Андрей Степаненко - Еретик

• Название: Еретик
• Автор: Андрей Степаненко
• Жанр: Исторические приключения

Историю пишут победители. Но меня больше интересует мнение тех, кого победители «выдавили за кадр». Поэтому роман местами антиисторичен.

Летописцы уготовили Амру ибн аль-Асу иную, чем в романе, судьбу: проигрыш в мятеже, спасение жизни ценой униженного выставления своих ягодиц на волю победителя, долгую жизнь в позоре и смерть в своей постели.

Странная судьба для человека, вышедшего на Византию с 2500 воинов, спасшего родину от голода, а мусульман от физического исчезновения, давшего исламу толчок по всей Северной Африке, а затем и далее — на Сицилию и в Испанию, посмевшего отказать халифу и решительно вставшего на защиту покоренных народов от грабежа. Такие люди не умирают своей смертью и, тем более, не подставляют ягодиц.

---

— И начал его Иуда обличать — прямо при Царице Елене!

— Да, ну!

— А Спаситель ему и говорит: да, я прямо сейчас на небо взойду! Если не веришь…

— Ух, ты!

— Прошептал заветные буквы… поднял руки… как птица — крылья, и взлетел!

До Кифы донесся многоголосый восторженный выдох, и он свирепо крякнул, двинулся к лоцману и звучно шлепнул его ладонью в лоб.

— Молчать.

Парень икнул и смолк, а Кифа усмехнулся и отправился на прежнее место. Он этих баек наслушался — досыта, а потому знал все варианты развития сюжета. Иуда, не будь дурак, тоже знал заветные буквы имени Бога, а потому тоже произнес их и полетел вослед. И никто не мог победить, пока пронырливый Иуда не додумался помочиться на Спасителя сверху. Понятно, что упали оба, — небо такой скверны в себе никогда не терпело. А затем было судилище, Спасителя привязали к столбам Ковчега и, в конце концов, повесили на стволе древовидной капусты.

Кифа вздохнул. Братья уже начали наводить порядок в Преданиях, стараясь по мере сил исключить эту бредятину. Кифа и сам — прямо сейчас — работал над некоторыми главами Ветхого Завета. Ну, и слова Христу подбирал — из тех, что без счета ходили в народе во времена кометы.

— Святой отец, — осторожно дернули его за рукав, — снимите с лоцмана морок… Мы же недослушали про Царицу Елену и Спасителя…

— Пошел вон, — отмахнулся Кифа и тут же понял, что видит что-то лишнее, что-то такое, чего быть не должно.

Он осторожно оглядел ставшие желтыми барашки на гребнях волн, отметил, что у неба какой-то странный цвет, поднял голову и оцепенел. Прямо над ним из-за туч выходила комета — точь-в-точь, как та, двадцать восемь лет назад, когда он впервые увидел Симона. По спине промчался ледяной шквал.

— Господи Боже…

А в следующий миг раздался протяжный хруст рвущегося днища, Кифу швырнуло вперед, а галера встала и перекосилась набок.

— Лоцман!.. твою… туда… оттуда… мать! Ты почему не предупредил?!

* * *

Амр отправил Зубайра в сторону засевшего у Лагуна византийского отряда, а сам с двумя сотнями человек двинулся в обход, горами и сразу же наткнулся на огромное стадо спрятанных от него коров.

— Чьи коровы? — первым делом спросил он перепуганных пастухов.

— Губернатора… ну, и городских немного есть.

Амр кивнул и жестом приказал забирать все. Он бы взял это стадо в любом случае, но следовало знать, началась война или нет. Судя по тому, как аккуратно его «вели», все ждали, когда он покусится на личное имущество Ираклия. Похоже, что именно это и должно было послужить сигналом для встречной атаки.

— А в городе войска есть?

Пастухи переглянулись, явно не зная, как лучше ответить.

— Ну? — с угрозой напомнил о себе Амр.

— Нет в Фаюме никаких войск, — взял ответственность на себя самый старший, — только Иоанн в засаде у Лагуна. Тебя, Амр, ждет.

Амр удивился.

— Ты знаешь, кто я?

— Про тебя все говорят, — нахмурился пастух, — ты, безрассудный, пророка божьего убить хотел…

Амр крякнул, поддал верблюду пятками и вдруг подумал об Аише, единственной, кто его поддержал. Он отправил к морю что-то около четырех тысяч голов, и очень хотел, чтобы хоть что-то перепало и ее людям. Одна беда, первые вернувшиеся перегонщики сказали, что до моря доходит от силы треть скота. Трава начала сохнуть, а источники — иссякать даже здесь, в краю вечного изобилия. Собственно, только Великий Нил и продолжал давать жизнь — невзирая ни на что.

— А зерно? — вывернул он голову в сторону оставшихся позади пастухов. — В Фаюме есть зерно?

Старший пастух помрачнел.

— Люди Ираклия вывезли почти все.

Амр замер. Он мог войти в Фаюм совершенно беспрепятственно. Единственный отряд, призванный защитить город, сидел в засаде у Лагуна, с другого края долины. Однако в отсутствие зерна захват Фаюма лишался всякого смысла.

«Пойти дальше?»

Он мог пойти и дальше, но где-то там начинались владения Ираклия, и заступить их означало начать войну. Большую войну.

«Вернуться?»

Он знал, что отправленного скота хватит ненадолго. Он понимал, что большую часть расхватают семьи вождей — так было всегда. А значит, не пройдет и двух месяцев, и пролив — единственное, чем рисковали курейшиты в подступающей войне, оборонять будет просто некому.

«И Аравия станет пустой…»

Амр ходил бок о бок со смертью всегда… сколько себя помнил. Он знал, что такое мор, убивающий все живое — от верблюдов до птенцов. Он часто видел полностью вырезанные селения — и свои, и чужие. Он постоянно убивал сам и совершенно не печалился тому, что рано или поздно убьют и его. Наверное, поэтому он хорошо представлял себе Аравию пустой — без дерзких и щедрых родичей Аиши, без деловитых соплеменников Сафии, без греков, армян и сирийцев и даже… без народа Абу Касима.

Амр не представлял Аравию без одного — без наследия последнего Пророка. Да, о Едином знали многие — армяне и греки, сирийцы и евреи, все люди Книги. Но было и то, что было доверено сказать о Нем только Мухаммаду. И кто, как не Амр знал: в тот миг, когда умрет последний мусульманин, умрет вместе с ним и живое слово Пророка.

— О, Аллах, — вопросительно глянул он в небо, — я не знаю, что делать.

И в следующее мгновение Амр понял, что солнца уже два.

Он тряхнул головой, протер глаза, оглядел мигом ставшие оранжевыми горы и снова посмотрел вверх. Одно солнце было хвостатым — таким же, как в тот год, когда он впервые услышал о Мухаммаде.

— Идем на Фаюм, — хрипло скомандовал он задравшим головы, изумленно открывшим рты всадникам. — А там Аллах путь укажет.

* * *

Когда Симон ворвался в гавань Кархедона, его тягловая четверка была уже на последнем издыхании. Он спрыгнул и стремительно двинулся вдоль хватающихся за сердца купцов.

— Спасибо, что подвез, держи, — шел он от брата к брату и каждому совал в ладонь по крупной серебряной монете.

— Что это? — поднял разбегающиеся глаза старший из братьев.

— Каждая услуга должна быть оплачена, — благодарно улыбнулся Симон, — а вы отлично поработали.

Расплатившись, он бросился вниз, в порт. Симон прекрасно запомнил написанный им на папирусной четвертушке адрес Елены, однако сначала следовало попасть в Александрию. Вот только причалы — все до единого — были пусты. Опытные капитаны, едва увидев комету, сразу вышли в море — подальше от слишком опасных во время катаклизмов берегов. И лишь у самого последнего причала стояла одинокая, определенно неисправная галера.

— Что стряслось? — подбежал он к сгрудившимся у галеры тревожно поглядывающим на оранжевое небо пассажирам.

— На затонувшее судно напоролись, — мрачно отозвался один, — лоцман, щенок неопытный, торчащую мачту проглядел…

— Это не я виноват! — с отчаянием возразил стоящий здесь же лоцман, действительно слишком уж молодой, — это все святой отец…

Симон хмыкнул, пробился сквозь толпу поближе к судну, с облегчением отметил, что ремонта здесь осталось немного, и вдруг почуял что-то знакомое. Поднял глаза, оглядел толпу и почти сразу увидел Кифу. Главный оппонент смотрел прямо на него, и в глазах его чуть-чуть просвечивало старательно спрятанное отчаяние.

— В Александрию? — скорее утвердил, чем спросил Симон.

— Ты тоже, — поджал губы Кифа.

Они оба понимали, что оппонент бросил Вселенский Собор вовсе не из-за минутного каприза.

«Нет, — сразу отверг самую худшую из версий Симон, — Кифа не знает о Елене ничего. Но что он тогда здесь делает?»

Он стремительно перебрал все возможные варианты и сразу же признал: не подходит ни один. Кифа не имел права бросить Собор в столь важный, действительно переломный момент. За подобное самовольство Церковь лишает своих чад всего и сразу.

«Значит, епископ Римский разрешил…»

Симон еще раз мысленно просмотрел все, что знает о сложных отношениях внутри Церкви, и вдруг вспомнил ночную беседу с Ираклием.

«Войска курейшитов пересекли пролив…» — сказал император.

— Что, Кифа, — усмехнулся Симон, — боишься, что ваши купцы к переделу южного пирога не поспеют?

Он сказал это очень образно и расплывчато, а главное, наудачу, но зрачки его вечного оппонента расширились и тут же — на миг, не более — скакнули в сторону.

— Ладно, можешь не отвечать, — разрешил Симон.

Он лучше других знал, что Кифа обязан соврать, а правду он и так уже знал.

* * *

Когда Амр с его двумя сотнями всадников, входил в Фаюм, на улицы высыпали все — от мала до велика. Вот только Амр, главная, казалось бы, угроза, не интересовал никого, — все смотрели в небо. Он и сам нет-нет, да и поглядывал на медленно, но верно растущую в размерах комету. Амр прекрасно помнил, как тогда, двадцать восемь лет назад это кончилось жутким ударом, сбросившим его селение — вместе с домами, людьми и скотиной — шагов на четыреста вниз по склону холма.