Роберт Сильверберг - Стархэвен

• Название: Стархэвен
• Автор: Роберт Сильверберг
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 1992
• ISBN: 5-7001-0009-6

За сорок лет работы в американской фантастике Роберт Сильверберг выпустил более восьмидесяти книг — под своим именем и под различными псевдонимами. Расцвет творчества писателя приходится на конец 60-х начало 70-х годов. Его зрелая проза поражает богатством воображения, запутанностью интриги, яркостью характеров. К этому периоду относятся и публикуемые в этой книге произведения, которые в Соединенных Штатах уже отнесены к разряду классических.

СОДЕРЖАНИЕ:

Пасынки земли (фантастический роман)

Стархэвен (фантастический роман)

Прыгуны во времени (фантастический роман)

Вертикальный мир (эротическая антиутопия)

Серия “Осирис” выпускается с 1992 года. Выпуск 18

Художник: А.В.Вальдман

---

— Значит, полная численность населения составляет…

— 75 миллиардов! — почти кричит Мэттерн. — Благослови нас Бог! Еще никогда не было ничего подобного! И никто не голодает! Все счастливы! Полно свободного пространства! Бог к нам милостив, Никанор!

Он прервал себя, когда они приблизились к дверям с номером 79315.

— Вот мой дом. Все, что мое, так же и твое, дорогой гость.

Они входят. Жилище Мэттерна очень даже прилично. В нем почти 90 м2? полезной площади. Свертывающаяся спальная платформа, складные детские кровати и легко переставляемые другие элементы мебели. Практически комната совершенно пуста. Экран и информетер занимают двухмерное пространство стен, где некогда стоял телевизор, шкаф с книгами, письменный, стол, тумбочки и другая рухлядь. Светлое и просторное помещение, в самый раз для такой немногочисленной, из шести членов семьи.

Дети еще не ушли в школу. Принсипесса задержала их дома, чтобы они повидали гостя, и они несколько возбуждены. В ту минуту, когда Мэттерн входит в комнату, Шандор и Индра дерутся из-за любимой игрушки — генератора снов. Мэттерн изумлен. Конфликт в доме? Дети борются втихомолку, чтобы мать ничего не заметила. Шандор пинает сестру в голень. Индра, немилосердно скривившись, царапает брату лицо.

— Боже благослови! — резко произносит Мэттерн. — Кто-то здесь, кажется, хочет отправиться в Спуск, а?

Дети застывают с раскрытыми ртами. Игрушка падает на пол. Все становятся по стойке “смирно”. Принсипесса поднимает голову и отбрасывает рукой локон черных волос, который упал ей на глаза; она была так занята младшим ребенком, что даже не слышала, как они вошли.

— Конфликт рождает бесплодность, — говорит Мэттерн. — Сейчас же извинитесь.

Индра и Шандор с улыбкой целуются. Индра поднимает игрушку и вручает ее Мэттерну, а тот отдает ее самому младшему сыну, Марксу. Теперь все смотрят на гостя. Мэттерн говорит:

— Что мое — то твое.

Он представляет всех по очереди: жена, дети. Конфликт привел его в расстройство, но он успокаивается, когда Гортман вынимает четыре маленьких коробочки и раздает их детям. Благословенный жест. Мэттерн показывает на свернутую спальную платформу:

— Вот тут мы спим. Места хватает на троих. А моемся вот здесь, в душе. Вы предпочитаете облегчиться в обособлении?

— Да, конечно.

— Нажмите тогда вот эту кнопку, которая управляет ширмой. Мы облегчаемся вот тут. Мочу сюда, а кал туда. Все потом перерабатывается. Бережливый у нас народец здесь, в гонадах.

— Естественно, — произносит Гортман.

— А не желаете ли вы, — говорит Принсипесса, — чтобы мы тоже пользовались ширмой при облегчении? Я знаю, что многие негонадцы, безусловно, желают этого.

— Я бы ни в чем не хотел нарушать ваших обычаев, — отвечает Гортман. Мэттерн усмехается.

— Мы конечно же являемся обществом, принадлежащим к послеобособленческой культуре. Но нам вовсе не трудно нажать кнопку, если…

Он запнулся.

— На Венере нагота ведь не является табу, правда? Я имею в виду то, что это у нас единственная комната, и, значит…

— Я сумею приспособиться, — уверяет Гортман. — Обученный социопрограммист должен уметь приспосабливаться.

— Да, да, конечно, — соглашается Мэттерн и смущенно смеется.

Принсипесса извиняется перед гостем за то, что вынуждена на минуту выключиться из беседы, и отсылает в школу детей, все прижимающих к себе свои новые игрушки.

— Прошу прощения, — обращается Мэттерн, — за мелочность, но я должен затронуть тему ваших сексуальных привычек. Мы будем спать на одной и той же платформе. Мы с женой в полном вашем распоряжении. Устранение половой неудовлетворенности является основным законом такого общества, как наше. Слышали ли вы о нашем обычае ночных прогулок?

— Боюсь, что…

— В гонаде 116 не закрываются ни одни двери. Никто из нас не владеет ценными предметами, и мы хорошо подготовлены в общественном плане. У нас есть обычай ходить ночью по другим жилищам. Таким образом, мы постоянно меняем партнеров; жены обычно остаются дома, а блудят мужья, хотя это не является абсолютным правилом. Каждый из нас всегда имеет доступ к любому другому взрослому члену нашего общества.

— Странно, — говорит Гортман. — Я предполагал, что в обществе, где живут вместе так много людей, скорее должен был развиться преувеличенный культ обособленности, чем такая гиперболическая свобода.

— В первые годы существования гонад тенденция к обособленности имела много приверженцев. Но со временем она полностью затухла. Бог, благослови нас! Устранение половой неудовлетворенности является нашей главной целью, в противном случае нарастало бы напряжение. Обособление же равнозначно половой неудовлетворенности.

— Значит, вы можете пойти в любую квартиру в этом огромном здании и переспать…

— Не во всем здании, — перебил его Мэттерн. — Только в своем городе-блоке. Мы противники загородных ночных прогулок. — Он тихо смеется. — Мы наложили на себя несколько мелких ограничений для того, чтобы свобода нам не надоела.

Гортман смотрит на Принсипессу. Ее костюм — повязка на бедрах и металлическая чаша на левой груди. Она худощава, но великолепно сложена, и, несмотря на то что материнство для нее кончилось бесповоротно, она ничего не утратила из очарования молодости. Мэттерн гордится женой.

— Не хотите ли осмотреть здание?

Они выходят. Уже в дверях Гортман галантно кланяется Принсипессе. В коридоре гость произносит:

— Я вижу, что ваша семья несколько меньше, чем положено по норме.

Это скандально невежливое замечание, но Мэттерн высказывает максимум терпимости к своему чужеземному коллеге.

— Мы бы, наверняка, имели бы больше детей, но нож хирурга сделал жену бесплодной. Это был для нас тяжелый удар.

— Здесь всегда ценили большие семьи?

— Мы ценим жизнь. Творение новой жизни у нас является высшей добродетелью. А предотвращение ее — самым большим грехом. Мы все любим наш многолюдный мирок. А вы, похоже, нас жалеете? Разве мы производим впечатление несчастных?

— Вы кажитесь удивительно приспособленными к этой жизни, — говорит Гортман, — даже при том, что… — он приостановился.

— Продолжайте.

— Даже при том, что вас так много, что вы всю свою жизнь проводите внутри этого гигантского строения. Вы же никогда не выходите наружу, правда?

— Большинство из нас действительно никогда не выходит, — соглашается Мэттерн. — Лично я много путешествовал, ведь социопрограммисту нужна более широкая перспектива. Но Принсипесса, например, никогда не спускалась ниже 300-го этажа. Да и зачем ей куда-нибудь ходить? Секретом нашего счастья является создание пяти- или шестиэтажных городков в рамках сорокаэтажных городов тысячеэтажной гонады. Мы нисколько не ощущаем, что скучены или стеснены. Мы знаем наших соседей, имеем сотни близких друзей. Относимся друг к другу с взаимной благожелательностью, лояльно и вежливо.

— И все счастливы?

— Почти все.

— Значит, есть исключения? — спрашивает Гортман.

— Это безумцы, — отвечает Мэттерн. — В нашей среде мы стараемся свести жизненные конфликты до минимума. Как вы сами видите, никогда не отказываем ни в какой просьбе. Никогда и никому. Но иногда случается, что кто-то не может больше переносить наш стиль жизни. Такие люди безумствуют, бунтуют, мешают другим. Это очень печально.

— А что вы делаете с безумцами?

— Понятно, устраняем, — с усмешкой говорит Мэттерн.

Мэттерну доверили показать Гортману всю гонаду. Такая экскурсия займет несколько дней. Он немного взволнован: он не знает некоторых мест здания так, как должен их знать хороший гид. Но он приложит все свои старания, чтобы все прошло хорошо.

— Все здание, — объясняет он, — выполнено из сверхнапряженного бетона. Конструкция опирается на центральное несущее ядро размером 200 кв. метров. Первоначально предполагалось разместить по 50 семей на этаж, но сейчас у нас их уже в среднем по 120, и бывшие квартиры пришлось поделить на однокомнатные жилища. Мы целиком экономически независимы, у нас свои собственные школы, госпитали, спортивные площадки, дома религиозных культов и театры.

— А питание?

— Мы имеем связи с сельскохозяйственными коммунами. Вы, наверное, видели, что 9/10 поверхности суши этого континента используется для производства продовольствия, что мы не занимаем плодородные земли под горизонтальную застройку, пищи всегда вдоволь.

— Значит, вы зависимы от коммун, производящих пищу?

— А когда это жители городов не были зависимы от фермеров? — спрашивает Мэттерн. — На Земле не действует кулачное право. Мы им нужны как единственный рынок сбыта. А они для нас являются единственным источником продовольствия. Мы оказываем им также разные услуги, например, налаживаем и ремонтируем машины. Экология планеты достигла оптимума. Мы в состоянии прокормить еще много миллиардов людей. И благослови нас Бог, мы их кормим!