Ольга Дмитриева - Елизавета Тюдор

• Название: Елизавета Тюдор
• Автор: Ольга Дмитриева
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-235-03550-8

Эта книга — рассказ о незаурядной женщине, государыне, которая дала имя целой эпохе — успех, выпадающий не многим политикам. При Елизавете Англия из заштатного государства превратилась в великую мировую державу. Семнадцать монархов сменились после Елизаветы на троне Британии, но каждый убеждался, что она — эталон, с которым соотносили всех последующих. Королева далеко опередила свой век и в своих убеждениях. В мире, чуждом терпимости, она шла путем разума и толерантности, пытаясь отстоять права каждого, и свои в том числе, жить в согласии с собственной верой и чувствами. Елизавета вошла в плоть и кровь английской истории, заняв подобающее место в учебниках и став непременным символом и выражением духа самой Британии.

Книга написана известным специалистом по истории средневековой Англии О. В. Дмитриевой, перу которой принадлежит ряд блестящих статей и монографий.

---

Трудно не узнать Эссекса этих лет в прелестной и самой поэтичной миниатюре Николаса Хиллиарда, изображающей тоскующего влюбленного среди роз. Хотя имя позировавшего художнику молодого человека осталось неизвестно, сходство его лица с другими портретами молодого графа поразительно. Все символические детали, которыми обильно насыщена эта миниатюра, указывают на то, что страдающий юноша болен любовью к королеве. Он одет в ее цвета: белый — символ девственности и черный — символ постоянства. Левую руку он прижимает к сердцу, там, где вьются белые цветы шиповника — одного из двух ее официальных цветков-атрибутов. Наконец, надпись на миниатюре делает сходство загадочного влюбленного с Эссексом еще более очевидным: «Dat poenas laudata fides» («Моя прославленная верность причиняет мне страдания»). Возможно, миниатюра предназначалась в подарок Елизавете и должна была пробудить в ней ответную страсть. Ах, если бы только ему не мешали другие! Ибо в это же самое время и Рэли заказал свой портрет в чернобелой гамме, и если Эссекс клялся в любви к Елизавете-Шиповнику, то сэр Уолтер — к королеве-Луне. Он поместил лунный серп в левом верхнем углу портрета, чуть выше надписи: «Любовь и доблесть».

В последнем тридцатичетырехлетний Рэли превосходил своего двадцатидвухлетнего соперника. В год Армады, когда капитан Рэли сражался с испанцами, Елизавета не отпустила Эссекса от двора, как обыкновенного мальчишку. Возможно, она просто боялась его потерять: в горячке боя он был склонен подвергать себя неоправданному риску. Но граф был в бешенстве. В следующем году он взял реванш, без разрешения сбежав в Плимут к адмиралам Дрейку и Норрису, собиравшимся в рейд к берегам Португалии. Она в ту пору оказалась присоединена к Испании, и в Англии нашел пристанище португальский принц Дон Антонио, считавшийся претендентом на португальский престол, который и должна была вернуть ему затевавшаяся экспедиция. Посланцы королевы снова мчались за Эссексом вдогонку, но он успел погрузиться на корабль и выйти в море раньше остальной эскадры. Молодой человек бежал от королевы в погоне за фортуной, чтобы, поймав удачу, с ее помощью крепче привязать к себе все ту же Елизавету. По здравому размышлению можно было бы остаться дома и интриговать при дворе, но граф предпочел бравировать под Лиссабоном, вызывая любого испанца на поединок во имя своей госпожи. Это продолжалось до тех пор, пока дама сердца не потребовала его возвращения в таких выражениях, что молодой искатель приключений был вынужден подчиниться. Возможно, чтобы утешить его, и осознавая, что первый среди английских аристократов граф Эссекс далеко не богат и потому рискованные экспедиции всегда будут привлекать его как возможность раздобыть деньги, Елизавета в 1590 году сделала ему поистине королевский подарок — монополию на торговлю в Англии заморскими сладкими винами, которой раньше владел Лейстер. Молодой граф заменил его и здесь.

Сам же он страстно желал быть незаменимым везде и во всем: на военной службе, в государственном управлении, в организации придворных развлечений и турниров. Удивительно, как королева умела заставить своих фаворитов проявить все свои способности и поставить их на службу делу. Эссексу, обладавшему широкими связями при иностранных дворах и отличным знанием языков, она предназначила внешнеполитическое поприще: с помощью своего друга и секретаря Фрэнсиса Бэкона он вскоре стал курировать дипломатические отношения с Нидерландами и Францией и вел государственную переписку с этими странами. Порывистый юноша на глазах превращался в государственного деятеля. В 1591 году королева отправила его во главе четырехтысячной армии во Францию на помощь Генриху Бурбону против Католической лиги. Соседей по-прежнему раздирали религиозные распри, и Англия не могла не вмешаться на стороне гугенотов, тем более что Испания активно поддерживала французских католиков. Английский корпус, базировавшийся в Нормандии, ничего существенно не изменил в ситуации, но Эссекс прославился среди французов личной храбростью и в то же время обходительностью. Генрих и его сестра Екатерина Бурбон величали его «кузеном и дорогим другом» и всячески превозносили в письмах к королеве Елизавете. Против всех ожиданий, она не была рада такому успеху своего любимца в глазах другого монарха. Королева запретила Эссексу принимать от Генриха знаки воинского отличия и выразила недовольство тем, что в этой кампании он как командующий произвел в рыцари двадцать одного дворянина. Чужая слава и то, что граф становился патроном большого числа молодых людей, вызывали у нее ревность. У ее подданных не должно было быть иной госпожи и покровительницы кроме нее самой.

В начале 90-х годов ее отношения с Эссексом дважды омрачались неприятными инцидентами. Один носил политический характер, другой — глубоко личный, и неизвестно, который ранил ее сильнее. В Амстердаме вышла книга некоего Долмена (английская разведка полагала, что за ним стоят отцы-иезуиты), посвященная проблеме престолонаследия в Англии после смерти королевы Елизаветы. В стране эта тема по-прежнему оставалась табу. Острота вопроса не притупилась после казни Марии Стюарт, так как Елизавета пребывала уже в преклонных годах, но решительно отказывалась определить своего преемника на троне. Поскольку католические фанатики не оставили мысли убить ее, такое упорство казалось более чем опрометчивым. Книга была неприятна Елизавете по многим причинам: потому что напоминала ей о возрасте и скорой смерти, потому что автор называл законной претенденткой на английскую корону испанскую инфанту и не в последнюю очередь потому, что вредная книга оказалась официально посвящена графу Роберту Эссексу. Он и сам был поражен этим неожиданным посвящением и считал это происками иезуитов, решивших скомпрометировать его в глазах королевы. Тем более что его агенты незадолго до этого сыграли важную роль в раскрытии так называемого дела Лопеса — очередного испанского заговора с целью убить Елизавету. Он, разумеется, легко оправдался — ни один человек в Англии не заподозрил бы в графе нелояльного подданного. Но семя сомнения было заронено в душу королевы: Елизавете напомнили, что он — потомок Плантагенетов и популярный политический деятель, имя которого упоминается в связи с ее возможной кончиной. Понадобилось всего несколько лет, чтобы это семя дало горькие всходы.

Другая обида была нанесена королеве его браком, о котором стало известно в 1590 году. Вернувшись из Нидерландов в 1586 году, Эссекс выполнил завет Филиппа Сидни и через шесть месяцев женился на его вдове. Сдержав слово, он тем не менее оставил ее в доме ее отца, Уолсингема, вместе с ее дочерью от Сидни, и никогда не жил с ней под одной крышей. Когда же секретарь Уолсингем умер, молодая женщина осталась без покровителя, и муж, естественно, должен был взять на себя заботу о ней. Об их браке стало известно, к тому же графиня Эссекс снова готовилась стать матерью. Реакцию Елизаветы было нетрудно предугадать. Хотя на этот раз обошлось без Тауэра, Эссекс попал в опалу, а Фрэнсис Уолсингем было отказано от двора. Однако нельзя было не признать, что женитьба Эссекса выгодно отличалась от скандальных браков Лейстера или Рэли. Графу удалось убедить Елизавету, что нарушить волю умирающего он не мог, но он всегда был и останется самым верным поклонником своей королевы и только ей принадлежат его любовь и верность. Он был убедителен. Он был несчастен. Он был талантливо несчастен, появившись на турнире 17 ноября облаченным в траур — заживо погребенный непонятый влюбленный. Елизавета не могла не простить, и вскоре их идиллия возобновилась; оставив траур, он вновь гремел на ристалище речами и копьями в ее честь. Всякий раз во время турнира королева даровала кому-то из рыцарей свою перчатку в знак расположения. В 1595 году Эссекс завладел этим вожделенным сувениром. Аромат красной розы и нектар белого шиповника отныне предназначались ему.

Королева, герои и секретари

Мир между тем вступал в 90-е годы, королева Елизавета — в свой шестой десяток, а Англия и Испания — в третье десятилетие необъявленной войны. С этой странной войной все давно сжились, и уже выросло не одно поколение протестантов-англичан, с молоком матери впитавших убеждение, что испанцы — их заклятые враги. Тем не менее собственно военных действий, которые могли бы всерьез угрожать той или иной стороне, со времени гибели Армады не велось, хотя периодически и возникали панические слухи о подготовке нового испанского флота. Лишь отдельные столкновения где-то далеко на просторах океана и нечастые теперь пиратские рейды заставляли конфликт тлеть. Англия, подобно мирному муравейнику, жила своими заботами и деловой суетой, и только неутомимая каста муравьев-солдат по привычке рвалась воевать. Они были так запрограммированы и ничего другого не умели. Для дворян, чьи поместья были давно проданы за долги, для аристократов, веками воспитывавшихся в идеалах рыцарской чести и воинского служения, для джентльменов с западного побережья, превратившихся в профессиональных пиратов, война с ее трофеями и «призами» была призванием и средством к существованию. Они были готовы драться с испанцами когда угодно, где угодно и сколько угодно. Гордые, воинственные и вечно опутанные долгами, они могли вызвать сочувствие, а порой и насмешку. Великий комедиограф Бен Джонсон вывел в одной из своих пьес такого лихого капитана, собравшегося «уничтожить всех испанцев с помощью одной его дворянской персоны». Его план был незамысловат: он и десять его друзей вызывают на поединок десятерых идальго и убивают их, потом еще десятерых, потом еще — и так до полной победы над Испанией. Обиженные этим шаржем прототипы подали на драматурга в суд.