Анджей Сапковский - Сборник "Последнее желание"

• Название: Сборник "Последнее желание"
• Автор: Анджей Сапковский
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-271-46216-0

Он пришёл из ниоткуда и идёт в никуда. Он — профессиональный убийца нечисти. Он — ведьмак Геральт.

Содержание:

Последнее желание (Перевод: Евгений Вайсброт)

Меч Предназначения (Перевод: Евгений Вайсброт)

Кровь эльфов (Перевод: Евгений Вайсброт)

Час Презрения (Перевод: Евгений Вайсброт) 

---

И выговорил желание.

15

Дом взорвался, кирпичи, балки и доски взлетели вверх в туче дыма и искр. Из пыли выплыл джинн, огромный, как овин. Рыча и заливаясь торжествующим хохотом, гений Воздуха — д’йини, уже не связанный никакими обязательствами и ничьей волей, проделал над городом три круга, сорвал шпиль с башни ратуши, взмыл в небо и улетел, пропал, исчез.

— Убежал! Убежал! — воскликнул богослужитель Крепп. — Ведьмак добился своего! Гений улетел! Больше он никому не угрожает!

— Ах, — произнес Эррдиль с искренним восхищением. — Какие красочные развалины!

— Черт! Черт! — крикнул Лютик, скорчившись за стеной. — Развалился весь дом! Выжить не мог никто! Это говорю вам я, Лютик!

— Ведьмак Геральт из Ривии пожертвовал собой ради спасения города, — торжественно проговорил ипат Невилл. — Мы не забудем его, мы почтим его. Мы подумаем о памятнике…

Лютик стряхнул с рукава кусок заляпанного глиной тростникового мата, отряхнул курточку от хлопьев смоченной дождем штукатурки, взглянул на ипата и несколькими тщательно подобранными словами высказал свое мнение о жертве, почестях, памяти и всех памятниках мира.

16

Геральт осмотрелся. Из дыры в потолке медленно капала вода. Кругом валялся хлам и кучи деревяшек. По странной случайности то место, где лежали они, было совершенно чистым. На них не упала ни одна доска, ни один кирпич. Все было так, словно их охранял невидимый щит.

Йеннифэр, слегка покрасневшая, опустилась рядом, уперев руки в колени.

— Ведьмак, — кашлянула она. — Ты жив?

— Жив. — Геральт отер пыль с лица, свистнул.

Йеннифэр медленным движением коснулась его запястья, нежно провела пальцами по ладони.

— Я тебя обожгла…

— Мелочь. Несколько пузырей…

— Прости. Знаешь, джинн убрался. Окончательно и бесповоротно.

— Ты жалеешь?

— Не очень.

— Ну и хорошо. Помоги мне встать, пожалуйста.

— Погоди, — прошептала она. — А твое желание… Я слышала, чего ты пожелал. Я одурела, просто одурела. Всего я могла ожидать, только… Что тебя заставило так поступить, Геральт? Почему… Почему я?

— Не знаешь?

Она наклонилась, он почувствовал на лице прикосновение ее волос, пахнущих сиренью и крыжовником, и вдруг понял, что никогда не забудет этого аромата, этого мягкого прикосновения, понял, что никогда уже не сможет сравнить их с другими запахами и другими прикосновениями. Йеннифэр поцеловала его, и он понял, что никогда не пожелает других губ, кроме этих мягких, влажных и сладких от помады. Он вдруг понял, что с этой минуты для него будет существовать только она, ее шея, ее руки и грудки, высвободившиеся из-под черного платья, ее нежная, прохладная кожа, не сравнимая ни с одной из тех, которых он касался. Он видел совсем рядом ее фиалковые глаза, прекраснейшие глаза в мире, глаза, которые, он так этого боялся, станут для него…

…всем. Он знал это.

— Твое желание, — шепнула она, приложив губы к самому его уху. — Не знаю, может ли вообще исполниться твое желание. Не знаю, существует ли в Природе Сила, способная исполнить такое желание. Но если может, то ты приговорил себя. Приговорил себя… ко мне.

Он прервал ее поцелуем, объятием, прикосновением, лаской, ласками, а потом уже всем, всем собою, каждою своей мыслью, единственной мыслью, всем, всем, всем. Они прервали тишину вздохами и шелестом раскидываемой по полу одежды, прервали тишину очень мягко и неторопливо, обстоятельно, заботливо и нежно, и хотя оба не очень-то знали, что такое заботливость и нежность, это свершилось, ибо они очень того хотели. И вообще, они не спешили — и весь мир вокруг перестал существовать, перестал существовать на краткий, совсем краткий миг, а им казалось, что это была целая вечность, потому что это действительно была целая вечность.

А потом мир снова возник, но теперь он существовал уже совершенно по-другому.

— Геральт?

— Ммм…

— И что теперь?

— Не знаю.

— Я тоже не знаю. Потому что, понимаешь, я… Я не уверена, стоило ли тебе обрекать себя на меня. Я не умею… Подожди, что ты делаешь… Я хотела тебе сказать…

— Йеннифэр… Йен…

— Йен, — повторила она, полностью подчиняясь ему. — Никто никогда меня так не называл. Скажи еще раз, пожалуйста, ну скажи.

— Йен…

— Геральт…

17

Дождь прекратился. Над Риндой загорелась радуга, она пересекла небо оборванной многоцветной дугой. Казалось, она вырастает прямо из разрушенной крыши корчмы.

— О боги, — буркнул Лютик. — Какая тишина… Они мертвы, говорю вам. Или поубивали друг друга, или мой джинн их прикончил.

— Надо бы взглянуть, — сказал Вратимир, вытирая лоб помятой шапкой. — Они могут быть ранены. Может, вызвать медика?

— Уж скорее могильщика, — сказал Крепп. — Знаю я этих колдуний, да и у ведьмака в глазах тоже чертики бегали. Что поделаешь, надо копать на жальнике две могилы. Правда, эту Йеннифэр я посоветовал бы перед захоронением проткнуть осиновым колом.

— Какая тишина, — повторил Лютик. — Только что доски летали, а теперь мертвая тишина, слышно, как муха пролетит.

Они подошли к развалинам будущей корчмы. Осторожно и медленно.

— Пусть столяр готовит гробы, — сказал Крепп. — Скажите столяру.

— Тише, — прервал Эррдиль. — Я что-то слышал. Что это было, Хиреадан?

Эльф откинул волосы с остроконечного уха, наклонил голову.

— Не уверен… Подойдем поближе.

— Йеннифэр жива, — вдруг сказал Лютик, напрягая свой музыкальный слух. — Я слышал, как она застонала. О, снова!

— Верно, — подтвердил Эррдиль. — Я тоже слышал. Застонала. Вероятно, ужасно страдает. Хиреадан, куда ты! Поберегись!

Эльф осторожно заглянул в разбитое окно и тут же отпрянул.

— Пошли отсюда, — сказал он кратко. — Не будем им мешать.

— Так они оба живы? Хиреадан? Что они там делают?

— Пошли отсюда, — повторил эльф. — Оставим их ненадолго вдвоем. Пусть останутся, она, он и его последнее желание. Переждем в какой-нибудь корчме, пройдет немного времени, и они к нам присоединятся. Оба.

— Нет, что они там делают? — заинтересовался Лютик. — Скажи же, черт побери!

Эльф улыбнулся. Очень, очень грустно.

— Не люблю громких слов, — сказал он. — Но другими словами этого не передать.

Глас рассудка VII

1

На поляне в полном вооружении, без шлема, в откинутом на плечо карминовом плаще ордена стоял Фальвик. Рядом, скрестив руки на груди, — плотный бородатый краснолюд в лисьей шубе, кольчуге и шлеме с бармицей из железных колец.

Тайлес, без доспехов, в коротком стеганом камзоле, медленно прохаживался, время от времени помахивая обнаженным мечом.

Ведьмак осмотрелся, остановил коня. Кругом посверкивали полулаты и плоские каски окружавших поляну вооруженных пиками солдат.

— Дьявольщина, — проворчал Геральт. — Можно было ожидать.

Лютик развернул коня, тихо выругался, увидев отрезающих им отход пикинеров.

— В чем дело, Геральт?

— Ни в чем. Держи рот на замке и не встревай. Я попробую как-нибудь отбрехаться.

— Я спрашиваю, в чем дело? Снова приключение?

— Заткнись.

— Глупая была мыслишка съездить в город, — простонал трубадур, поглядывая на выступающие над лесом недалекие башенки храма. — Надо было сидеть у Нэннеке и не высовывать носа…

— Я же сказал, заткнись. Вот увидишь, все выяснится.

— Не похоже.

Лютик был прав. Не походило. Тайлес, размахивая мечом, продолжал расхаживать, не глядя на них. Солдаты, опершись на пики, глядели угрюмо и равнодушно, с минами профессионалов, у которых убийство не вызывает усиленного выделения адреналина.

Геральт и Лютик слезли с коней. Фальвик и краснолюд медленно подошли.

— Вы оскорбили благородного Тайлеса, ведьмак, — сказал граф без предисловий и требуемых обычаем приветствий. — А Тайлес, как вы, вероятно, помните, бросил вам перчатку. На территории храма не годилось настаивать, поэтому мы подождали, пока вы выглянете из-под юбки богослужительницы. Тайлес ждет. Вы должны биться.

— Должен?

— Должны.

— А вам не кажется, господин Фальвик, — криво усмехнулся Геральт, — что благородный Тайлес оказывает мне слишком много чести? Я не имел удовольствия быть посвященным в рыцари, а что до рождения, то уж лучше не вспоминать о сопутствовавших ему обстоятельствах. Боюсь, вряд ли я достоин того, чтобы… Как это говорится, Лютик?

— Недостаточно достоин того, чтобы дать сатисфакцию и сойтись на ристалище, — продекламировал поэт, раздувая щеки. — Рыцарский кодекс гласит…

— Капитул ордена руководствуется собственным кодексом, — прервал Фальвик. — Если б рыцаря ордена вызвали вы, он мог бы отказать вам в сатисфакции либо нет, в зависимости от своего желания. Однако дело обстоит иначе: рыцарь вызывает вас, а тем самым поднимает до своего уровня, разумеется, исключительно на время, необходимое для того, чтобы смыть оскорбление. Вы не можете отказаться. Отказ временно сравняться с ним в достоинстве делает вас недостойным.