Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 5

• Название: Миры Джона Уиндема, том 5
• Автор: Джон Уиндем
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995

Рассказы из сборников "Жизель" и "Ступай к муравью..." дают возможность в полной мере оценить талант, литературное мастерство и богатство фантазии писателя, способного даже самые обыденные вещи показать под необычным углом, а также замечательный английский юмор Уиндема, мягкую иронию и ядовитую сатиру.

Содержание:

Жизель (сборник рассказов, перевод В. Ковалевского, Н. Штуцер и др.)

Ступай к муравью (повесть, перевод М. Бирман)

Рассказы (перевод В. Ковалевского, Н. Штуцер и др.)

---

Он прервал течение ее мыслей, круто обернувшись:

— Я думал застать тут Тельму, она обещала мне быть тут. Пожалуйста, скажите, где она?

Как он похож на испуганного мальчугана, подумала миссис Долдерсон. Ей хотелось успокоить юношу и ни в коем случае не усугублять его тревогу. Но она не смогла придумать ничего другого, кроме:

— Тельма недалеко.

— Я должен найти ее. Она, наверное, сможет объяснить мне, что тут произошло. — Он сделал попытку встать.

Она положила пальцы на его рукав и тихонько удержала.

— Подождите минутку, скажите, что, по-вашему, тут случилось? Что так сильно вас встревожило?

— Вот это, — сказал молодой человек, широким жестом охватывая все, что окружало их. — Все тут иное… и одновременно то же самое… и все же… я чувствую, будто… будто я слегка спятил.

Она твердо посмотрела ему в глаза и покачала головой:

— Вряд ли. Скажите, в чем вы видите какие-то странности?

— Я пришел сюда поиграть в теннис и… ну, и повидать Тельму… — поправился он. — Все было как раньше, как обычно… Проехал по подъездной дорожке и прислонил велосипед к большой елке там, где начинается тропинка. Только я двинулся по ней, как вдруг, едва я достиг угла дома, как все пошло как-то не так, стало странным…

— Стало странным? — спросила миссис Долдерсон. — Что именно стало странным?

— Ну… почти все. Солнце в небе будто дрогнуло. Деревья вдруг стали выше и вообще другими. Цветы вон на той клумбе приобрели совсем иную окраску. Оказалось, что плющ, который раньше оплетал всю стену, теперь еле достигает половины ее высоты, и, похоже, он принадлежит совсем к другой разновидности. И появились дома, которых не было. Я их никогда раньше не видел — за рощей ведь лежит открытое поле. Даже гравий на дорожке более желтый, чем мне помнится. И эта комната… Это ведь та же комната. Я знаю этот письменный стол и камин… и две картины… Но обои теперь другие. Я никогда их не видел, хотя они явно не новые… Пожалуйста, скажите мне, где Тельма? Я хочу объясниться с ней… Наверно, я все-таки немного не в своем уме…

Миссис Долдерсон крепко сжала его руку.

— Нет, — сказала она рассудительно. — Что бы это ни было, это не то, что вы думаете.

— Тогда что же? — Он резко оборвал фразу и прислушался, слегка наклонив голову. Звук разрастался. — Что это? — спросил юноша с тревогой.

Рука миссис Долдерсон еще крепче сжала его руку.

— Не бойтесь, — сказала она ему как ребенку, — все в порядке, Артур.

Машина прошла над ними на высоте не более тысячи футов, ее двигатели ревели, оставляя за собой воздушную волну, раскатывающую этот грохот во все стороны, пока он наконец не умолк.

Артур увидел самолет и наблюдал, как он исчезает. Его лицо, когда он повернулся к ней, было белым как мел и испуганным. Дрожащим голосом он спросил:

— Что?… Что это было?

Совсем тихо, будто пытаясь чуть ли не силой навязать ему спокойствие, миссис Долдерсон произнесла:

— Обыкновенный аэроплан, Артур. Ужасно противные и шумные машины.

Он посмотрел в ту сторону, где исчез самолет, и покачал головой.

— Но я видел аэропланы и слышал их. Они совсем не такие. Их мотор работает, как у мотоцикла, чуть-чуть громче. А это было что-то страшное! Не понимаю… Не понимаю, что со мной случилось… — В его голосе звучала тоска.

Миссис Долдерсон попыталась что-то сказать, но промолчала, ибо вдруг пришла мысль, вернее, у нее возникло воспоминание о Гарольде, говорящем что-то об измерениях, о возможности их свертывать и развертывать в разных направлениях, причем о времени он отзывался так, будто это тоже одно из измерений. И как шок вдруг возникло интуитивное понимание… Нет, понимание — это слишком сильно сказано… скорее — прозрение.

«Тело юноши сотрясала крупная дрожь. Он явно находился под стрессом веры в свое окончательное безумие. Ей придется помочь ему остановиться. Сделать это безболезненно не удастся, но надо постараться причинить ему как можно меньше боли.

— Артур! — резко сказала миссис Долдерсон.

Он поднял на нее мутные глаза. Теперь она намеренно говорила с ним резко и деловито.

— В буфете ты найдешь бутылку бренди. Пожалуйста, принеси ее… и два бокала.

Он повиновался, действуя подобно лунатику.

Она на треть наполнила его бокал и налила немного в свой. Юноша заколебался.

— Пей же! — скомандовала миссис Долдерсон. — Ты перенес сильное потрясение. Бренди тебе поможет. Я хочу поговорить с тобой, но вряд ли смогу добиться толку, если ты будешь вести себя как полоумный.

Он выпил, подавился алкоголем и поставил бокал на стол.

— Допей, — твердо сказала она. Он послушно допил до дна. — Ну, получше?

Он молча кивнул.

Теперь миссис Долдерсон знала, что делать, и набрала побольше воздуха в легкие. Полностью изгнав из голоса былую резкость, она спросила:

— Артур, скажи мне, какой сегодня день?

— День? — повторил он удивленно. — ну, как же — сегодня пятница… а число… э-э… двадцать седьмое июня.

— А какой год, Артур? Какой год?

Теперь он повернулся к ней всем телом.

— Знаете, я не настолько ополоумел. Я помню, кто я такой и где нахожусь… Во всяком случае, мне так кажется… Это весь мир сошел с ума, а вовсе не я. Я могу рассказать о себе…

— Все, что я хочу услышать от тебя, Артур, так это то, какой у нас сейчас год. — В голосе миссис Долдерсон снова зазвучали приказные интонации.

— 1913-й, разумеется, — ответил он.

Взор миссис Долдерсон вновь упал на лужайку и цветы. Она слегка кивнула. Тот самый год… И именно пятница. Как странно, что она помнит все эти мелочи… Вполне возможно, что и число было то же самое — двадцать седьмое июня… а вот что пятница 1913-го, так это бесспорно. И он не пришел… Как давно, как давно это было…

Его голос вернул ее к действительности. В нем звучала тревога.

— Но почему… почему вы спрашиваете меня об этом… я хочу сказать, насчет года?

Лоб миссис Долдерсон избороздили морщины, глаза выдавали беспокойство. Ее сердце томилось от жалости. Она снова положила свою иссохшую, почти невесомую ладонь на сильную крепкую руку юноши.

— Мне кажется… мне кажется, я понимаю, — проговорил он дрожащим голосом. — Со мной произошло что-то загадочное, верно? Каким-то образом это больше не 1913 год, вы это хотите сказать? Потому что деревья стали не такие… аэропланы… — Молодой человек замолчал, глядя на нее широко распахнутыми глазами. — Вы обязаны сказать мне… пожалуйста, пожалуйста, скажите, что же со мной случилось? Где я теперь… где этот…

— Бедный мальчик, — пробормотала она.

— О, ради Бога…

«Таймс» с частично решенным кроссвордом валялся на стуле рядом с креслом. Миссис Долдерсон нерешительно подняла газету, сложила ее заголовком наружу и протянула юноше. Его рука дрожала, принимая газету.

— Лондон, понедельник, первое июля, — прочел он вслух и пораженным шепотом добавил: — Тысяча девятьсот шестьдесят третий!

Он уронил газету и с мольбой посмотрел на миссис Долдерсон. Она дважды медленно кивнула. Они долго сидели молча, глядя друг на друга.

Постепенно выражение его лица изменилось. Брови сошлись, как будто он испытывал острую боль. Он нервно огляделся, глаза бегали взад и вперед, будто в поисках выхода из ловушки. Затем они вернулись к миссис Долдерсон. На мгновение юноша крепко зажмурился и снова открыл их, полные боли и страха.

— О нет… нет! Нет! Вы не… вы не можете быть… Вы сказали… вы сказали мне… вы же миссис Долдерсон, верно? Вы же сами сказали так… вы не… вы не можете быть… Тельмой…

Миссис Долдерсон промолчала. Они продолжали смотреть друг на друга. И вдруг лицо его исказилось как у готового заплакать маленького ребенка.

— Боже! О-о-о… — выдавил он и спрятал лицо в ладонях.

Миссис Долдерсон с горечью смотрела на трясущиеся плечи юноши. Ее худая, покрытая голубыми венами левая рука протянулась к его опущенной голове и нежно погладила белокурую шапку волос.

Правая же рука нащупала на столе кнопку звонка. Она нажала на кнопку и долго-долго не отрывала от нее палец.

Шорох движения заставил ее открыть глаза. Венецианские шторы затеняли комнату, пропуская, однако, достаточно света, чтобы она могла узнать Гарольда, стоявшего около постели.

— Я не хотел будить тебя, мама.

— Ты не разбудил меня, Гарольд. Я только дремала, а не спала. Садись рядом, милый, я хочу поговорить с тобой.

— Ты не должна переутомляться. У тебя ведь был небольшой приступ, как ты знаешь.

— Еще бы! Но для меня более утомительно гадать, чем знать наверняка. Я не задержу тебя долго.

— Отлично, ма. — Он пододвинул стул поближе к кровати и сел, взяв в руки ее ладонь. Она смутно различала черты его лица в сумраке комнаты.

— Ведь это все твои проделки, Гарольд, не так ли? Именно твой эксперимент доставил сюда несчастного Артура?