Джон Уиндем - Миры Джона Уиндема, том 2

• Название: Миры Джона Уиндема, том 2
• Автор: Джон Уиндем
• Издательство: Полярис
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88132-250-9

В романе "Куколки" изображен мир, в котором давно отгремела ядерная война. Человечество сохранилось лишь на нескольких клочках свободной от радиации земли.

 Процветает религиозный фонатизм и ненависть ко всему, что отклоняется от Нормы. Но даже в обществе, стиснутом жесткими рамками, пробиваются ростки нового...

 В романе "Кракен пробуждается" - таинственные пришельцы, для которых глубины земных морей - дом родной, объявляют человечеству войну - войну на уничтожение, потому что у двух рас слишком мало общего, чтобы прийти к согласию.

Содержание:

Куколки (Перевод: Н. Коптюг)

Кракен пробуждается (Перевод: А. Захаренков) 

---

– И все-таки не исключено, что кто-нибудь когда-нибудь и прочтет. Я чувствую, мне следует взяться за перо, ведь мы с тобой знаем о случившемся больше, чем кто другой. Есть, конечно, специалисты в своей узкой области более компетентные, но в целом общую картину мы можем описать куда лучше.

– Без ссылок на документы?

– Если хоть кто-нибудь прочитает книгу и она его заинтересует, он без труда отыщет необходимую документацию, то есть все, что от нее осталось. Я лишь опишу события, как они представляются мне… нам, – поправился я.

– Если рассматривать что-то одновременно с двух точек зрения, ничего путного не получится, – резонно заметила Филлис и плотнее запахнулась в пальто.

Ее дыхание становилось белым облачком пара на холодном воздухе. Мы любовались айсбергами. Их было не счесть сколько, самые дальние угадывались только по белоснежной пене разбивающихся о них волн.

– Книга поможет нам скоротать зиму, – предположила Филлис, – а потом, когда настанет весна, может быть… С чего ты хочешь начать?

– Не знаю, еще не думал об этом, – признался я.

– Мне кажется, тебе стоит начать с той ночи на борту «Джиневры», когда мы увидели…

– Но, дорогая, – возразил я, – еще никто не доказал, что эти явления взаимосвязаны.

– Если ты собираешься подыскивать всему доказательства, то лучше не берись совсем.

– Я начну с первого погружения.

Филлис покачала головой.

– Если читатель опустит что-либо несущественное – это полбеды. Много хуже, если нечто важное опустишь ты сам.

Я насупился.

– Да, я никогда не был убежден, что те болиды… Но, черт возьми, слово «совпадение» и существует потому, что в самом деле существуют совпадения.

– Вот так и напиши. Только начни с «Джиневры».

– Ладно, – уступил я. – Глава первая – «Любопытный феномен».

– Милый, мы живем не в девятнадцатом веке! Я бы на твоем месте разделила книгу на три Фазы. Фаза первая…

– Дорогая, чья это будет книга?

– Конечно, твоя, милый.

– Значит ли это, что она будет принадлежать мне больше, чем моя жизнь с тех пор, как я встретил тебя?

– Да, милый. Итак, Фаза первая… Ой, посмотри скорей!

Громадная льдина, подточенная водой, откололась от айсберга и, тяжело описав в воздухе дугу, со всего размаху обрушилась в воду, взметнув к небу миллионы сверкающих брызг. Продолжая по инерции вращение, она на какое-то мгновение замерла почти горизонтально и качнулась назад, оставляя за собой искрящийся водяной шлейф. Мы, как зачарованные, смотрели на затухающие колебания этого гигантского маятника, пока льдина не успокоилась, выставив на обозрение миру другую свою грань.

Филлис вернулась к разговору.

– Первая Фаза, – начала она уверенно, но вдруг остановилась. – Нет, в начале нужен эпиграф – на целую страницу, отражающий самую суть.

– Пожалуй, – согласился я. – Думаю…

Филлис замотала головой.

– Подожди… сейчас… Вспомнила! – обрадовалась она. – Эмили Петифел! Ты о ней, вероятно, никогда и не слышал…

– Совершенно верно, – вставил я. – Мне хотелось бы…

– Это из «Розовой Книги Детства». Вот послушай. – И Филлис, вынув руку из кармана, продекламировала.

– Слишком длинно, дорогая и, прости, немного не по теме.

– Да, но последние две строчки, Майк, вот эти:

Но что это, мама, ответь мне скорее
Из моря украдкой выходит на берег?

– Жаль, дорогая, но я вынужден повторить: нет.

– Ты не найдешь ничего лучшего, – обиделась она. – Ну а что у тебя?

– Я имел в виду Теннисона.

– Теннисона?! – поморщилась Филлис.

– Слушай, – сказал я и, в свою очередь, прочитал небольшой отрывок. – Конечно, это не шедевр, но ведь и Теннисон был когда-то начинающим поэтом.

– Мои две последние строчки более точны.

– По букве, но не по духу. И, кто знает, может быть, слова Теннисона, в конце концов, окажутся истиной.

Мы еще немного поспорили, но я так считаю: книга моя, а Филлис, если захочет, может написать свою.

Под громоподобными волнами
Бездонного моря, на дне морском
Спит Кракен, не потревоженный снами,
Древним, как море, сном.
Тысячелетнего века и веса
Огромного водоросли глубин
Переплелись с лучами белесыми,
Солнечными над ним.
На нем многослойную тень рассеял
Коралловых древ неземной раскид.
Спит Кракен, день ото дня жирея,
На жирных червях морских,
Покуда последний огонь небесный
Не опалит Глубин, не всколыхнет вод, -
Тогда восстанет он с ревом из бездны
На зрелище ангелам… и умрет.

Альфред Теннисон

ФАЗА ПЕРВАЯ

Я – истинный свидетель, ты – истинный свидетель, практически все твари божьи – истинные свидетели: ума не приложу, как возникают совершенно различные версии одного и того же события! Я знаю только двух людей, чье описание происшедшего в ночь на 15 июля полностью совпадает, – эти двое – Филлис и я. Но, так как Филлис – моя жена, люди, по своей простоте, говорят за нашими спинами, будто я повлиял на нее. О, как плохо они знают Филлис!

Итак, время: 23 часа 15 минут; место: 35 широта, 24 градуса западнее Гринвича, круизное судно «Джиневра»; ситуация: медовый месяц – вот факты, не вызывающие сомнений.

Маршрут круиза проходил через Мадейру, Канарские острова, острова Зеленого Мыса и затем круто поворачивал на север, чтобы по пути домой захватить Азоры.

Мы стояли на верхней палубе, облокотясь на перила, вдыхая прохладный ночной воздух. Из салона доносилась заунывная мелодия, красивый баритон страдал от неразделенной любви. Отдыхающие танцевали.

Корабль шел плавно, как по реке. Мы молчали, уставившись в бесконечные просторы моря и неба. Эстрадный певец надрывно стенал за нашими спинами.

– Как хорошо, что я не могу разделить его горе, это было бы ужасно, – пробурчала Филлис. – И зачем тиражировать подобные завывания?

К счастью, мне не надо было отвечать – внимание Филлис неожиданно переключилось.

– Как мрачен и зловещ сегодня Марс, – сказала она. – Хочется верить, что это не дурное знамение.

Я взглянул на красную точку среди мириад белых. Надо признать, в тот вечер Марс действительно был ярок, как никогда. Хотя, возможно, все объяснялось тем, что мы находились в тропиках: звезды здесь тоже были совсем другие…

– Да, – согласился я, – хочется верить…

Некоторое время мы молча пялились на красную точку.

– Странно, но, кажется, он увеличивается, – озадаченно заметила Филлис.

Я сказал, что это скорее всего галлюцинация. Однако Филлис была права: Марс явно увеличился в размерах и более того…

– Еще один! Нет, двух Марсов быть не может… – растерялась она.

И тем не менее они были. Вторая точка, чуть меньше первой, мерцала таким же алым светом.

– Еще! Видишь? Там, слева.

– Вероятно, какой-то тип реактивных самолетов, – предположил я.

Точки становились все ярче и все ниже опускались по небосклону, пока не оказались почти над линией горизонта. От них по воде побежала розовая дорожка отраженного света.

– Пять, – насчитала Филлис.

И сколько нас ни просили потом описать эти точки подробнее, мы говорили тогда и продолжаем утверждать сейчас, что установить их точные очертания было невозможно. Равномерно красный, слегка размытый по контуру шар – вот все, что мы тогда разглядели. Попытайтесь представить пурпурный источник света, окутанный густым туманом, таким, что образуется довольно отчетливый ореол, и вы получите примерное представление, на что это походило.

Естественно, кроме нас на палубе слонялись и другие отдыхающие, и не мы одни обратили внимание на необычное явление. Но кому привиделись тела сигарообразной формы, кому – цилиндры, кому – диски, кому, естественно – блюдца; кто усмотрел восемь, кто – девять, кто – дюжину объектов. Мы – пять.

Что же касается ореола, то даже если он и являлся следствием работы реактивных двигателей, приближались объекты сравнительно медленно, и у пассажиров «Джиневры» хватило времени, чтобы сбегать в салон и позвать своих друзей поглазеть на небо. Так что вскоре все перила облепили зеваки, наперебой высказывавшие догадки; – одна лучше другой.

Взметнулось облако розового пара – первый объект с шипением погрузился в воду. Вскоре пар расстелился над водой, потерял розовый оттенок и стал просто белым туманом в лунном свете. Вода в месте погружения бурлила и пенилась. Когда туман рассеялся, на глади моря не осталось ничего, кроме постепенно успокаивающейся воронки.

Следом погрузился второй шар, затем – третий, и, наконец, все пять небесных тел с громким свистом исчезли в море, оставив после себя бурлящие воронки.