Абрахам Меррит - Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)

• Название: Лунный бассейн. Металлическое чудовище (сборник)
• Автор: Абрахам Меррит
• Издательство: Сигма-пресс, Амбер Лтд.
• Жанр: Ужасы и Мистика

В данный том собрания сочинений известного писателя-фантаста Абрахама Меррита вошли два его увлекательных романа: «Лунный бассейн» и «Металлическое чудовище».

Содержание:

Лунный бассейн (роман, перевод Д. Арсеньева), стр. 5-262

Металлическое чудовище (роман, перевод Д. Арсеньева), стр. 263-481

---

— Я увидел, что белый огонь перепрыгнул через поручни, — прошептал Олаф Халдриксон. — Он крутился волчком по кругу; и светился, как светятся звезды сквозь пылевой смерч. И тут я услышал какой–то шум. Он напоминал звон колокольчиков, Ja! Звон маленьких колокольчиков. Мелодичный звук… вроде как звенит бокал, когда по нему пробегают пальцами. У меня закружилась голова, и я почувствовал себя совсем больным, когда услышал звон этих колокольчиков. Моя Хельма стояла… — indehole — как это вы говорите? В середине белого огня. Она повернула лицо ко мне, и она повернула лицо к ребенку, и лицо моей Хельмы пронзило мне сердце. Потому что оно было полно страха и было полно счастья… glyaede. Я скажу вам, что от страха, который я увидел на лице Хельмы, у меня появился лед здесь… — и он ударил себя в грудь сжатым кулаком… — но счастье на ее лице жгло меня, как огонь. И я не мог пошевелиться, я совсем не мог двигаться.

— Я сказал себе вот здесь, — он дотронулся до головы, — я сказал себе: «Это Локи[10] вышел из Хельведе[11]. Но он не может забрать мою Хельму, потому что в мир пришел Христос и у Локи нет силы, чтобы повредить моей Хельме или моей Фриде. Христос жив! Христос жив!» — сказал я себе. Но сверкающий дьявол не отпускал мою Хельму. Он тянул ее к поручням, и уже наполовину вытащил за борт. Я видел ее глаза, обращенные на ребенка, и немножко ей удалось вырваться и потянуться к девочке. И моя Фрида прыгнула прямо в руки к матери. Затем огонь окутал их обоих, и они ушли. Еще немного я видел, как они, кружась, уходят от «Брунгильды» по лунному следу на воде, и они исчезли!

Сверкающий дьявол забрал их! Локи вырвался на свободу, и он взял власть на миром! Я повернул «Брунгильду» и направил ее по следам Хельмы и Фриды в ту сторону, куда они ушли. Мои слуги вылезли на палубу и стали просить меня повернуть обратно. Но я не согласился. Тогда они спустили лодку и бросили меня. Я вел яхту прямо по полосе лунного света. Я привязал руки к штурвалу, чтобы во сне не выпустить его из рук. Я вел судно вперед, и вперед, и вперед.

— Где был Бог, которому я молился, когда забирали мою жену и мою дочь? — крикнул Олаф Халдриксон.

И я как будто услышал слова Трокмартина, с горечью вопрошавшего о том же самом.

— И я оставил Бога, как он оставил меня, Ja! Я теперь молюсь Тору[12] и Одину[13], которые могут обуздать Локи.

Норвежец откинулся на спину, снова закрыв глаза.

— Олаф, — сказал я, — то существо, которое вы называете сверкающим дьяволом, забрало дорогих мне людей. Я, как и вы, шел по его следу, когда мы встретили вас. Вы пойдете со мной туда, где живет этот дьявол, и мы попытаемся отобрать у него и вашу жену, и вашего ребенка и, кроме того, моих друзей. Но сейчас вам нужно снова уснуть, иначе у вас не будет сил, чтобы справиться с предстоящим делом.

Олаф Халдриксон поднял на меня глаза, и то, что я прочитал в них, должно быть, видели души усопших в глазах того, кого древние египтяне называли Исследователем сердец[14] в Судилище Озириса.

— Да, все правильно, — наконец промолвил он. — Я сделаю так, как вы сказали!

По моему требованию норвежец вытянул руку; я сделал ему еще один укол. Халдриксон лег на спину и вскоре уже спал глубоким сном. Я повернулся к да Косте. Вид у него был самый жалкий: мертвенно–бледное лицо покрывала испарина, тело била мелкая дрожь.

О'Киф, вздохнув, пошевелился

— Классно вы все это провернули, доктор Гудвин, — так классно, что я чуть было и сам не поверил вам.

— Что вы скажете по поводу его истории, мистер О'Киф? — спросил я.

Ответ прозвучал предельно кратко и нелитературно.

— Фигня! — сказал ирландец.

Признаться, я был слегка шокирован.

— Я думаю, что он чокнулся, доктор Гудвин, — быстро поправился О'Киф. А что я еще могу подумать?

Не задавая ему больше никаких вопросов, я повернулся к маленькому португальцу.

— Сегодняшней ночью у вас больше не будет причин для беспокойства, капитан, — сказал я. — Поверьте моему слову. Вам самому необходимо немного отдохнуть. Хотите, я приготовлю вам снотворное?

— Я делай то, что вы хотеть, доктор Гудвин, сайр, — ответил он с благодарностью. — Завтра, когда я лучше себя почувствовай… я бы хотеть разговаривай с вами.

Я кивнул в знак согласия. Он действительно что–то знает! Я приготовил португальцу изрядной крепости настойку опиума. Он выпил снотворное и удалился к себе в каюту.

Прикрыв дверь за капитаном, я сел рядом со спящим норвежцем и поведал О'Кифу свою историю с начала до самого конца. Пока я говорил, он почти не перебивал меня вопросами. Но потом, когда я закончил рассказ, он самым подробнейшим образом допросил меня, выуживая из моей памяти до мелочей все, что касалось изменения фаз свечения при каждом появлении Двеллера, и сравнивая их с наблюдениями Трокмартина этого же феномена в зале, где находилась Лунная Заводь.

— Ну, и что вы теперь думаете обо всем этом? — спросил я.

О'Киф молчал, разглядывая спящего Халдриксона.

— Совсем не то, что вам кажется, доктор Гудвин, — наконец серьезно ответил он. — Давайте–ка лучше спать. Во всей этой истории лишь одно не вызывает сомнений; вы, ваш друг Трокмартин и лежащий здесь человек в самом деле что–то видели. Но… — Он снова замолчал, а затем, с несколько уязвившей мое самолюбие игривостью, добавил: — Но я уже давно заметил, что, когда ученый имеет склонность к религиозным предрассудкам, о, это тяжелый случай!

— Но кое–что, пожалуй, я хотел бы вам сказать прямо сейчас, — продолжал О'Киф, пока я, открыв рот, судорожно искал подходящие слова. — Я всем сердцем молю Вога, чтобы нам не встретился ни «Дельфин», ни любое другое судно, у которого есть радиосвязь. Потому что, доктор Гудвин, мне до чертиков хочется прищучить вашего Двеллера.

— И еще одно, — сказал О'Киф. — В самом деле, док, не пора ли вам отбросить условности и называть меня просто Ларри. Знаете, профессор, пусть вы даже не вполне в своем уме, но вы мужественный человек и нравитесь мне.

— Спокойной ночи! — добавил он и, прихватив под мышку гамак, полез устраивать себе ночлег на палубе, хотя наш капитан настойчиво уговаривал Ларри воспользоваться его каютой.

Все еще не опомнившись от полученного комплимента, я проводил ирландца взглядом, выражающим довольно сложную гамму чувств. Суеверный! Это я то… всю жизнь ГОРДИВШЕЙСЯ тем, что моя научная деятельность посвящена служению фактам, и только фактам. Подумать только: суеверный… услышать такое, да от кого? От человека, который верит в баньши и слышит, как духи играют на арфе, видит лесных ирландских нимф и ничуть не сомневается в существовании лепрекоунов и прочей дребедени.

Я рассмеялся, отчасти раздосадованный, а в сущности совершенно счастливый от того, что Ларри пообещал поддержать затеянное мной рискованное предприятие. Составив вместе пару стульев и постелив на них подушки, я с наслаждением вытянул ноги, приготовившись к ночному бдению подле нашего больного.

ГЛАВА 9. ЗАТЕРЯННАЯ СТРАНИЦА ЗЕМНОЙ ИСТОРИИ

Когда я проснулся, солнце уже вовсю светило в иллюминатор каюты. Где–то рядом бодрым голосом напевали песенку. Я лежал на стульях и слушал.

Песня оказывала на меня такое же благотворное воздействие, как солнечное сияние и сильный напористый ветер, треплющий занавески.

Это Ларри щебетал, как утренняя пташка:

Жаворонок–крошка крылья расправляет,

От груди подруги в небо воспаряет.

Крылышки и перья как заря красны.

Голос его воспарил еще выше:

Песней славит солнце и приход весны…

Просыпайтесь, док! Уж хватит видеть сны!

Последняя фраза, как я хорошо понял, представляла собой вольную и не совсем почтительную импровизацию. Открыв дверь, я обнаружил за ней смеющегося Ларри.

«Суварна» с выключенными двигателями лихо неслась, подняв все паруса, а следом за ней, весело подпрыгивая на волнах, — «Брунгильда».

От ветра море покрылось барашками волн и мелкой рябью. Весь мир, насколько хватал глаз, казался голубым и белым. По обеим сторонам от нашей яхты мелькали маленькие стайки летучих рыб: прорезав серебром голубовато–зеленую воду и вспыхнув на мгновение в воздухе, они снова уходили под воду.

Над волнами, с криком ныряя в воду, носились чайки. Даже легкая тень мистического наваждения прошлой ночи не омрачала этот прекрасный и совершенно проснувшийся мир; и хотя где–то в глубине души я помнил о том, что подстерегает нас впереди, но сейчас, пусть даже на очень краткий миг, сознание мое освободилось от тягостных предчувствий.

— Ну, как наш пациент? — спросил О'Киф.

Он получил ответ от самого Халдриксона, который, должно быть, вышел из каюты сразу вслед за мною. Облаченный в пижамные штаны, блестя на солнце могучим торсом, норвежец размашистым шагом пересек палубу, представ перед нами. Все с некоторой тревогой посмотрели на него. Но беспокойство наше было напрасным: безумие оставило Олафа, и хотя в глазах у него по–прежнему стояла печаль, ничто уже в нем больше не напоминало разгневанного берсека[15].