Иосиф Ликстанов - Первое имя

• Название: Первое имя
• Автор: Иосиф Ликстанов
• Издательство: Детгиз
• Жанр: Детская проза
• Год: 1954

В повести рассказывается о пионерах Урала, о детях этого богатейшего края. Много интересных дел и у пионеров уральского города, о котором пишет автор. Повесть издана в серии «Новинки детской литературы» (№ 72) в 1954 году.

---

— Ух ты, как халцедонка-гелиотроп ловко к месту пришлась! — говорил Паня, радуясь не только тому, что собрание камней в шкафу становилось все краше, но и тому, что тускнеют сожаления в его сердце. — Нет, хорошо, здорово хорошо выходит, правда, Вадька?

— Ничего себе… — уныло согласился с ним Вадик. — Да, была у нас коллекция… Пань, теперь пиши этикетки, что эти камни подарил ты… и я тоже.

Рука Пани, протянувшаяся к шпинели-огневику, замерла. Как много густого жара-пламени в двух пирамидках, сросшихся основаниями! Сам Нил Нилыч, директор Гранильной фабрики, просил у Пани этот камешек, да не допросился. Подавив вздох, Паня вынул огневик из ячейки коллекционного ящика и положил на стеклянную полку шкафа особняком, так как напарника этому красавцу не было.

— Всё! — Он захлопнул опустевший ящик. — На этикетках, говоришь, наши фамилии написать, да? Ни на одной не напишу!.. Не для того мы камни подарили, понимаешь?

— Нет, не понимаю, — откровенно признался Вадик. — А… а ты понимаешь?

— А то нет?

— Ну скажи!

Паня молчал. Он чувствовал то же, что почувствовал бы путешественник, который по тесному, мрачному ущелью с трудом поднялся на вершину горы: как-то до боли светло на душе, и все шире простор впереди, и все удивительнее, что Вадик не понимает этого.

Лучи солнца, падавшие в кабинет через широкие окна, добрались до шкафа, и камни засверкали.

— Чудной ты, Вадька! — сказал Паня, пробегая взглядом по полкам шкафа. — Ты посмотри, какие камни! Никогда они такими не были… Каждый был сам по себе, а теперь… все вместе. Ох, как горят! Ох, и горят же!

Ему казалось, что он впервые по-настоящему видит всю красоту каменных цветов, собранных здесь и слившихся в одно сверкание, дружное и мощное.

Объяснение

На другой день утром по дороге в школу Паня выдержал атаку Васи Маркова.

— Панька, правду Вадик вчера по всей горе разнес, что вы свою коллекцию краеведческому кабинету подарили, чтобы Генке ее не проспорить? — допытывался Вася. — Зачем ты? Вы же еще не проспорили!

На пороге класса Паню перехватил Федя и отобрал у него портфель.

— Я положу портфель в парту, а ты иди в краеведческий кабинет. Там Николай Павлович, Гена и Вадик.

— Ух! — испугался Паня. — Что такое?

— Иди, иди! — Федя повернул его лицом от класса и дал шлепка по спине. — Не ждал от тебя такой штуки… Ну-ка, бегом!

У дверей краеведческого кабинета Паня столкнулся с красным, растрепанным Вадиком.

— Пань, я за тобой!.. Пань, я все рассказал Николаю Павловичу, он позвал Генку, а теперь зовет тебя… Только он уже сам все знал о нашем даре. Не понимаю, кто ему сказал…

— Тот, кто вчера по всей горе бегал да болтал!

— Так я же только ребятам многоквартирного дома, а больше никому…

Открыв дверь кабинета, Паня услышал голос классного руководителя Николая Павловича:

— Почему ты молчишь?..

Эти слова были обращены к Гене Фелистееву, который стоял у шкафа самоцветов вытянувшийся, неподвижный и побледневший.

Не дождавшись ответа, Николай Павлович сказал:

— Все это так не похоже на тебя, Фелистеев, что остается лишь удивляться. Один из лучших учеников в классе и, как я считал, надежный товарищ, много читаешь и, кажется, серьезно думаешь о прочитанном, думаешь о том, как должен жить человек в нашем обществе, как он должен вести себя. Как будто все хорошо, нечего больше желать. И вдруг затеял спор, оскорбительный для наших лучших людей, да к тому же допустил в споре недостойную уловку, хитрость, чтобы завладеть вещью, принадлежащей другому. Ты ли это, Фелистеев?..

Николай Павлович досадливо подвинул стул к столу, сел и спросил у Пани:

— Пестов, отец разрешил тебе отдать коллекцию краеведческому кабинету?

— Батя позволил, — ответил Паня.

— Но почему ты это сделал? Ты не хотел, чтобы коллекция попала в руки Фелистеева, если Степан Полукрюков станет работать лучше твоего отца, да?

— Не будет так! — вырвалось у Пани. — Батя как работал, так и будет работать… лучше всех.

— Тем больше, кажется, у тебя не было оснований расстаться с коллекцией. А ты вдруг подарил ее школе… Почему?

Удивительное дело: вчера в этой самой комнате для Пани все было так ясно, он так хорошо понимал, что и почему надо сделать, а теперь все запуталось, и совершенно невозможно облечь в слова свои чувства, свои надежды… Он взглянул на Гену и увидел, что тот ждет его слов со страхом, — такая тоскливая улыбка застыла на его губах. Чего он боялся? Что Паня обрушится на него с обвинениями, сведет с ним старые счеты? Но ведь это несправедливая мысль, она кажется унизительной после всего, что пережил, перечувствовал Паня.

— Что же ты? — спросил Николай Павлович. — Ведь ты сделал все это не бессознательно?

— Не нужно мне коллекция… — тихо выговорил Паня и затряс головой. — Не нужно, Николай Павлович! Это не Гена в не Вадик такой спор выдумали, а я… Батя Степана учит, чтобы на руднике все хорошо работали, друг другу помогали, а я… я плохой спор выдумал, потому что батей захвастался, я спор и ломаю, только пусть никто не думает, будто я спор поломал, чтобы камней Фелистееву не проиграть. Он у меня пять камней просил, а я все… всю коллекцию по-честному, чтобы в звене не было зависти… — Ему показалось, что сказанного недостаточно, и он добавил, перейдя чуть ли не на шопот: — Нужно в кабинете все знаменитые камни собрать, делать больше коллекций-подарков…

Ну да, его не поняли! Николай Павлович встал из-за стола и смотрит в окно. Гена тоже почти отвернулся. У Вадика стали круглые глаза; видно, хочет понять и не может.

— Фелистеев, как ты оцениваешь поступок Пестова? — спросил Николай Павлович, продолжая смотреть в окно.

Казалось, ответа не будет. Ни один волосок не шевельнулся в длинных ресницах, прикрывавших глаза Гены.

Но вдруг его губы вздрогнули.

— Пестов поступил благородно, — чуть слышно, но внятно произнес он. — Я признаю!

— Ух! — шепнул Вадик.

Николай Павлович подошел к Пане.

— Кабинет примет этот дар, Пестов, — сказал он серьезно. — Дорогой подарок! Камни прекрасные, но дело не в камнях… Ты понимаешь, Фелистеев?.. Помнишь, ты как-то сказал мне, что Пестов всегда, вечно будет хвастуном-самозванцем и… как это… жадюгой? Но теперь ты говоришь, что самозванец поступил благородно. Вот замечательные камни, принесенные жадюгой… — Его голос прозвучал насмешливо, когда он закончил: — А вот стоит передо мной человек, который так несправедливо, жестоко говорил о другом человеке, который в борьбе с ним проявил и жадность и хитрость… Я о тебе говорю, Фелистеев! Как ты мог до этого дойти?

— Николай Павлович, я хочу объяснить! — воскликнул Гена.

— Пестов и Колмогоров, идите в класс и передайте дежурному, что я задержал Фелистеева, — приказал Николай Павлович.

В одну секунду Паня очутился за дверью, потому что ему тяжело было смотреть на Гену, подавленного и пристыженного, не похожего на самого себя.

— Пест, Пест, танцуй!

Это совершенно несвоевременное предложение Паня услышал, едва лишь они с Вадиком очутились в коридоре.

Навстречу ему, размахивая газетой, мчался Вася Марков, за которым бежали другие краеведы. С криком «Читай, читай, голова!» Марков сунул под самый нос Пане газету. Паня увидел заголовок: «Спасибо железногорским пионерам!» — и затем прочитал всю заметку. Ребята одной из украинских школ через областную комсомольскую газету передавали горячую благодарность краеведческому кружку железногорской школы № 7 за минералогическую коллекцию. В газете были также названы фамилии председателя кружка Н. П. Максимова и старосты П. Пестова.

— Ну что, ну что! — ликовал Марков. — Ребята, наш староста язык проглотил!.. Работай ногами, Панёк, вызываю на перепляс!

Он пошел перед Паней, пятясь, выделывая коленца и щелкая пальцами. Братья Самохины шагали рядом с Паней и гудели в кулаки: «Трум-турурум!» Егорша, идя позади Пани, хлопал его в такт то по одному, то по другому плечу и приговаривал: «Ай да мы! Ай да мы!»

Класс встретил эту процессию невероятным шумом. Ребята сулили кружку краеведов всесоюзную славу и осаждали Паню:

— Пестов, сколько еще коллекций в школы пошлем? Давай больше!

— А как оформите коллекцию для Дворца культуры?

— Можно записаться в краеведческий кружок? Запиши меня!..

Паня обрадовался, когда начался урок и вся эта суматоха оборвалась.

— Достается теперь Генке… — озабоченно сказал он Вадику.

— Так ему и надо, пускай отучится жулить! — легкомысленно ответил Вадик.

— Кому раньше надо отвыкать? — чуть не бросился на него Паня. — На Генку все валишь, а сами мы хороши, да?

— Прекратите разговоры! — потребовала учительница английского языка.