М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая

• Название: Пять баксов для доктора Брауна. Книга четвертая
• Автор: М. Маллоу
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-1-300-11834-3

Серый весенний жакет на тонкой фигуре. Серый шофферский кепи с “консервами” над козырьком и муслиновым шарфом, завязанным бантом под подбородком. Высокие брови, пронзительные глаза, прямой нос.

На секунду пахнуло влажной ночной тьмой и газолиновым дымом.

"Меня зовут Ирен Адлер".

Д.Э. Саммерс тряхнул головой, но это помогло только наполовину: главная часть миража так и осталась сидеть на стуле.

На сковороде шипели свиные котлеты. Экономка накрыла сковороду крышкой, вытащила из кармана фартука очки и нацепила на нос.

— Но, доктор Бэнкс, вы меня не дослушали! — выговорила она возмущенно. — Они мне сами все рассказали! Они коммерсанты. Они оба работают на мистера Форда!

— А до того? — поинтересовалась неприятная особа. — До того, как они стали работать на мистера Форда, — знаете вы, чем они занимались?

— Можно подумать, вы знаете!

— Нет, — честно ответила ее собеседница. — Но когда мы познакомились с этими… этими господами, они были одеты, как бродяги, и за ними была вооруженная погоня.

---

М.Р. Маллоу Пять баксов для доктора Брауна Книга четвертая

Часть первая

Автомобильный сервис Саммерса и Маллоу

Утром семнадцатого декабря 1909 года к вилле “Мигли” подъехал черный “Модель-Т”. Из него вышли двое джентльменов. Автомобиль был взят в кредит.

— Мисс Дэрроу, — сказал за завтраком Д.Э. Саммерс, — дело закончено. Все следы ведут к коронеру.

— Нам удалось добиться признания, — подтвердил М.Р. Маллоу. — Он показал, что сам посоветовал вдовцу написать, что жена приняла яд в его присутствии.

— О Господи! Так это заговор?

— Нет, мисс Дэрроу.

— Зачем же тогда коронер это сделал?

— Он просто хотел избежать лишних формальностей.

— Но весь флакон! Несчастная выпила флакон карболовой кислоты! Флакон! Вы только подумайте!

Д.Э. покачал головой, демонстрируя компаньону наполовину восхищение, наполовину сожаление.

— Какие способности! — воскликнул М.Р. Маллоу. — Какое умение видеть, слышать, наблюдать!

— Да, — сказал Д.Э. — Но, однако, она ошиблась.

Румянец счастья побледнел на щеках экономки.

— Почему? — спросила она упавшим голосом.

Д.Э. поднял палец.

— А откуда мы знаем, что миссис Гонзалес выпила весь флакон? Разве об этом говорится в статье? Нет, мисс Дэрроу. Флакон изобразил художник. Согласитесь, что если бы он нарисовал, как дама принимает яд с ложки, эффект был бы испорчен.

— Но ведь портрет явно нарисован с фотографии!

— Именно, — подтвердил Джейк. — И это наблюдение ценно тем более, что его почти никто не замечает. Как всегда, мэм: смотрят, но не видят. Привыкли и не обращают внимания.

— Но ведь это элементарно, джентльмены!

— Ах, мадам, — вскричал Дюк. — Такой ум! И в такой глуши!

— Ну, я сказал бы, что именно глушь иногда оттачивает способность видеть то, на что обычно не обращают внимания, — заметил Джейк.

Он явно смущался. Даже смотрел не на мисс Дэрроу, а куда-то в сторону. И продолжал:

— Если, конечно, эта способность заложена природой. Людей, наделенных такими способностями, побаиваются. Они не похожи на других, они странные, их никто не понимает. Обществу они кажутся чужими. Оно видит в таких людях пришельцев с другой планеты. Чужаков. Инородное тело. Обществу не нужны инородные тела. Общество…

— Стоп, сэр! — оборвал его компаньон. — Оставим сантименты. Простая дедукция поможет понять механизм этого маленького заблуждения. Мисс Дэрроу, вы смотрели одновременно на портрет миссис Гонзалес, и на рисунок, отчего у вас и создалось впечатление, что несчастная выпила из горлышка весь флакон. Так вы, подобно тысячам читателей, на которых рассчитан этот трюк, стали его жертвой.

— Но не может ли быть, что этот человек, художник, находился на месте преступления?

— не уступала мисс Дэрроу. — Что, если это он в заговоре с убийцей? Ведь его должны были вызвать из редакции! Я знала! Я догадывалась!

— Смотри, — заметил компаньону Д.Э. Саммерс, — какая изощренность воображения!

— Потрясающая! — добавил М.Р. Маллоу.

— Фантастическая!

— Удивительная!

— Талант видеть то, чего не видят другие, — продолжал Д.Э. — Ум, который при других обстоятельствах мог бы стать умом преступным. Ах, мэм, какая жалость, что вы женщина! Ваша наблюдательность не знает себе равных! Но увы. Я вынужден вас огорчить.

— Но почему? — мисс Дэрроу переменилась в лице.

— Потому что на портрете миссис Гонзалес жива. Фотографию дал муж или кто-нибудь из родственников.

— Да, но… но ведь второй рисунок!

— Который, в отличие от портрета, рисовали совсем не с фотографии. Ваша наблюдательность вам изменила.

Толстая, жилистая шея мисс Дэрроу напряглась.

— Я все поняла! — прошептала она. — Несчастный художник пытался сообщить нам правду! Он о чем-то догадывался и опасался за собственную жизнь! Убийца — муж!

— Мэм, я боюсь вас. Хорошо, что вы не вступили на путь зла. Но если бы я опасался за собственную жизнь, мэм, то выбрал бы более надежный способ.

— Что это за способ, сэр?

— Сообщить полиции.

— Если эта полиция станет вас слушать, — хмыкнула мисс Дэрроу. — Разве их интересует наша безопасность? Не смешите меня. Эти бюрократы вас и на пушечный выстрел не подпустят. Вас поднимут на смех. Они готовы на все, чтобы только…

Д.Э. положил вилку.

— Пусть так, мэм. Но зачем сообщать убийце, что вы знаете о совершенном преступлении через одну из трех крупнейших газет штата?

— Так, может быть, художник был вынужден бежать!

М.Р. Маллоу тоже отвлекся от тарелки с омлетом.

— Ах, мадам! — воскликнул он. — Я так согласен с компаньоном! Ужас пробирает меня до самых костей при мысли, что вы могли бы совершить! Это было бы идеальное преступление! Но…

— Но…? — робко поинтересовалась мисс Дэрроу.

— Но…

— Но…? Говорите, сэр. Не надо меня щадить.

М.Р. смущенно прочистил горло.

— Но я читал "Детройт ньюз” сегодня утром, — произнес он. — Под рисунками к “Воскресным чтениям” и разделу "Общество” то же факсимиле, что и десять лет назад под иллюстрациями к статье: Е.Ф.П.

— Факсимиле! — прошептала миссис Дэрроу. — Что значит опыт!

— Немного, мадам.

Джентльмены скромно умолкли. На висках Д.Э. и над верхней губой, которую не так давно появилась необходимость брить ежедневно, выступил пот. Д.Э. волновался.

— Но, — спохватилась мисс Дэрроу, — у меня есть еще одна версия!

— Какая? — поразились компаньоны.

— Может быть, художник спешил! Может быть, он переживал! Вы бы тоже на его месте были потрясены, сэр!

— Вероятно, был бы, — признал Д.Э. Саммерс. — Особенно если бы меня заранее вызвали из редакции, чтобы поручить нарисовать, как еще живая дама принимает яд. Нет, мэм, художник в глаза не видел жертву. Ваш критический ум, ваши строгие требования, которые вы предъявляете в равной мере к себе и к другим, ваша щепетильность в деталях не позволили вам сделать единственно правильный вывод: перед нами типичная халтура.

— Стоп, компаньон, — заметил М.Р. Маллоу. — На сей раз ты ошибаешься. Это тем более странно, что пять минут назад ты сам придал направление моей мысли: Художник изобразил даму таким образом, чтобы было ясно, что она принимает именно яд, а не лекарство. Специфика иллюстрации, понимаете?

— Черт, — выругался Джейк.

— Да ладно.

— Нет, я должен был.

— Брось, это не твоя стихия. Живопись, мисс Дэрроу, и прочее — это по моей части.

Я привык иметь дело с вопросами искусства. А мой компаньон, которому — обратите на это внимание! — так же больно сознавать свою ошибку, как и вам, более по части убийств. Кто умер, когда умер, как умер, почему его похоронили так или этак — тут ему нет равных. Так же как и в заметании следов.

— Но почему коронер признался! — чуть не плакала экономка.

— Видите ли, мисс Дэрроу…

И Саммерс пустился в объяснения.

М.Р. Маллоу, сидел молча. Он мог не слушать. Он уже и так знал, что подобным образом поступают все коронеры вообще, когда кто-нибудь накладывает на себя руки, потому что в любом другом случае понадобилось бы сообщать в полицию, отправлять тело на вскрытие и добывать кучу бумаг, доказывающих, что смерть несчастной действительно явилась результатом самоубийства.

Наконец, сын похоронного церемониймейстера развел руками.

“За три года мне пришлось приводить в божеский вид четыре… пять… нет, шесть дамочек, наложивших на себя руки, — сказал он компаньону в тот вечер, когда они впервые ночевали в “Мигли”. — Нет, так: пять дамочек, одна кухарка. Одна отравилась газом, пятеро — как сговорились… да, карболовая кислота. Что? Откуда мне знать, зачем? Только одна записку оставила: “Прости и забудь!” Забудет он теперь, как же!

— Но почему? — спросил тогда потрясенный М.Р. Маллоу. — Какова настоящая причина?

— Настоящая причина? Извольте, сэр. Истерика. От мелахолии. От скуки. От того, что дуры, ржавый якорь мне в корму!”

Все это молодой головорез, который, если вы помните, всегда считал, что появление женщины в жизни мужчины всегда означает страдания и скуку, объяснил экономке — стараясь быть деликатным.

Экономка не выдержала потрясения. Она заплакала.

— Ну что же вы, мисс Дэрроу! — уговаривал Д.Э., пытаясь дотянуться через стол и взять экономку за руку.

Она схватила его ладонь и спрятала в ней лицо.

— Ну, что вы? — стоя в неудобной позиции, повторял рыцарь без стыда и совести. — Ну, ничего, что он не убивал! Бывают вещи куда хуже! Ну, не плачьте.

Ему удалось проявить чудеса ловкости, подняв вторую руку и, удерживаясь в таком положении, поглаживать скорбящие седины. Экономка, всхлипывая, подняла голову.