхищалась новым Городом, изумительными садами, дворцом и прежде всего храмами. И она слышала, как ее сын объясняет свое Учение тем, в кого он верит и на кого надеется. Ее мысли вернулись к давно прошедшим дням, когда она сначала говорила с ним об Атоне, ее любимом боге. «Как сильно развился его ум с тех пор!» — отметила она про себя. Она едва ли могла узнать то старое солнечное божество, которое она раньше лелеяла, в той нематериальной Сущности всех вещей, которой Фараон учил людей поклоняться как единственному Богу.

Она была счастлива видеть, что он построил несколько святынь своим предкам в священном Городе. «Хорошо соблюдать память о мертвых. Мы не знаем, какова смерть, но мы знаем, что именно наши предки сделали нас такими, какие мы есть; именно они дали нам наше тело» — говорил Эхнатон. Он относился к своей матери с большим уважением и был бы рад, если бы она осталась с ним. Но царица Тия хотела увидеть Фивы еще раз. Она умерла спустя некоторое время после возвращения туда. Когда Фараон узнал, что её больше нет, он заплакал. Он нежно любил свою мать. Весь двор носил по ней траур.

Старшему ребенку фараона было около десяти лет, самый младший был младенцем. И хотя все они были дочерьми, Эхнатон не любил их от этого меньше. Он часто играл с ними и носил на руках. На рассвете, выходя поприветствовать восхождение Солнца, он часто останавливался на мгновение посмотреть, как спит самая младшая его дочь вместе с матерью. При виде маленького тела, легкого дыхания, полураскрытого как бутон цветка крошечного рта, его сердце переполнялось нежностью. «Моё маленькое сокровище» — шептал он, целуя ребенка в голову.

Маленькая девочка унаследовала от отца и матери тонкие черты лица и изящное телосложение. Вторая дочь, Макитатон, была самой красивой и умной. Она принимала участие в ежедневной службе Атону, в большом храме, играя на систре, в то время как фараон возлагал приношения на алтарь. Характер у неё был тихий. Пока ее сестры бегали друг за другом вокруг клумб, она часто подходила и садилась около отца и просила, чтобы он рассказал ей какую-нибудь историю. Она любила задавать вопросы и разговаривала с ним часами. Она обожала своего отца.

Ее здоровье всегда было очень хрупким. Она внезапно заболела. Несколько дней у неё была высокая температура, а затем наступило легкое улучшение. Царица Нефертити, ее мать, была рядом с дочерью днем и ночь. Однажды вечером девочка позвала отца и попыталась обвить его шею своими руками, но была настолько слаба, что едва смогла сделать это. «Я ухожу, — сказала она шепотом, настолько тихо, что только он один мог услышать ее, — Вы не должны плакать. Я счастлива». Небесная улыбка играла на её губах, и глаза светились небесным светом, как если бы она могла видеть сквозь исчезающий дневной свет славу вечного утра. И она тихо умерла на руках у отца.

Согласно обычаю, её тело было забальзамировано и оставлено покоиться в соседней зале гробницы фараона в белых утесах пустыни. Весь двор был в горе; ее сестры плакали и скучали по ней в течение долгого времени; но ее отец и мать так и не смогли преодолеть эту скорбь полностью. Непреодолимая печаль заполняла сердце Фараона, каждый раз, когда он думал о своем потерянном ребенке. И хотя, как и прежде, душой он пребывал в глубоком покое, было некоторое изменение: он испытал, насколько абсолютна беспомощность человека, и память об этом преследовала его.

Эхнатон верил в вечную жизнь души; хотя и не уделил в своем Учении особого внимания проблеме будущей жизни.

«Вы не знаете того, что является жизнью; почему Вы стремитесь постигнуть то, что есть смерть?» — отвечал он своим ученикам, расспрашивающим о спасении души. «Вначале поймите, как жить в соответствии с истинными законами жизни». В других случаях он говорил: «Если бы люди уделяли столько же внимания и сил для помощи живым, как они тратят на бессмысленные ритуалы для улучшения судьбы мертвых, в этом мире было бы меньше нищеты».

Он говорил так, потому что идея смерти и служения мертвым занимала огромное место в жизни египтян. И с этим была связана магия. Считалось, например, что определенные формулы, написанные на свитках папируса и помещенные в могилы, могли помочь мертвым в их путешествии по загробному миру, или даже внести изменения в акт божественного правосудия в их пользу, какими бы ни были их грехи при жизни.