Эвальд Ильенков - Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" К. Маркса

• Название: Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" К. Маркса
• Автор: Эвальд Ильенков
• Издательство: Издательство Академии наук СССР
• Жанр: Философия
• Год: 1959

---

В его образовании реально принимали участие совсем иные, нежели чисто логические, соображения. И здесь стихийный общественный разум оказывался сильнее, чем каноны рассудочной логики.

Иначе говоря, политическая экономия с самого рождения оказалась перед той же самой логической проблемой, перед которой стоял в своей области Ньютон: для того чтобы [162] сделать хотя бы единственное индуктивное обобщение, экономист должен был обладать каким-то (хотя бы и невысказанным) пониманием всеобщей истинной природы (субстанции) рассматриваемых явлений.

И подобно тому, как Ньютон положил в основу всех своих индукций представление о том, что только геометрически определяемые формы фактов суть единственно объективные их формы, – экономисты молчаливо предполагали, что лишь те формы экономики, которые соответствуют принципам буржуазной частной собственности, суть единственно истинные формы.

Все остальные формы экономических отношений молчаливо устранялись как плод субъективного заблуждения людей, как формы, не соответствующие подлинной, истинной, естественной и потому объективной природе человека. В состав теории вводились лишь те определения фактов, которые прямо и непосредственно вытекали, «выводились» из «вечной и естественной» природы «человека», – на самом деле из специфической природы частного собственника, буржуа.

Все теоретики буржуазной политической экономии, таким образом, должны были исходить и реально исходили из вполне определенного всеобщего основоположения, из четкого представления о субстанции, об общей объективной природе частных случаев и форм экономики.

Это представление о субстанции – как и в естествознании – не могло быть получено путем эмпирической индукции. Но локковская гносеология молчала как раз в этом решающем пункте – в вопросе о путях познания субстанции, о путях образования всеобщего исходного основоположения науки. И это основоположение, представление о субстанции богатства, экономистам (в том числе и самому Локку) приходилось вырабатывать чисто стихийно, без ясного представления о путях его получения.

Но так или иначе, английская политическая экономия практически все-таки разрешила эту трудность, открыв (уже в лице В. Петти) эту всеобщую субстанцию экономических явлений, субстанцию богатства, в труде, производящем товары, в труде, который совершается с целью отчуждения его продукта на свободном рынке. [163]

Поскольку экономисты реально исходили из этого, более или менее ясно осознаваемого представления о всеобщей субстанции богатства, постольку их обобщения имели теоретический характер и отличались от чисто эмпирических обобщений любого купца, ростовщика или рыночной торговки.

Но это означало, что теоретический подход к вещам совпадал со стремлением понять различные частные формы богатства как модификации одной и той же всеобщей субстанции.

Однако тот факт, что классическая политическая экономия в своих сознательных методологических убеждениях примыкала к философии Локка, сказался сразу же и притом в очень показательной форме. Это привело к тому, что собственно теоретическое исследование фактов постоянно переплеталось с простым некритическим воспроизведением эмпирических представлений.

Ярче всего это видно в трудах Адама Смита. Первый из экономистов, четко выразивший понятие труда как всеобщей субстанции всех экономических явлений, он развернул теорию, в которой собственно теоретическое рассмотрение фактов все время переплетается с крайне нетеоретическим описанием эмпирии с точки зрения человека, насильно втянутого в процесс производства и накопления стоимости.

«Сам Смит с большой наивностью движется в постоянном противоречии. С одной стороны, он прослеживает внутреннюю связь экономических категорий, или скрытую структуру буржуазной экономической системы. С другой стороны, он ставит рядом с этим связь, как она дана видимым образом в явлениях конкуренции и как она, стало быть, представляется чужому науке наблюдателю, а ровно и человеку, который практически захвачен процессом буржуазного производства и практически заинтересован в нем. Оба эти способа понимания, из которых один проникает во внутреннюю связь буржуазной системы, так сказать в ее физиологию, а другой только описывает, каталогизирует, повествует и подводит под схематизирующие определения понятий то, что внешне проявляется в жизненном процессе, в том виде, в каком оно проявляется и выступает наружу, – оба эти способа понимания у Смита не только преспокойно уживаются [164] один подле другого, но и переплетаются друг с другом и постоянно друг другу противоречат» 2.

Сам Смит, разумеется, не замечал противоречия между тем и другим способом отражения действительности в абстракциях. Здесь нетрудно узнать в нем человека, который чисто по-локковски представляет себе процесс познания. Локковская теория познания как раз и игнорировала различие между теоретической абстракцией (понятием) и простой эмпирической абстракцией, простым выражением в речи чувственно констатируемых сходств и различий.

Решающий шаг вперед по сравнению с А. Смитом сделал, как известно, Давид Рикардо. Философски-исторический смысл совершенного им шага заключался прежде всего в том, что он впервые сознательно и последовательно различил задачу собственно теоретического рассмотрения эмпирии (задачу ее выражения в понятии) и задачу простого описания и каталогизирования явлений в том их виде, в каком они непосредственно даны созерцанию и представлению.

Рикардо прекрасно понимал, что наука (мышление в понятиях) имеет дело с теми же самыми эмпирическими фактами, что и простое созерцание и представление. Но в науке эти факты должны рассматриваться с более высокой точки зрения – с точки зрения их внутренней связи. У Смита это не выдерживалось строго и последовательно. Рикардо же требовал неукоснительного ее проведения.

Взгляд Рикардо на природу научного исследования гораздо больше напоминает метод Спинозы, чем гносеологию эмпирика Локка: это последовательно выдерживаемая точка зрения субстанции. Каждое отдельное экономическое образование, каждая отдельная форма богатства должны быть не просто описаны, но поняты в качестве модификации одной и той же всеобщей субстанции.

И в данном отношении Рикардо и Спиноза правы против Смита и Локка.

Маркс с классической ясностью и категоричностью расценил роль Рикардо в развитии теории политической экономии: «...появляется Рикардо и кричит науке: «Стой!» [165] Основа, исходный пункт физиологии буржуазной системы – для понимания ее внутренней органической связи и ее жизненного процесса – есть определение стоимости рабочим временем. Из этого Рикардо исходит и заставляет затем науку оставить прежнюю рутину и дать себе отчет в том, насколько остальные категории, развиваемые и выдвигаемые ею, – отношения производства и обмена, – соответствуют или противоречат этой основе, этому исходному пункту; вообще насколько наука, отражающая, воспроизводящая внешнюю форму проявления процесса, а, стало быть, также и сами эти проявления – соответствуют той основе, на которой покоится внутренняя связь, действительная физиология буржуазного общества, и которая образует исходный пункт науки; дать себе отчет в том, как вообще обстоит дело с этим противоречием между видимым движением системы и ее действительным движением. В этом именно и состоит великое историческое значение Рикардо для науки...» 3.

Иными словами, точка зрения Рикардо заключалась уже не в сведении сложных явлений к ряду их простых составляющих, а в выведении всех сложных явлений из одной простой субстанции.

Но это поставило Рикардо перед необходимостью сознательно отказаться от того метода образования теоретических абстракций, который рекомендовала науке локковская логика. Эмпирическая индукция не соответствовала вставшей перед Рикардо задаче. Перед ним стояла задача выведения теоретических определений из одного строго продуманного принципа – из трудового понимания природы стоимости.

Если Адам Смит – поскольку он в действительности давал нечто большее, нежели простое описание фактов – бессознательно и стихийно на каждом шагу вступал в противоречие со своими собственными философскими установками, усвоенными от Локка, и делал не совсем то, и даже совсем не то, что думал, то Рикардо вполне сознательно встал на путь теоретической дедукции категорий.

Строго дедуктивный характер его мышления давно вошел в поговорку в политической экономии. Но лишь [166] Марксу удалось правильно расценить смысл этой дедукции, показать ее как естественное логическое выражение решающего достоинства теоретического подхода Рикардо к вещам – его стремления понять все без исключения формы буржуазного богатства как более или менее сложные и отдаленные продукты труда, производящего товары, труда, производящего стоимость, а все категории политической экономии – как модификации категории стоимости.