Александр Бушков - Анастасия (сборник)

• Название: Анастасия (сборник)
• Автор: Александр Бушков
• Жанр: Фэнтези
• Год: 1996
• ISBN: 5-7684-0092-3, 5-7654-0039-6

Отважный солдат-десантник, силою магии вырванный из кровавой афганской бойни, попадает в далекое будущее Земли.

На его пути встают руины давно заброшенных городов, открывают свои чудеса удивительные королевства, появившиеся в непроходимых чащобах Сибири. И самое главное - он встречает гордую воительницу-амазонку по имени АНАСТАСИЯ.

Содержание:

Лабиринт (повесть), стр. 5-124

Провинциальная хроника начала осени (повесть), стр. 125-240

Анастасия (повесть), стр. 241-420

Господа альбатросы (повесть), 421-498

Первая встреча, последняя встреча (повесть), стр. 499-532

Пересечение пути (рассказ), стр. 535-539

Наследство полубога (рассказ), стр. 540-550

Как рыцарь средних лет собрался на дракона (рассказ), стр. 551-561

Костер на сером берегу (рассказ), стр. 562-567

Домой, где римская дорога (рассказ), стр. 568-570

Примостившийся на стенке гусар (рассказ), стр. 571-578

Лунные маршалы (рассказ), стр. 579-582

Последний вечер с Натали (рассказ), стр. 583-587

Планета по имени Артемон (рассказ), стр. 588-591

---

Майон смотрел ему вслед. Вот он ловко обогнул нищих, дравшихся вокруг рассыпанных пирожков, раскланялся с кем–то из знакомых. Скрылся за поворотом. И снова возникло ощущение холодной тени на теплых потрескавшихся камнях.

«Видимо, все дело в том, что мы взрослеем, — подумал Майон. — Мы вступили в пору зрелости, наши деяния и поступки приобретают все большие значения и ответственность, и поневоле нас разносит в стороны, словно случайно встретившиеся в море корабли, и нет уже места былым играм на морском берегу, мальчишеским стремлениям к тому, чтобы все в мире было ясно и просто. Мы учимся сложности. Но почему же нас разносит в стороны? И допустимо ли, ссылаясь на сложность жизни, узаконить некое необходимое соотношение правды и лжи?»

— Учитель, — робко сказали сзади.

Майон сердито обернулся.

— Эант, я много раз просил не называть меня учителем, — сказал он. Мне еще рано чему–то учить, самому следует учиться и учиться…

Но Эант смотрел восторженно, не желая принимать никаких возражений. Долговязый голенастый подросток, очень мало знавший, но стремившийся знать как можно больше, ничего еще не сделавший, но уже сейчас готовившийся свернуть горы.

— А это откуда? — поинтересовался Майон. — Ради такого украшения нужно потрудиться на совесть. (Правый глаз Эанта украшал великолепный синяк, начавший уже лиловеть.)

— А это мы швыряли камнями в «гарпий», — сказал Эант. Никакого сожаления или раскаяния в его голосе не чувствовалось. — Убежать не все успели, они поймали нас с Филоттом и хотели заставить кричать: «Да здравствует Менестей!»

— А вы?

— А мы кричали совсем другое. Потом за нас вступились моряки. Ты недоволен?

— Конечно, — сказал Майон. — Это уже не мальчишеские потасовки, это может плохо кончиться…

— Думаешь, я не понимаю? Учитель, с этой шайкой нельзя иначе! Или я должен поступать не так, как мне подсказывает совесть?

— Нет, — сказал Майон. — Всегда поступай так, как тебе подсказывает совесть. Но здесь другое, Эант. Ты, несомненно, талантлив, и ты не имеешь права ввязываться в драки вроде сегодняшней.

Он замолчал. Он видел глаза мальчишки и знал, что ничего с этим не поделать, не погасить мутной водой затасканных поучений этот огонь.

Майон засмеялся и махнул рукой.

— Ладно, — сказал он. — Не следует ставить кулак выше слова, но и одними лишь словами иногда не обойдешься. Надеюсь, этой дракой твои новости не исчерпываются?

— Нет, — сказал Эант. — Я написал новые стихи. О Геракле. Конечно, ты можешь сказать, что тему я выбрал неудачную, — сейчас все пишут либо о Геракле, либо о Елене Прекрасной…

— Можно взять старую тему и сказать что–то новое, — сказал Майон.

— Кентавр сказал то же самое.

— Какой кентавр?

— Разве ты его не встретил?

— Я пришел домой очень поздно, — сказал Майон и смущенно подумал, что мальчишка догадывается о его маленькой лжи. — А что случилось?

— Вечером к тебе домой приходили двое — кентавр и какой–то микенец. Твой дядя говорит, что этот микенец похож на Геракла.

— Да, дядя в молодости видел Геракла, — сказал он. — А что им было нужно? У меня нет знакомых кентавров.

— Не знаю. У них к тебе какое–то дело. Жутко важное дело. Они сказали, что придут еще раз.

— Любопытно, — сказал Майон.

4. СТРЕЛЫ ИЗ ПРОШЛОГО

Гилл шагал по дворцовым коридорам отрешенный и бесстрастный, как тень, — во дворце он всегда был именно таким. В зале, куда он вошел, несколько сановников, как обычно, едва поклонились и сделали вид, что ужасно увлечены важным разговором о государственных делах, то есть обычной глупой болтовней о царских милостях, которые уже выпали на их долю и которые, конечно же, непременно выпадут впредь; вечное хвастовство малоазийскими чистокровными лошадьми, красивыми и искушенными женщинами, обитыми золотом колесницами, драгоценностями; сплетни о том, что на кого–то, сейчас отсутствующего здесь, царь Тезей вчера посмотрел сурово, и догадки, к чему это может привести; слухи о будущих возвышениях и падениях. Как вчера. Как год назад. Как десять…

Гилл ненавидел их отнюдь не за то, что они ненавидели его и считали его занятие презренным ремеслом, но и боялись в то же время. Бывшие самовластные царьки, правившие одной–двумя деревушками, и жившая едва ли не рядом со свиньями в хлеву, но налитая непомерным честолюбием старая знать, когда–то усмиренная было Тезеем, — все вместе они не стоили и мелкой монеты и существовали только потому, что и Тезею нужны царедворцы…

Тезей, великий царь Афин и Аттики. Восхищение этим полубогом (сын Посейдона!) составляло стержень преданности Гилла. Дело в том, что Тезей победил Прокруста, Минотавра и Марафонского быка. Были подвиги и славнее к примеру, подвиги Геракла. И уж, конечно, не в том дело, что Тезей посетил Аид и сумел выбраться оттуда, — это всего лишь шалая юношеская выходка. Заслуги Тезея в другом.

В том, что на памяти одного поколения деревушка вокруг посвященного Афине жертвенника стала красивым многолюдным городом, почти не уступающим столицам более древних царств Эллады. В том, что Аттика не воевала многие годы — и это во времена, когда на десять стран приходилось тридцать три войны. В том, что впервые в греческой истории жизнь определяли писаные законы — в то время как в других странах жизнь и смерть и многое другое по–прежнему зависели от переменчивой и жестокой царской воли. В том, что ремесленники и землевладельцы жили лучше и богаче, чем где–либо в Элладе. В том, что Тезей покончил с меновой торговлей и ввел в обращение деньги, что, в свою очередь, укрепило торговлю и вело к дальнейшему расцвету Афин.

Разумеется, все это тоже потребовало крови. Может быть, временами крови излишней и напрасной. Но Гилл помнил, что с тех пор, как из–под пальцев Прометея вышли первые люди, сменилось всего–навсего десять поколений. Многому приходилось учиться на ходу, многое создавать самим, до всего доходить своим умом.

Слуга кивнул ему, Гилл откинул тяжелую портьеру и вошел. Поклонился. Подошел, подавляя неуместное мальчишеское волнение, подступавшее временами и не имевшее ничего общего с верноподданническим трепетом. Поклонился еще раз, составляя в уме первую фразу (она, как обычно, не складывалась) и произнес:

— Царь, в Афинах убит Гераклид.

Он ожидал если не гнева (который его не пугал, но удручал), то хотя бы удивления. Но — ничего. Тезей сидел, положив руки на резные подлокотники тяжелого кресла из ливанского кедра и смотрел даже не спокойно равнодушно, словно эту новость он узнал давно, успел обдумать и примириться. «Но ведь не может этого быть!» — вскрикнул про себя Гилл.

— Кто? — спросил Тезей.

— Тиреней, из Микен.

— Он всегда берет самых лучших, этот коллекционер душ из Аида… Подробности.

Гилл рассказал, профессионально выделяя главное.

— Пожалуй, я могу назвать тебе и имя кентавра, — сказал Тезей. — Нерр, внук Хирона, знаток иноземных языков, звездочет, книжник, путешественник. Я никогда его не видел, но с Тиренеем и с браслетом Хирона мог оказаться только он.

— Может быть, ты знаешь и их убийц, царь? — спросил Гилл. — Коли уж ты знаешь их имена, знаешь, что они должны были путешествовать вместе. Кто убил их?

Он рисковал навлечь на себя гнев, но сейчас такие опасения ничего не значили — Гилл понимал, что столкнулся с чем–то значившим неизмеримо больше, чем интриги–однодневки.

— Их убило Прошлое, Гилл, — сказал Тезей. — То есть все равно что никто.

— Но так не бывает, — сказал Гилл. — Должен быть конкретный человек, отдавший приказ, должны быть исполнители.

— Этого не знаю. Возможно, я мог бы тебе помочь, рассказав о прошлом, но слишком долго пришлось бы рассказывать и нет уверенности, что я назову виновников, — порой очевидец событий знает меньше, чем тот, кто сто лет спустя пишет исторический труд.

— Рукопись Архилоха — легенда?

— Не знаю. Тиреней был уверен, что нет.

— Но сам–то Архилох существовал?

— Еще бы, — сказал Тезей. — Я его хорошо знал. Но что с ним сталось после смерти Геракла, куда исчезла рукопись и была ли она — неизвестно. Архилох была интересный малый, этакая смесь воина и книжника, — во времена моей молодости таких хватало, да и нынче они не перевелись.

— Значит, он исчез?

— Я тогда был на Крите, — сказал Тезей. — Все произошло без меня расправа Геракла с кентаврами и его смерть. Вдруг распался отряд Геракла: кто погиб, кто побрел неизвестно куда. Я так и не выяснил подробностей не до того было.

— Понимаю, — сказал Гилл. — Царь, я ставлю вопрос иначе — есть ли сейчас кто–нибудь, кому нужно захватить или уничтожить рукопись Архилоха? Есть ли в этой рукописи что–то, из–за чего и сегодня гибнут люди? Царь!

Он подался вперед, но Тезей остановил его властным движением руки. Откинул голову, прижав затылок к резным кедровым доскам, бледность заливала крупное лицо с резкими красивыми чертами, похожее на каменные львиные морды с микенских ворот. Гилл вдруг подумал, что Тезей стар. До сих пор такой мысли не приходило в голову, язык не поворачивался произнести это слово, потому что почтенный возраст и старость — понятия с разным содержанием. Сейчас они слились в одно, и Гилл не узнавал своего кумира, своего героя.