Родерик Грэм - Мария Стюарт

• Название: Мария Стюарт
• Автор: Родерик Грэм
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-235-03335-1

Трагическая судьба Марии Стюарт (1542–1587), «самой неудачливой британской правительницы», на протяжении столетий не дает покоя как ученым-историкам, так и деятелям искусства, ей посвящено немало научных исследований и художественных произведений. Автор, шотландский писатель и сценарист, в своей книге удачно сочетает обстоятельность и скрупулезность историка с присущей ему как сценаристу «кинематографичностью»: драматические эпизоды жизни шотландской королевы представлены на фоне подробных бытовых деталей, что позволяет читателю как бы увидеть происходящее, а широкое использование писем и других документов создает эффект драматического диалога. На страницах книги словно оживают люди XVI столетия с их страстями и интригами, верностью и предательством, любовью и ненавистью. Присущая автору исследовательская добросовестность побуждает его представить в своем труде различные толкования самых спорных эпизодов, давая читателю простор для размышления.

Перевод осуществлен по изданию: Roderick Graham. An accidental tragedy. The life of Mary, Queen of Scots. Edinburgh, Birlinn Limited West Newington House

---

В октябре 1572 года вся Англия была глубоко обеспокоена, так как Елизавета заболела оспой. Поскольку вполне вероятным исходом была ее смерть, Шрусбери теперь выступал в роли тюремщика будущей королевы Англии; он мог ожидать как вестей о том, что Елизавета поправилась, так и появления на горизонте группы всадников, вероятно, католиков, прибывших для того, чтобы доставить новую королеву в Вестминстер — королеву, которая, вполне вероятно, проявит мстительность по отношению к своему прежнему тюремщику. Он слал в Лондон тревожные письма, и 22 октября был вознагражден трогательным ответом: «Мой верный Шрусбери, не позволяйте печали или страху коснуться своего сердца по случаю моей болезни; уверяю вас, если бы моему слову не верили больше, чем моей внешности, никто даже и не поверил бы, что меня коснулась эта болезнь. Ваша верная и любящая правительница, Елизавета Я». Шрусбери поклялся навечно сохранить письмо, «намного превосходящее приказы, обычно отдаваемые подданным», «в своей памяти».

Мария тоже была больна и отправила Елизавете письмо, в котором сообщала, что «застудила» руку и не могла держать перо, а также писала: «Если бы я не боялась слишком Вам надоесть, я бы попросила Вас разрешить мне поехать к Бакстонскому источнику… который, как я полагаю, вылечит мою руку и сильно меня мучающую боль в боку». Шрусбери, посещавший воды в Бакстоне в поисках исцеления своей подагры, не верил, что они помогут Марии, и из ее просьбы ничего не вышло. Однако граф все же проявил к ней жалость, пожелав, впрочем, задержать ее отъезд на воды до 1573 года, «когда тамошний дом будет готов; сейчас же работы не закончены и он не подходит для этой цели».

Источник святой Анны в Бакстоне был популярным местом исцелений в Средние века, поэтому его стены были украшены обязательными костылями и посохами, брошенными там чудесно исцеленными людьми. В XV веке он оказался в руках семейства Тэлбот. Популярность источника сохранялась вплоть до царствования Генриха VIII — ему, возможно, и самому не повредило бы исцеление. От имени Генриха в Бакстон явился сэр Уильям Бассет, считавший источник рассадником папистского суеверия. Он опечатал «все купальни и источники Бакстона, так что никто не может войти и принять омовение до тех пор, пока не станет известна воля Вашего Величества на этот счет». Однако к 1570-м годам Бакстон вновь приобрел репутацию лечебницы. Шрусбери купил там четырехэтажный дом, примыкавший к главному источнику. В нем было тридцать комнат, а также «большой зал» вокруг самого источника, с сиденьями вокруг купален и каминными трубами «для сушения одеяний рядом с купальней». Аллеи для игры в шары и мишени лучников соперничали с игрой «Попади в мадам», в которой нужно было забросить в отверстия шары различного размера, получая при этом разное число очков. Бакстон начал привлекать модных клиентов, и Бесс стала еще богаче, взимая с них плату: от 12 пенсов с йомена до 3 фунтов 10 шиллингов с герцога и 5 фунтов с архиепископа.

В июле 1573 года Шрусбери писал Уолсингему: «Мария в прошедшем году выглядела более здоровой, чем раньше, да и сейчас выглядит так же. Не знаю, какая ей нужда в Бакстонском источнике». Граф просил прямого приказа из Лондона, и в августе 1573 года Елизавета дала Марии разрешение посетить воды, но с увеличенным числом охранников. Шотландская королева не должна была иметь никаких контактов с посторонними, и приказ из Лондона четко оговаривал: поездка имела медицинские, а отнюдь не увеселительные цели. Елизавета не была жестокой и сочувствовала более молодой женщине, подорвавшей здоровье, однако она должна была учитывать и вечное подозрение, что Мария может быть вовлечена в некий новый заговор — ведь ее новый канцлер де Верже только что выехал из Франции, не везет ли он тайные послания? — а находившийся рядом Бёрли подпитывал ее беспокойство, у английской королевы были причины для волнения. Обладание властью всегда порождает подозрения в том, что другие сговариваются отнять ее у вас, и подобная паранойя охватывала всех правителей, от египетских фараонов до нынешних президентов и премьер-министров.

Поездка в Бакстон оказалась успешной, и не только потому, что облегчила боль в боку, но и потому, что предоставила Марии необходимый перерыв, избавивший ее от несомненной монотонности существования в Чатсуорте или Шеффилде. Поскольку мебель и занавеси Марии путешествовали вместе с ней, интерьеры во всех домах были схожими, за единственным исключением ненавистного Татбери, а ограниченная подвижность не давала облегчения. Мария была весьма общительной дамой, обожавшей новые знакомства и сплетни, но когда каждого посетителя помещали под строгий надзор и рассматривали как возможного шпиона, развлечения оказывались сильно ограниченными. Бакстон же — совершенно другое дело. То был модный городок, в котором теперь появилась королева-изгнанница — королева с весьма пикантной репутацией, известная как одна из величайших красавиц своего времени, — посещавшая воды в обстановке секретности. Каждый стремился хотя бы одним глазком взглянуть на нее, и даже самые строгие меры безопасности не могли полностью исключить контактов Марии с внешним миром.

В 1950-х годах Эшторил в Португалии превратился в refuge dugouf[111] для королей-изгнанников со всей Европы и Ближнего Востока и все модники стекались, чтобы поглазеть на бывших монархов на пляже или в казино. Четырьмя столетиями ранее в Бакстоне зеваки тянули шеи, чтобы увидеть опасную королеву. Хотя Марии был уже тридцать один год — средний возраст для того времени — и она уже начинала сутулиться и набирать вес, она все еще сохраняла привлекательность, и Бакстон зарабатывал на этом точно так же, как впоследствии Брайтон станет наживаться на визитах принца-регента[112].

Мария нашла в Бакстоне облегчение и верила, что, «если в наступающем году ей [Елизавете] будет угодно, в более благоприятное время года, даровать мне подобное же позволение и разрешить мне провести здесь больше времени, я, полагаю, совсем исцелюсь». Теперь Мария, казалось, приняла тот факт, что ее заключение будет долгим и выльется в периодические переезды из одного дома Шрусбери в другой, перемежаемые нерегулярными визитами в Бакстон.

Последняя слабая надежда на восстановление Марии на шотландском престоле умерла вместе с регентом Маром 29 октября 1573 года. Его место занял Мортон, который был решительно настроен покончить с хаосом постоянно возобновлявшейся гражданской войны. Теперь не было никакого шанса вернуть Марию на трон в Шотландии, а после заключения в Эдинбурге в феврале 1573 года мирного договора верны ей остались только Летингтон, Киркалди из Грэнджа и несколько других лордов, осажденных в Эдинбургском замке. Елизавета послала в Лит полторы тысячи человек, и 16 июня гарнизон из 164 мужчин, 34 женщин и 10 мальчиков сдался. Большинство, включая Киркалди из Грэнджа, были повешены, а 9 июля последний сторонник Марии, Мейтленд из Летингтона, шотландский Макиавелли, принял яд и умер. Его тело было обнаружено четыре дня спустя, когда его уже пожирали черви. Теперь Мария Стюарт оставалась королевой Шотландии только по имени.

Примерно в это время Мария также осознала, что кардинал Лотарингский удерживает большую часть ее французской пенсии для собственных нужд. Она имела серьезные, хотя и необоснованные, надежды на то, что де Верже сможет остановить грабеж, совершавшийся ее собственной семьей, но поскольку для Гизов она больше не имела никакой политической ценности, они считали, что могут грабить ее безнаказанно. Ее деверь Карл IX просто отмахнулся от Марии: «Бедная дура так и не успокоится до тех пор, пока ей не отрубят голову. Честно говоря, им стоит предать ее смерти. Я считаю, что виной всему ее собственная глупость. Не вижу, чем можно было бы помочь».

Тот факт, что Мария находилась в заключении и в изоляции, получил подтверждение и в том, что все известия о громадных переменах в ее королевстве теперь доставлялись к ней через вторые руки и по усмотрению Бёрли. Теперь не имело значения, знает ли она что-то о состоянии дел в Шотландии или нет. Поскольку она стала центром притяжения заговорщиков, чем меньшей информацией она располагала, тем лучше.

В декабре информатор Хэйуорт предупредил Лестера о заговоре папистов в Ланкашире. Те якобы собирались доставить шотландскую королеву во Францию, Испанию или Шотландию. Предупреждение было крайне расплывчатым, не давало точных деталей и могло оказаться истинным по отношению к любому моменту пребывания Марии под стражей. Письмо выглядит как обвинение фанатичного и озлобленного человека в адрес своих соседей-католиков, однако Мария являлась центром самых мелких споров на локальном уровне. Уильям Уортон предложил, чтобы Марии послали поддельные письма с фальшивыми новостями, которые вовлекли бы ее и ее друзей в заговор, так что потом их всех можно было бы арестовать. План был отвергнут, но Уолсингем отметил, что эта идея достойна дальнейшей разработки.