Борис Изюмский - Алые погоны

• Название: Алые погоны
• Автор: Борис Изюмский
• Издательство: Ростовкнига
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-85778-115-9

---

Алексей Николаевич подозвал его, спросил, с чего он думает начать подготовку уроков, и этого было достаточно: Артем стал серьезно заниматься.

Самсонов, как всегда, развлекался пустяками: перекладывал в парте пуговицы, конфетные бумажки, катушки от ниток. Замечание, сделанное ему офицером, не помогло. Тогда капитан, незаметно для Самсонова, стал наблюдать за ним, то и дело поглядывая на часы и что-то записывая.

Во время перерыва Беседа объявил отделению:

— Внимание! Послушайте, как суворовец Самсонов использует время самоподготовки. — И он прочитал: — «Строгал палочку — 6 минут; жевал резинку — 4 минуты; перекладывал учебники — 5 минут; чистил пуговицы — 7 минут…»

Чтение этой записи помогло; последние два часа Самсонов занимался усердно.

3

Больше всего хлопот доставлял Алексею Николаевичу Беседе Каменюка. Артем имел свои представления о том, что хорошо, и что плохо, свои понятия о красоте и чести.

Красивым, например, он считал чуть сдвинуть набок фуражку, заправить брюки в сапоги и немного вытянуть их внапуск на голенища, ремень сдвинуть до отказа вниз на живот. Как никто другой, умел он быстро сгонять с лица улыбку задиры и заменять ее выражением невинности, а в случае опасности предупреждать курящих зловещим шепотом:

— Фитиль!..

В классе Каменюка часто и незаслуженно обижал Павлика Авилкина, но когда однажды Павлик попал в беду, Артем, не задумываясь, поспешил ему на помощь.

Авилкин возвращался под вечер из бани в училище. Строй ушел вперед, а он незаметно завернул за угол, чтобы купить семечек, и не спешил догнать товарищей. Вдруг откуда-то вынырнули трое мальчишек, старше его, преградили путь. Ближе всех остановился, засунув руки в карманы коротковатых брюк, голенастый парень. Из-за его спины выглядывало длинное лицо другого, справа заходил еще один неприятель.

Голенастый надвинулся на Авилкина:

— Ты куда, рыжий?

— Просто так…

— А вот я тебе блямбу печали приставлю, будешь знать — «просто так»…

В это время из-за угла показался Артем Каменюка, он тоже отстал от строя. Артем мгновенно оценил обстановку и смело ринулся на выручку.

— Дай пройти! — потребовал Каменюка у задиры.

— Вали назад, тараканам здесь прохода нет!

— Отойди, говорю!

— Вот я тебе приставлю блямбу… — снова пообещал голенастый.

Артем оглянулся, ища глазами Авилкина, но тот, воспользовавшись перебранкой, исчез.

— Сымай звездочку! — вожак нахально протянул руку к фуражке Артема.

На другой стороне улицы показалась фигура какого-то мужчины. Противники Каменюки замерли, — решили переждать, пока прохожий скроется.

Каменюка подумал, что вот сейчас еще можно улизнуть, прыгнуть в сторону, в открытую калитку, что можно позвать на помощь, но тотчас решительно одернул гимнастерку, вызывающе выдвинул вперед плечо с погоном и остался на месте.

Когда шаги прохожего затихли, начался бой. Трудно сказать, чем закончился бы он, если бы не вмешался оказавшийся случайно в это время поблизости майор Веденкин. Во всяком случае, ясно было одно: Артем не собирался отступать или сдаваться.

К большому его удивлению, майор не рассердился, не стал отчитывать, а только сказал:

— Молодец! Никогда не робей! — И, сочувственно оглядев ссадину у виска, измятый костюм Каменюки, достал булавку. — Давай-ка пришпилю! — предложил он Артему, берясь за болтающийся погон.

У проходной училища Артем вытащил суконку, которую неизменно носил в кармане, почистил ботинки, долго стирал пятно с брюк и только тогда вошел в училище.

Через несколько дней в разговоре с капитаном Беседой Каменюка раздраженно заявил:

— Я гражданских презираю!

Алексея Николаевича очень обеспокоило это признание, от него несло кастовостью кадетских корпусов.

— Ты забываешь, Артем, что твой отец — учитель — был «гражданским», что твои товарищи по школе вырастут и станут инженерами, рабочими, построят для тебя танки, что «гражданские» дают нашей армии хлеб, отказывают сейчас себе во многом, чтобы ты, «военный», учился, не зная забот. Чем же ты или я лучше их?

— Так это я о тех… что меня побить хотели, — угрюмо пояснил Артем. Алексей Николаевич вспомнил рассказ Веденкина о недавнем происшествии на улице и успокоился:

— Ну, это другое дело. Здесь ты себя в обиду не давай и нас не позорь!

4

У Каменюки, несомненно, были и хорошие качества, но Алексею Николаевичу он причинял чаще всего неприятности.

Приходит к Беседе воспитатель Волгин из четвертой роты.

— Ваш Каменюка вымогает пончики у моего Гречушкина! — возмущенно говорит он.

Выясняется, что Артем за сделанную Гречушкину рогатку взял плату пончиками, — их обычно давали на второй завтрак, к кофе.

Долг Гречушкина достиг тридцати семи пончиков, так как Артем за несвоевременно внесенную плату брал ростовщические проценты.

Гречушкин, чтобы вырваться из кабальной петли, менял у товарищей свое обеденное второе на пончики, худел, вызывая тревогу у воспитателя, и, наконец, был пойман с поличным: при выходе из столовой у Гречушкина подозрительно оттопыривалась на животе гимнастерка. Капитан Волгин отозвал его в сторону, легонько ткнул пальцем в живот, спросил серьезно:

— Вы так наелись?

Из-за пазухи Гречушкина были извлечены три хрустящих сочных подрумяненных пирожка. Произошло объяснение. Гречушкин долго отпирался, но в конце концов рассказал обо всем.

— А где же рогатка? — спросил Волгин.

— Порвалась, — обреченно вздохнул Гречушкин.

— Долг мы возвратим, — пообещал офицер, — но только не пончиками… Я тебе общую тетрадь принесу, отдашь ее.

Потом у суворовца второй роты исчез альбом с марками. Следы привели в отделение Беседы. Он вошел в класс мрачнее тучи. Никогда еще его не видели таким.

— На наше отделение ложится пятно позора, — глухо произнес капитан. — Через пять минут альбом должен лежать на столе, иначе я откажусь от вас! — повернулся и вышел.

Когда Беседа возвратился, красный альбом лежал на столе, а Каменюка, не смея поднять глаз, делал вид, что стирает пальцами пятнышко с парты.

Илюша встал, сказал с запинкой:

— Товарищ капитан, альбом очутился случайно у нас в отделении. Только мы все просим — не расспрашивайте, кто его к нам принес.

— Я и не собираюсь расспрашивать, — сухо ответил капитан, — будем считать эту историю тяжелой ошибкой. Старший суворовец Голиков, вы сейчас же отнесете альбом во вторую роту, отдадите его владельцу и извинитесь от имени всего отделения и моего.

В классе стояла понурая тишина.

— Слушаюсь! — подавленно ответил Голиков и шагнул к столу.

Но скоро у Каменюки появились последователи: кое-кто начал курить, грубить учителям, самовольничать, — отделение явно портилось. Даже благороднейший Мамуашвили стал терять свою репутацию: химическим карандашом он написал на своей руке ругательство. Авилкин и Прошкин, предводимые Артемом, забрались в комнату старшины роты, которого не жаловали за строгость, распотрошили подушку, разбросали из нее перья по всей комнате, а Каменюка навязал на простыне старшины морские узлы — «сухари». Каменюка становился опасным для всей роты.

Решили испробовать жесткое, но сильное средство, позже никогда больше не применявшееся. Рота была выстроена в зале. Командир роты майор Тутукин вызвал Каменюку из строя в центр четырехугольника, составленного из рядов суворовцев в черных гимнастерках и окаймленного ровной линией алых погон. Артем, ухмыляясь, пошел к майору, при каждом шаге выдвигая вперед то одно, то другое плечо.

— Смирно! — обращаясь к строю, скомандовал офицер и, громко отчеканивая каждое слово, прочитал приказ генерала: — «За нарушение воинской дисциплины… забвение чести… снять с суворовца пятой роты — Каменюки Артема — погоны. Две недели Каменюке ходить позади строя, в трех шагах от левофлангового. Приказ прочитать во всех ротах».

В зале стояла гробовая тишина. Замерли ряды. Суровы были лица офицеров. Побледнел, но еще храбрился Каменюка.

Майор передал старшине ножницы. Старшина сделал шаг к Артему, тот невольно попятился. Старшина подошел вплотную, протянул руку к плечу Артема и быстрым движением, так, что все отчетливо услышали лязг ножниц, срезал погоны.

Каменюка низко опустил голову.

— Вольно, разойдись! — разрешил майор, но за этой командой не последовало обычного шума и веселой кутерьмы.

Расходились мрачные, собирались группками, перебрасывались негромкими фразами.

Офицеры ушли. Каменюку окружили его друзья. Он пытался бравировать, — по-особому оттопырив нижнюю губу, сплевывал сквозь зубы. Друзья стали утешать его, отводя глаза от гимнастерки без погон. Артем не выдержал, лицо его свела судорога. Растолкав всех, он пустился бежать. Забившись в угол шинельной, Артем долго по-детски всхлипывал.