Юрий Леж - Искажение[СИ, роман в двух книгах]

• Название: Искажение[СИ, роман в двух книгах]
• Автор: Юрий Леж
• Жанр: Научная Фантастика

"Среди вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож на наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее." Теорема Дургэма в изложении Р.Шекли ("Обмен разумов")

---

— Вот! — восторженно сказала она, гордо поглядев на Пашу. — И совсем даже не тяжелая…

В этот же момент глаза Аньки скосили на вход в мазар, и она изощренно и длинно выругалась. Паша, не почувствовавший никакой опасности, но всегда готовый к неожиданностям, резко развернулся, уходя со своего места, приседая и выбрасывая в направлении входа пистолет, зажатый в правой руке, а левой, поднятой вверх — подсвечивая предполагаемую цель. Но освещать вход было бессмысленно. Из прямоугольника в тень гробницы вливался яркий, дневной, солнечный свет…

— Вот тебе и пришельцы… — озадаченно сказал Паша, неторопливо распрямляясь и выключая фонарик.

— Это что ж?.. это — опять меня черт под руку толкнул, — растерянно покаялась искренне возмущенная Анька. — Все же в последнее время так хорошо было…

В том, что последние несколько недель в бесконечных переходах по зимней пустыне от колодцев к городкам, и от аулов к колодцам были лучшим временем в его жизни, Паша сомневался, но по сути Анька была права. Только приспособились, твердо встали на ноги в чужом мире, стали своими не только для бойцов старой роты Крылова, как — на тебе, видно и в самом деле этот старый мазар на дороге им черт инопланетный подсунул…

На некоторое время в мазаре воцарилось тяжелое, угнетающее молчание. Паша в эти минуты старательно не думал о том, что же их ждет за пределами гробницы, а потом Анька справилась с растерянностью и сказала:

— Давай выйдем, что ли? глянем, что там, снаружи…

— Н-да, входим и выходим, как чей-то любый цвет и размер, — печально заметил Паша. — Ты только эту маску засунь куда-нибудь, незачем неподготовленный народ сразу пугать и маской, и тобой… тебя одной хватит…

Анька засмеялась облегченно, почувствовав, что Паша не сердится на нее, и, застегнув курточку, сунула маску за пазуху.

Паша неторопливо двинулся к освещенному солнцем проему, держа все-таки на готове пистолет, хотя поблизости от выхода никаких подозрительных звуков не было слышно, но где-то в отдалении шумно, монотонно и разноголосо ревело что-то похожее на двигатели непонятных машин. Ну, не стадо же динозавтров могло издавать такие рычащие звуки? "А почему бы и нет, — подумал Паша. — С Аньки станется и к динозаврам на часок заглянуть…" Сарказм сарказмом, но шумело в пустыне как-то уж слишком механично для живых существ. Не любивший загадок и непоняток, Паша перед выходом чуть оглянулся. Анька держалась позади него, положив освободившуюся руку на рукоять маузера. В глазах девушки Паша разглядел привычную боевую отрешенность от мира и готовность стрелять в любого… да, бывало, что наезжали на Аньку этакие берсеркские штучки, но обычно — в разгар боя, или после хорошей нервной встряски… впрочем, происшедшее в мазаре как раз и оказалось такой встряской…

За порогом гробницы была всё та же пустыня, только царило здесь утро, солнце стремительно карабкалось по небу, стремясь в зенит, и еще — было ощутимо холоднее, чем раньше, в момент входа в гробницу. И еще…

— Ёперный театр, — сдержанно прокомментировал Паша. — Это же танки…

По плоской равнине, по слежавшемуся песку и солончакам, примерно в километре от мазара дружно перемещались приземистые и от того кажущиеся еще шире, чем они есть на самом деле, боевые машины с длинными хоботами орудийных стволов. На первый взгляд танки были самого современного для Аньки и Паши вида, и, следовательно, далеким будущим для мира комбата Крылова. Это монотонный рев их двигателей и слышно было в мазаре.

Паша торопливо подтолкнул Аньку, застывшую на пороге чуть ли не с разинутым ртом, чуток в сторонку, где невысокой складкой подымался на пару метров вверх слежавшийся песок. И в этот момент со стороны рассыпавшихся уступом боевых машин раздались негромкие за лязгом гусениц и шумом двигателей хлопки выстрелов. И через долю секунды фонтанами взметнулся песок далеко впереди, у подножия неуклюжей, столовой горы. И — еще раз, и — снова… В грохоте пушечных выстрелов, в лязге металла, в шуме двигателей чуть слышно раздавались стучащие, отрывистые выстрелы танковых пулеметов. С внезапным воем с брони каждой третьей из десятка машин сорвались небольшие ракеты, практически мгновенно врезавшиеся в склон все той же горы-мишени.

Вот только предполагаемого противника на горе ни Паша, ни Анька не могли разглядеть в тучах пыли, поднятых разрывами снарядов и ракет.

— Давай-ка мы от греха подальше отойдем куда-нибудь, — пробормотал Паша, проталкивая спутницу вперед, за бугорок.

Но тут навстречу им, буквально из-под земли выросла щуплая фигурка в мешковатом камуфляже песчаной расцветки, с громоздким, но грозно выглядящим автоматом в руках и скомандовала громко, отчетливо:

— Стой! Стрелять буду!

2

В тесной для такого количества народа, общей комнате караулки сгрудились, изображая подобие строя, пять человек в песочном камуфляже, с тяжелыми штурмгеверами за плечами, в ближайшие минуты заступающие на посты, но лейтенант Свиридов выбрал почему-то именно Колю Кудряшова. Без всяких на то оснований или с тайным умыслом — не понять, чужая душа — потемки. Все пятеро заступающих были первогодками, всего-то по три-четыре месяца отслужившими в дивизии после учебки. Все примерно одного возраста, роста, телосложения, национальности, поэтому караульный начальник просто, что называется, "ткнул пальцем в небо", выкликая Кудряшова.

— Рядовой Кудряшов! Обязанности часового помнишь?

— Давай-давай, абезьян, — подбодрил его сержант Тимохин, из-зи плеча лейтенанта; этот сверхсрочник лет двадцати пяти, если не больше, был разводящим в смене, вторым после карнача лицом на данный момент. — Что там часовой "абезьян"…

Эта старая армейская байка существовала, наверное, с довоенных времен, но Николаю, по прибытии для прохождения службы в сто двадцать восьмую танковую дивизию, рассказали её, как реальное происшествие в одном из батальонов мотострелкового полка дивизии, где, якобы, служил то ли туркмен, то ли чукча, который по-русски всё понимал, а главное — выполнял правильно и быстро, а вот слово "обязан" до последних дней службы выговаривал, как "абезьян". И получалось у него, что и солдат — абезьян, и сержант — абезьян, и часовой — тоже абезьян.

Вздохнув, прочищая пересохшее горло, и покосившись на сержанта, Кудряшов начал бодро и складно повторять давно заученный урок. Но караульный начальник перебил его:

— Погоди, Кудряшов. То, что выучил, молодец, хвалю. А можешь своими словами рассказать, что ты будешь ближайшие два часа делать?

— Как что, товарищ лейтенант? — чуть удивился Кудряшов. — Лежать в схороне, вести наблюдение. При появлении людей немедленно докладывать. Пресекать возможное нарушение границы полигона.

— Не только людей, — поправил его лейтенант, сам еще довольно молодой человек, и двух лет нету, как из училища. — При любых подозрительных явлениях немедленно докладывать, тут же включать записывающую аппаратуру и сигнализацию. А что до людей… то тут аккуратнее надо быть. Завтра начинают новую технику испытывать, потому — не дай бог — те, кому это слишком интересно, наверняка попробуют на полигон еще сегодня пробраться. Или затаиться где-то в схороне, или аппаратуру свою оставить. Так что с людьми — лучше всего задерживать всех для выяснения. Если окажется какой баран местный, с тебя, Кудряшов не взыщут, а вот если упустим кого, то лучше бы нам в этом карауле не находиться. Понятно?

— Так точно, товарищ лейтенант! — ответил Коля.

— Всем понятно? — переспросил карнач у остальных бойцов.

— Так точно, — не очень дружно, но тем не менее, единогласно ответили караульные.

— Ну, раз всё понятно, разводящий, командуйте, — распорядился лейтенант.

— Равняйся! Смирно! — привычно выкрикнул сержант Тимохин. — Нале-во! Во двор шагом — марш!

Предстояла одна из самых ответственных процедур караульной службы: заряжание оружия перед заступлением на пост.

Несмотря на относительную близость границы и неспокойную обстановку в районе, требования Устава соблюдались категорически, и в караульном помещении бойцы находились с разряженным оружием, получая свои штурмгеверы из пирамиды только при заступлении на пост, но при этом постоянно, даже во время отдыха, таская на себе по три снаряженных сорокапатронных магазина.

Выйдя во дворик, маленький, огороженный высоченным деревянным забором, караульные, привычно расположившись у стенда-пулеуловителя, по команде сержанта достали магазины и, присоединив их к штурмгеверам, движением затвора дослали первый патрон в патронник. Это было, пожалуй, единственным признаком боевого, а не обычного гарнизонного, караула.

— Оружие — на предохранитель! На ремень! — привычно скомандовал сержант и перешел на более простой, не командный уже тон: — Двигаем к вездеходу, ребята, да пошустрей, смена уже заждалась…