Матюшкин Федорович - Повседневная жизнь Арзамаса-16

• Название: Повседневная жизнь Арзамаса-16
• Автор: Матюшкин Федорович
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-02957-6

Закрытые города, как никакие иные территориальные образования советского периода, по своему интеллектуальному потенциалу задавали в ряде направлений общемировой алгоритм научно-технического прогресса. Среди таких городов — Саров (Арзамас-16), или, как его называли для секретности, А-16.

История Саровской земли во второй половине XX века, определявшая в значительной степени ход мирового исторического процесса, еще не изучена. Тем важнее первые шаги, предпринимаемые работниками ядерного центра и историками по сбору и осмыслению ранее недоступного уникального материала, дающего представление о повседневной жизни важнейшего научного объекта. Данная книга поможет читателю задуматься о роли и взаимосвязи духовного и научного потенциала Сарова, оценить такой вроде бы незаметный каждодневный героизм ученых и рабочих, ковавших надежный ядерный шит Советского Союза.

---

Тайная канцелярия, ведя дознание, обратилась в Синод с просьбой срочно направить в Саровскую пустынь какое-нибудь духовное лицо, чтобы допросить братию и обыскать монастырь: не найдется ли еще чего-нибудь подозрительного? В Саров был направлен игумен Успенского Колоцкого монастыря (что под Можайском) Пахомий. Им было конфисковано в монастырской библиотеке и архиве большое количество книг и рукописей, которые он привез в Московскую синодальную канцелярию. Документы, показавшиеся канцелярии подозрительными, она переслала в Петербург, Синод же, ознакомившись с книгами и бумагами, потребовал, чтобы ему прислали все без исключения. Всё это указывает на важное значение, которое придали делу саровских и берлюковских монахов в российских верхах. В допросах саровских колодников принимали участие даже министры.

По мнению Феофана Прокоповича, главным в заговоре был Иосия. Решено было его, а также еще двух монахов расстричь и продолжить разбирательство с ними уже как с мирянами.

«Сего 12 июня его преосвященство и высокосиятельные гг. министры, по секретному важному делу, которое следуется ими в Тайной канцелярии, о Саровском строителе Иоанне и берлюковском Иосии, о монахе Георгие Зварыкине, иеромонахе Иакове и монахе Сильвестре, разсуждали, что из тех плутов чернцов оные берлюковской пустыни строитель Иосия, яко первый, предводитель оному зело важному злоковарному делу, и иеромонах Иаков и монах Сильвестр — явились в жестокой важности, о которой значится в оном деле (а о прочих их винах по ответам их известно и св. Синоду, понеже допрашиваны оные плуты при св. Синоде), и по общем разсуждении предложили, чтоб сняв с них Иосии, Иакова и Сильвестра священнические и монашеские чины, отдать их к следованию оной злодейской важности в светский суд».

Основные участники следствия — Зворыкин и Иосия — продолжали обвинять друг друга во всех грехах. Зворыкин договорился до того, что он сам надел на себя монашескую одежду и, выдав себя за монаха, явился таким образом во Флорищеву пустынь. Об Иосии же он сообщал, что тот допускал высказывания против государыни Анны Иоанновны, высказывал недовольство иноземцами, хозяйничавшими при ее дворе, а законной наследницей считал Елизавету Петровну.

Иосия, чувствуя, что над его головой сгущаются тучи, подал в свою очередь пространную записку, озаглавленную «Объявление о великом злоумышлении». Суть этого «объявления» сводилась к тому, что Зворыкин выставлялся в нем членом некого тайного общества, задачей которого были государственный переворот, возведение на трон Елизаветы Петровны и соединение православной церкви с латинской и лютеранской.

Для выяснения истины решено было прибегнуть к пыткам. Начали с Иосии; он был пытан во время следствия как минимум дважды, но своих показаний не изменил. Пытали и Зворыкина. Феофан Прокопович, по-прежнему уделявший следствию большое внимание, не успевал уследить за всеми многочисленными допросами и обратился к Анне Иоанновне, чтобы та повелела выдать ему в помощь двух архимандритов — Чудова и Ипатьевского монастырей. По приказу Феофана всех арестантов перевезли на время в Ораниенбаум, где он отдыхал на загородной даче, чтобы ему лично быть в курсе следствия. В это время арестованных, по-видимому, держали на корабле, стоявшем на якоре в заливе.

Материалы следствия содержат порой очень интересные сведения о жизни в Саровском монастыре и его монахах. Вот, например, что говорил на допросе иеромонах Ефрем о первоначальнике Иоанне: «Означенный строитель Иван, мнится мне, состояния не коварного, только начальства над монастырем крепко держался, и того желателен, чтоб ему в его делах, что ему захочется, делать, хотя бы не на потребу обители; а чтоб его любили, того желателен; в вещах, как то в книгах и в других, которые при себе имеет, в тех братии не податлив; нрав имеет, мнится мне, тяжелый».

Так же, как в Саровской, проводилось расследование и в Берлюковской пустыни. Вскрылись многочисленные нарушения правил пострижения в монашество. К допросу по следствию были привлечены некоторые знатные особы из числа благотворителей Саровской и Берлюковской пустыней: княгиня Мария Долгорукова, А. В. Макаров.

После смерти в 1736 году главного обвинителя по делу — Феофана Прокоповича расследование продолжилось. В 1737 году в застенке Тайной канцелярии скончался саровский первоначальник иеросхимонах Иоанн. Похоронен он был в Санкт-Петербурге рядом с Колтовской Преображенской церковью. Эта церковь находилась невдалеке от Тайной канцелярии, и при ней хоронили скончавшихся там арестантов. Могила первоначальника не была никак отмечена, и место ее осталось неизвестно[11].

13 декабря 1738 года был вынесен окончательный приговор.

«Разстригу Якова Самгина вместо смертной казни бить кнутом и, с вырезанием ноздрей, сослать в Камчатку, в работу вечно;

разстригу Ивана Кучина бить кнутом и сослать на сибирские казенные железные заводы в работу вечно;

разстригу Степана Викторова отослать в Военную коллегию для написания в писари;

разстригу Зворыкина вместо смертной казни, сверх бывших ему розысков, бить кнутом нещадно и, с вырезанием у него ноздрей, сослать в Охотский острог в работу вечно;

иеромонаха Ефрема, за важные его вины, по лишении иеромонашества, бить кнутом нещадно и сослать в Оренбург в шахты вечно;

иеродиакону Боголепу, за вины его, лиша монашеского чина, вместо кнута учинить нещадное наказание плетьми и отослать в Военную коллегию, для написания в солдаты».

В 1741 году на престол взошла императрица Елизавета Петровна. Многие люди, осужденные и сосланные во времена бироновщины, получали помилование и освобождались. Из осужденных по Саровскому делу первым был отпущен Степан Викторов (Сильвестр). Он был освобожден от военной службы, и ему вернули монашество. В 1743 году освободили Зворыкина, и в 1744-м он добрался до Саровской пустыни с указанием Московской духовной дикастерии: «…по Всемилостивейшему Ея Императорского Величества указу, из той Сибири освобожден, и посылается к тебе, Настоятелю Дорофею, и быть ему у тебя, Настоятеля, в послушании монастырском, а сверх оного монашества, в другие чины никуда не выбирать».

Саровские монахи стали предпринимать попытки вызволить из неволи остальных. Но сначала, в 1742 году, они попросили вернуть им конфискованные книги. Книги были возвращены. 27 января 1743 года Дорофей рискнул уже обратиться в Синод с прошением на высочайшее имя по поводу томившихся в ссылке людей. Он, ссылаясь на свою старость, просил возвратить в пустынь на его место Иосию и других монахов. Синод переслал запрос в Тайную канцелярию, из которой ответили, что Самгин, Кучин и Короткий (Ефрем) значатся в вечных ссылках и освобождению не подлежат, Боголеп, будучи в Кронштадтском гарнизоне, женился, а иеродиакон Феофилакт, так же как Иоанн, скончался под караулом, о чем в Сарове, видимо, не знали.

Прослышав об освобождении Зворыкина, в начале 1745 года в Московскую синодальную контору явились с разрешения сибирских властей Иосия и Иаков. Обоих поместили в Донской монастырь и послали запрос в Синод, а тот обратился за разъяснениями в Тайную канцелярию. Несмотря на смену императрицы, во главе Тайной канцелярии остался тот же человек — граф Ушаков. Ответ был чисто российским: «…они, вместо смертной казни, отправлены на работы вечно — и о свободе их из ссылки в Тайной канцелярии не токмо указу, но и известия не имеется; а потому, взяв их, Самгина и Кучина, из Донского монастыря, а Зворыкина из Саровской пустыни, в контору Тайной канцелярии, по сношению с московской Синодальной конторой, снять с Зворыкина монашество, ежели оно подлинно ему возвращено, и отправить из той конторы всех троих, на ямских подводах, немедленно в Сибирь, по-прежнему, а именно: Самгина — в Камчатку, Зворыкина — в Охотский острог, Кучина — на сибирские казенные заводы, в работу — вечно: и ту отправку учинить на коште сибирского губернатора… и свободе за те свои важные вины они не подлежат; а потому сибирскому губернатору не имея из Тайной канцелярии точного указа об их свободе, и освобождать их собою не надлежало; за что подлежал оный губернатор штрафу, но вместо того учинить на его счет означенную обратную их в Сибирь отправку. 22 марта 1745 года».

Не выдержав, по-видимому, угрозы повторной ссылки, Зворыкин скончался. Дальнейшая судьба Иосии и Иакова не известна. Интересна история освобождения последнего оставшегося в ссылке иеромонаха Ефрема. Он отбывал свое наказание в Орской крепости, где исполнял обязанности церковнослужителя. Сохранилось повествование о том, что Ефрем заслужил помилование, найдя весьма значительный клад, который «…с полною заботливостью и неприкосновенностью представлен им он был властям».

После этого в отношении к Ефрему произошла совершенная перемена. Его расспросили о деле, по которому он сослан, о желаниях, чем бы могли воздать за его услуги. Сославшись на то, что он пострадал безвинно, переписывая в тетрадь текст, «занимаясь полууставным письмом», Ефрем попросил ходатайствовать о возвращении его в Саров.