Валерий Алексеев - Похождения нелегала

• Название: Похождения нелегала
• Автор: Валерий Алексеев
• Издательство: Anton Tschechow Verlag
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 1998
• ISBN: 3-930867-18-4

Современная фантастика, довольно близкая к реальной жизни. 'Подобно Гулливеру в стране великанов, — утверждает издатель, — герой повести не желает быть игрушкой в руках гигантов, он отчаянно защищает свое право на жизнь и личную свободу от посягательств могущественных государственных и криминальных структур постсоветской Европы…Маленький человек одержим манией собственной исключительности, несет бремя непомерной гордыни и в своей дерзости готов посягнуть ни много, ни мало — на фундаментальные законы природы и общества…'

---

И мы с ним спускались в этот самый подвал.

Очень скверный подвал.

Там пахло блевотиной и кровью.

Там были девчонки, но я их не видел.

Или видел — но не всех.

Мертвые девчонки. Очень много мертвых девчонок.

Целый морг.

А потом туда прибежала Каролина и стала хлестать Кирюху по щекам, приговаривая:

— Ах, Томочку тебе надо? У Томочки другая анатомия? Вот тебе, вот тебе Томочка!

Била она звучно и сладострастно, наотмашь, толстыми своими ручищами, из носа у Кирюхи текла кровь.

Вряд ли после этого мы могли дружно танцевать на столе среди банановых шкурок.

Хотя кто знает… Милые бранятся — только тешатся.

70

Я спустился по черной лестнице, наугад прошел анфиладу подвальных комнат.

Чистые, сухие, добротно оштукатуренные и хорошо освещенные помещения. Почти жилые — во всяком случае, пригодные для складов, экспедиций, даже офисов.

Но никаких мертвых девочек там не было. В одном зале стояли стиральные машины, в другом фанерные лопаты для снега, огнетушители, всякий хозяйственный инвентарь и старая кухонная мебель. В третьем сушилось белье. Между прочим, исключительно женское.

В глубине виднелась обитая оцинкованной жестью дверь. Я замедлил шаги. В похмельной голове замерцала бредовая, но очень яркая картина: стеллажи до потолка, в них глубокие ниши, оттуда торчат полуприкрытые белыми простынями девичьи ноги с судорожно сведенными пальцами. На простынях — бурые пятна крови.

Добро пожаловать в ад.

Дверь была наглухо заперта, но внизу имелась вентиляционная решетка. Правда, оттуда тянуло вовсе не мертвечиной, а жизнеутверждающим пивным запашком.

Так или иначе нужно было войти.

И я вошел.

За дверью мне открылся прилично обставленный холл с ковровым покрытием, совершенно уже не подвального вида.

Прямо-таки пещера Али-Бабы.

Журнальные столики, мягкие кресла, бра и торшеры, зеркала и диваны, телевизор, стеллажи для журналов.

Чем-то это было похоже на приемную частного дантиста… если не обращать внимание на запятнанный палас, от которого исходили порочные ароматы.

Здесь я ночью сидел, ждал приятеля, листал журналы.

Те еще журналы, сплошная порнуха.

На каждой странице — мыльные тела, снулые лица совокупляющихся, мясистые члены, введенные во все мыслимые человеческие отверстия, вплоть до ушей и ноздрей.

71.

И тут в моей памяти всплыл тошнотворный, очень опасный, очень плохой разговор с пьяным Кирюхой.

Еще не побитый и довольный собою, Кирюха сидел вот здесь, под приклеенной к стене репродукцией Ренуара.

— Ты прикинь, — наклонившись над столиком, внушал он мне, — в одной пачке с тобой едут шесть — нет, даже десять девиц.

— Каких еще девиц? — тупо спрашивал я.

— Без разницы, каких. Главное, чтоб помоложе. Это ж компания, бесплатно можно трахаться всю дорогу, и они же будут говорить тебе "битте-дритте".

— Почему они будут говорить "битте-дритте"?

— Да потому что хотят в Германии работать! А деньги какие зашибать с тобой станем! Двойные деньги, соображаешь?

— Почему двойные?

— Во недоразвитый. Я давно заметил: все Толики недоразвитые. Другой бы въехал с полпинка. Двойные потому, что по два раза пену снимать будем. С барух за проезд, а здесь за провоз товара.

— С кого за провоз?

— С Каролинки. Каролинка хорошо платит.

— За провоз чего?

— Говорю тебе: за провоз товара. Если с каждой сифоньетки два куска за проезд, с Каролинки четыре куска за штуку, это шесть тысяч марок, с девяти — пятьдесят четыре тысячи, мне тридцать, тебе остальные, так мы ж целый блок повезем, десять пачек, плюс еще пачки три я по карманам рассую, ты прикинь! За месяц станем миллионерами.

— Да ты, да как ты смеешь мне… — пьяно возмущался я, хватая Кирюху за грудки, — да у меня университетский диплом… да чтоб живым товаром торговать… Вот сейчас дисминуизирую тебя к чертовой матери. В циркового карлика превращу. И скажу, что таким родился.

— Тихо, тихо ты! — говорил Кирюха, дыша в лицо мне водкой и луком. — Никто ж не знает, кроме нас с Каролиной! А Каролина — у, деловая! Она тебе и паспорт, и квартиру, и постоянный вид на жительство… Но и ты, со своей стороны… За всё надо платить.

Вот так мы с ним толковали, пока не прибежала строгая госпожа с засученными рукавами ковбойки.

И грянул запоздалый бой.

Досталось между делом и мне.

Таки поделом: нечего разнимать влюбленных.

Всё гордыня ненасытная, всё потребность приносить людям пользу.

72

Из холла в глубь подвала вел узкий коридор с добрым десятком глухих коричневых дверей, что делало эту часть помещения похожей на спальный вагон.

Вчера из-за каждой двери доносились ритмичные вздохи, рычание и возня.

Сейчас здесь стояла мертвая тишина.

Я прошелся по коридору, подергал дверные ручки: всё заперто. За одной дверью — богатырский, с переливами храп.

Я прошел в щель над порогом и оказался в тесной комнатушке — естественно, без окон. Почти все ее пространство занимала широкая постель. Над изголовьем тускло горело бра. Стена в ногах кровати была сплошь зеркальная, в углу еще нашлось место для крохотного санузла.

На постели, раскидав чудовищно толстые ноги, храпела полуголая Каролина. Кирюха, съежившись, как младенец, сопел у нее под бочком.

У Кирюхи, кстати, на лице не было ни одного следа побоев: что значит касанье любящей руки.

Как бы то ни было, у меня отлегло от сердца: значит, с этими всё в порядке, можно уходить.

Притом уходить с достоинством, в полный рост: на тумбочке лежала связка ключей.

Я покинул обитель страсти, со злорадством запер ее на два оборота и направился было к выходу из вагонного тупичка, но тут за соседней дверью вскрикнул звонкий девичий голос:

— Мне же больно, козел! Тебе говорят, больно!

Жаловалась моя соотечественница, и оставить этот вопль без внимания было невозможно.

Я подобрал нужный ключ, открыл дверь — за нею оказалась точно такая же клетушка с тусклым бра и несоразмерно огромной постелью. На постели ничком лежала девушка в ярко-розовом пеньюаре, она спала непробудным сном.

Сколько я ни тряс ее, она только мычала, но не просыпалась. Миловидное личико с распухшими губами. Свежая царапина на щеке. Я ее вчера точно видел.

Даже вспомнил, что зовут ее Тома.

Именно ее анатомию расхваливал Кирюха, именно к ней он всё рвался, за что и был больно побит.

73

Я на время оставил спящую в покое и пошел в соседнюю комнату. Та тоже была обитаема, но ее владелица не спала, она сидела на постели в дешевом тренировочном костюме, поджав ноги, и смотрела на меня.

Совсем молоденькая, ни дать ни взять — участница школьной Олимпиады.

— О, господи! — тоскливым шепотом сказала она. — В такую рань — и то покоя нет. Ну, что приперся? Чего надо? Вас вилльст ду, шайсе кёрл? Чего ты хочешь, засранец?

Я приложил палец к губам.

— Пожалуйста, тихо. Я хочу тебе помочь.

— Ой, — вскрикнула девушка и прикрыла рот рукой. — Может, вы из посольства? Ну, скажите, что вы из посольства, пожалуйста! Я знала, что вы меня найдете. Дяденька, миленький, спасите, увезите отсюда поскорее! Замучили, зажрали… Мордуют, насилуют каждую ночь, Рататуиха дерется, спасу нет никакого…

И зарыдала.

Глупая девчонка. Ну, кто это может прийти из посольства небритый, похмельный и с фингалом на лице?

— Как ты здесь оказалась?

Вытирая кулаком слезы, девушка стала рассказывать.

Студентка из Питера, зовут Леной, хотела подработать на каникулах за границей. По объявлению обратилась в фирму "Ясные зори". Предложили уход за пожилыми людьми. Почему бы и нет? Дело святое.

Привезли сюда, паспорт отобрали, в первую же ночь зверски изнасиловали и избили для острастки. Пригрозили засадить в тюрьму: будто бы неправильно оформлена виза.

С тех пор уже полгода держат взаперти, еженощно запускают клиентов, иногда сразу по несколько человек.

— За ночь нахлебаешься чужих слюней, — рыдала Лена, — полный рот. Вонючие, гунявые, только такие сюда и приходят. Да еще извращенцы. Посмотрите, — расстегнула молнию, — живого места нет, вся искусана, исцарапана, избита.

Под курточкой голубело жалкое, тощее, замученное полудетское тельце. Зрелище, вызывавшее лишь страх и тоску. Неспроста мне всё чудился морг.

— Сколько вас таких здесь?

— Шесть девчонок.

— Все из Питера?

— Нет, почему же? — с неожиданной обидой возразила Лена. — Томка и Дашка москвички, одна Наташка из Воронежской губернии, еще одна Наташка из Саратова, а Катаржинка вообще из Польши. Саратовскую Наташку взял немец, вроде собирался жениться, потом обратно привез.

Я посмотрел на часы: половина шестого, времени на расспросы больше не было.