Ричард Дейвенпорт-Хайнс - В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000

• Название: В поисках забвения. Всемирная история наркотиков 1500–2000
• Автор: Ричард Дейвенпорт-Хайнс
• Жанр: История

Наркотики. «Искусственный рай»? Так говорил о наркотиках Де Куинси, так считали Бодлер, Верлен, Эдгар По… Идеальное средство «расширения сознания»? На этом стояли Карлос Кастанеда, Тимоти Лири, культура битников и хиппи… Кайф «продвинутых» людей? Так полагали рок-музыканты – от Сида Вишеса до Курта Кобейна… Практически все они умерли именно от наркотиков – или «под наркотиками».

Перед вами – книга о наркотиках. Об истории их употребления. О том, как именно они изменяют организм человека. Об их многочисленных разновидностях – от самых «легких» до самых «тяжелых». И о многом, многом другом…

---

«Государственная стратегия в области контроля над наркотиками», опубликованная в 1989 году, содержала пространное введение, написанное лично Уильямом Беннеттом, которого Буш назначил начальником Управления национальной политики по контролю. Разглагольствования и лживые доказательства Беннетта подверглись разгромному анализу в работе Франклина И. Цимринга (род. 1942) и Гордона Хокинса (род. 1919), озаглавленной «В поисках рационального контроля над наркотиками» (1992). Беннетт начал с утверждения о резком и значительно сокращении потребления наркотиков: по его оценке, количество американцев, употребляющих запрещенные наркотики, уменьшилось за четыре года на 37 процентов – с 23 миллионов человек в 1985 до 14,5 миллионов в 1989 году. Назвав войны Никсона и Рейгана успешными, Беннетт противоречил самому себе. Он писал, что наркотики были дешевы и доступны почти любому, а страх перед наркотиками и связанными с ними преступлениями был высоким, как всегда. Хотя стратегия, направленная против иностранных поставщиков наркотиков, являлась ведущей в международной политике США, поставки, распространение и продажа создали в Америке широкий, ослабляющий экономику черный рынок. Беннетт признавал, что наркотики таким образом представляли собой самую серьезную угрозу национальному благосостоянию страны. Он утверждал, что проблема настолько серьезна, что сотрудники анти-наркотических служб не должны ограничиваться демократическими взглядами на законность и справедливость. Беннетт отвергал идею, что средства, направляемые на финансирование правоохранительных ведомств, должны быть перераспределены на лечение наркоманов и программы по предупреждению наркомании. Как и Энслинджер, он настаивал на том, что «любое значительное ослабление анти-наркотических служб – по любой причине, пусть даже из самых лучших побуждений – приведет к большему употреблению, большей преступности и большим бедам». Хотя Беннетт говорил, что США переживают кризис, который давно уже обострился и вышел из-под контроля, он не понимал, что этот процесс был следствием карательных законов США, характеризующих их политику на протяжении семидесяти лет. Он писал, что с наркотиками следует обходиться жестче, гораздо жестче, чем в настоящее время. Беннетт настойчиво утверждал, что ущерб наносят все способы использования наркотиков, на всех уровнях их потребления. Он делал вывод, что необходимо объявить одинаково безжалостную (курсив автора) войну как первой, экспериментальной пробе наркотика, так и употреблению время от времени, не говоря об устоявшейся наркотической зависимости. Это мнение переходит все границы невежества и необдуманности. Хотя несколькими страницами ранее Беннетт писал, что самой серьезной и неотложной проблемой является употребление крэка в городах, он не делает различия между разными видами наркотиков и их неоднородным разрушительным воздействием на личности и социальные группы. Ни на одной из 153 страниц «Государственной стратегии по контролю над наркотиками» нет определения ни понятию «наркотик», ни «проблема наркотиков», как не обсуждаются ни амфетамины, ни барбитураты, ни другие наркосодержащие вещества. Возможно, это отражало коммерческие интересы фармацевтических компаний. Но скорее, это невежество указывало на отсутствие изощренности в мышлении подведомственного Беннетту управления. Уверенность авторов «Государственной стратегии по контролю над наркотиками», что наркомания – это этическая проблема, дала возможность и далее следовать старой, обанкротившейся практике.

Подобный менталитет приводил к появлению таких людей, как Дарил Гейтс, начальник полицейского управления Лос-Анджелеса, который на слушаниях сенатского комитета по судопроизводству в 1990 году заявил, что людей, бессистемно употребляющих наркотики, нужно брать и расстреливать. Беннетт считал допустимым убивать наркодилеров. Он говорил, что сотрудники анти-наркотических ведомств должны иметь возможность сбивать самолеты, подозреваемые в перевозке наркотиков, и сравнивал такие действия с работой дорожных полицейских, которые останавливали превышающие скорость автомобили. Он предлагал ввести против наркоманов такие наказания, как лишение водительских прав, создание для них военизированных учебных лагерей, выселение из домов, принудительное лечение по постановлению суда и принятие финансовых санкций против колледжей и университетов, которые равнодушно относятся к употреблению студентами наркотиков. Результатом явилось то, что в 1989 году 64 процента американцев заявили, что самая неотложная проблема – это наркомания. В 1986 году проблему наркомании признавали 3 процента.

Билл Клинтон (род. 1946), президент США с 1993 по 2001 год, и вице-президент Эл Гор (род. 1948) в 1992 году издали книгу «Люди важнее. Как нам изменить Америку». В одной из глав они делают такой же упор на усилении полицейского контроля на улицах и аресты преступников, как и на более конструктивных идеях обучения и лечения. Ассоциация запрещенных наркотиков с преступлениями в сознании американцев была заблуждением. Исследование Национального центра наркомании и наркозависимости Колумбийского университета, проведенное в 1998 году, показало, что 21 процент преступников, отбывавших наказание в тюрьмах штатов за насильственные действия, совершили их под влиянием одного алкоголя. Три процента находись в наркотическом опьянении от крэка или кокаина, и лишь один процент употребляли героин. Из тринадцатимиллиардного бюджета Клинтона на 1994 год 8,3 миллиарда долларов предназначалось для правоохранительных органов и карательных мер и только 4,7 миллиарда – на программы лечения и предотвращения наркомании. Этот перекос существовал несмотря на то, что корпорация RAND, проводившая исследование для Управления национальной политики по контролю, пришла к выводу, что для сокращения употребления кокаина в США лечение обойдется в десять раз дешевле, чем запрещение. Тем не менее, согласно статистике Министерства юстиции, в 1991 году лечиться от наркомании выразили желание около сорока процентов заключенных федеральных и местных тюрем, которые в момент преступления находились в состоянии наркотического опьянения. В конце десятилетия таких заключенных было всего пятнадцать процентов.

Прогноз, что разрушительный пример Соединенных Штатов заразит Европу, не оправдался или оказалось преувеличением, как показала паника в отношении крэка. Страх Британии перед этим наркотиком родился в 1987 году после того, как появились неопровержимые доказательства, что употребление крэка может возрасти. Как продемонстрировал английский криминолог Филип Бин, пропагандисты панических настроений надеялись, что возбуждая страх и негодование, им удастся создать новую систему запрещений и показательных наказаний, основанную на карательной политике США. Политики и журналисты почти не владели информацией о крэке. Американские «наркоевангелисты» использовали это неведение, чтобы распространять свое священное послание: с помощью агрессивных правоохранительных мер необходимо наложить запрет на поставки. И серьезные, и бульварные газеты извергали потоки зачвлений DEA. Обстоятельный анализ докладов Администрации по контролю за применением законов о наркотиках, проведенный Бином, показывает, что они были крайне ненадежными.

В апреле 1989 года Роберт Статмен из DEA в присутствии министра внутренних дел Британии, Дугласа Херда (род. 1930), прочитал приветственную речь на ежегодной анти-наркотической конференции Ассоциации начальников полиции. Статмен сказал, что в течение двух лет в Британии возникнет серьезная проблема с крэком. С апломбом человека, отвергающего очевидное, он заявил: «[В США] уже не хватает носов, чтобы нюхать весь поступающий к нам кокаин. Наркотику нужно куда-то приходить, и придет он прямо сюда». Среди других диких измышлений выделялось утверждение, что 75 потребителей крэка приобретали практически неизлечимую зависимость после третьего приема наркотика. В следующем месяце министр внутренних дел выступил на конференции девятнадцати европейских государств с видоизмененной версией речи Статмена. Он сравнил крэк со средневековой чумой и озвучил сомнительные утверждения американского борца с наркотиками. Херд сказал, что ситуация ясна: в условиях перенасыщения североамериканского рынка кокаиновые бароны Латинской Америки переправляют свой продукт в Европу. (В Канаде почти не употребляли крэк, поэтому североамериканский рынок был далек от насыщения). Премьер-министр, Маргарет Тэтчер (род. 1925), публично поддержала «жесткий подход» и пообещала, что продавцы крэка не найдут в Британии «безопасного рая». Два месяца спустя комитет по внутренним делам Палаты общин опубликовал доклад «Крэк. Угроза тяжелых наркотиков в следующем десятилетии». С параноидальным паникерством, характерным для этого периода, в докладе говорилось, что крэк вызывал более тяжелую зависимость и был более опасен, чем любой другой прежде известный наркотик. Вылечившихся крэковых наркоманов просто не существовало. Это вещество, «почти немедленно вызывающее привыкание» было названо «проблемой… распространяющейся по графствам Англии». Такое представление событий было по меньшей мере глупым. После учреждения в июле Специальной государственной комиссии по крэку, криминолог Николас Дорн заметил, что усиливавшийся «крестовый поход против крэка имеет своих победителей. Постоянный прогноз эпидемии наркотика создает атмосферу чрезвычайного положения, в которой можно перестраивать учреждения и организации и получать финансирование». И снова предпочтительнее оказался бы прагматический скептицизм и сдержанные высказывания. «В настоящее время проблема крэка локализована и не слишком глубока. Однако рейды полиции, направленные прежде всего против этого наркотика, порождают значительный интерес прессы и любопытство публики», предупреждал Дорн. «Гласность порождает у каждого скучающего или впечатлительного наркодилера идею использовать момент для продажи пользующегося популярностью товара. Торговцам открыто говорят, что они могут нажить состояния и что крэк – это самый ходовой продукт в мире. Еще больше людей покупает кокаин, подогревает его в микроволновке с химикатами, которые можно купить в любом магазине, и вот вам новое болото, в котором полиция будет ловить рыбку». Название «крэковый город», данное лондонскому жилому массиву Льюисхем, одновременно возбуждало интерес и вводило в заблуждение: оно скрывало тот факт, что самой серьезной наркотической проблемой в этом районе были внутривенные инъекции героина, являвшиеся следствием пагубной анти-наркотической политики 1980-х годов. Во многих случаях кокаин использовался наркоманами, употреблявшими несколько наркотиков – в первую очередь героин.