Сергей Городников - Порученец Царя. Персиянка

• Название: Порученец Царя. Персиянка
• Автор: Сергей Городников
• Издательство: КРЫЛАТОЕ СОЛНЦЕ
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1997

Для воспитания предпринимательской и буржуазно-городской культуры отношений в России обязательно должен появиться и развиться авантюрный жанр и русский герой такого жанра, близкий и понятный зарождающемуся национальному среднему классу. Как было и в других, ныне считающихся развитыми капиталистических державах, он появится только через мифологизацию определённых периодов истории государства. Предлагаемый читателю цикл приключенческих повестей «Тень Тибета» является продолжением намерения предложить и разработать такого героя. Впервые в русской культуре эта задача была поставлена тем же автором в книге "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА" (1993, из-во "РОСИЧ"). Как и герои в романе "АЛМАЗ ЧИНГИЗ-ХАНА", герой данного цикла действует в переломную для Московской Руси эпоху середины 17 века. Рождённый среди русских первопроходцев в Забайкалье он волей обстоятельств попадает в Тибет, где воспитывается воином Далай-ламы, а затем направляется на службу к русскому царю.

Композиционно цикл построен из двух больших повестей дилогии "ВОИН УДАЧА" и романа "ПОРУЧЕНЕЦ ЦАРЯ" из трёх развёрнутых повествований, в каждом из которых герой оказывается участником сложных переплетений противоборствующих интересов в разных местах Восточной Европы и Азии.

В первой повести «Тень Тибета» рассказ ведётся о месте и обстоятельствах рождения героя, о причинах вовлечения его во внутренние дела преодолевающего феодальную раздробленность Тибетского государства, об интригах, в которые он был втянут против своей воли, о его первой любви и связанном с нею приключении в Индии.

Во второй повести «Золотая роза с красным рубином» рассказывается о посольстве шаха Персии к Русскому царю в связи с женитьбой молодого царя Алексея Михайловича, об украденном у посла свадебном подарке и о приключениях, в которые был вовлечён герой в связи с этими событиями.

В первом повествовании романа «Порученец царя» герой оказывается русским разведчиком в Ливонии и в Нарве накануне Большой войны, которая потрясла Восточную Европу и которая началась войной Московской Руси со Швецией за возвращение северных земель у Балтийского моря, отторгнутых у Московского государства во время Великой Смуты.

Во втором повествовании – «На стороне царя» герой попадает в сеть интриг московской знати, когда нарастает боярское сопротивление реформам виднейшего деятеля русской истории середины XVII века, духовного отца будущих Преобразований Петра Великого, псковского дворянина Ордин-Нащокина, - реформ, которые поддерживает царь Алексей.

В последнем повествовании романа, «Персиянка», герой по поручению царя и его ближайших помощников отправляется в Астрахань для попытки предотвратить восстание казаков во главе с Разиным. Это, последнее повествование было отмечено в 2006 году литературной премией «Золотое перо Руси» и грамотой Княжеского Совета России.

---

Приближаясь к костру, который чаще и чаще просвечивал меж ветвей зарослей, он стал идти осторожнее, всматриваясь под ноги, чтобы не наступить на сухую ветку, не выдать себя её предательским хрустом. Когда ему стали слышны тихие потрескивания горящих сучьев, он уже убедился, что пламя костра пляшет у самой опушки, и на стволе поваленного дерева сидят двое, оба спинами к нему. Из темноты со склона пригорка к ним вынырнул и подошёл третий и уселся на пень напротив так, что стал виден безобразно приплюснутый нос на расцвеченном плясками красного света лице, которое от этого показалось особенно жестоким. Появление у костра плосконосого, который, по словам Удачи, ещё от Нижнего Новгорода преследовал их во время путешествия по реке, вызвало у Антона тревожные предчувствия, что он случайно оказался свидетелем тайной встречи, быть может, связанной с ним и его товарищем. Он позабыл о дремоте, а подстёгнутое опасностью любопытство согнало остатки расслабленной вялости. Он пригнулся к земле, сначала подбирался ближе к костру на четвереньках, затем ползком, и наконец шагах в тридцати впереди себя узнал спину воеводы и замер. Спина того, кто сидел рядом, показалась, Антону тоже знакомой. Но попытки расшевелить память были напрасными, и он бросил это занятие, весь обратился в слух. Воздух будто застыл в безветрии, но до него доносились слова тихого разговора.

– Предлагаешь, сделать вид, что я всё позабыл? Показать ему, будто бы вызванную царским решением, приязнь и дружбу? – спросил кого-то из двоих собеседников князь Прозоровский. – Но поверит ли Разин? – в голосе его прозвучало сомнение.

– Надо показать дружбу и приязнь самые искренние, – сказал плосконосый. – Главное, чтобы старшины и казаки поверили. А поверит ли он, не так важно.

– Тебе надо завтра же пригласить его в гости и задержать до полуночи, – посоветовал третий. – А послезавтра отправьтесь вместе на охоту.

Антон с изумление узнал по голосу Мансура, близкого атаману человека.

– На охоту? – оживляясь, спросил воевода. Но тут же подавил в себе порыв страсти, разбуженный одним упоминанием об излюбленной забаве. И с внешним спокойствием продолжил: – Это ты славно предложил. – Плосконос слегка кивнул, тоже соглашаясь с такой задумкой, и воевода сказал им обоим: – Только надо действовать в полном согласии. – На него опять навалились сомнения, и он обратился к Мансуру: – Это всё хорошо. Но если не удастся убедить его принимать мои приглашения?

– Я смогу убедить, – заверил его хазарин с прозвучавшей в голосе насмешкой, и не понятно было, в чей огород она метила. Он, казалось, имел в виду и ещё кого-то, кому хотел отомстить и чьё незримое присутствие витало рядом с ним недавними воспоминаниями.

По лицу плосконосого скользнуло выражение подозрительного недоверия к такой двусмысленности поведения незнакомого ему предателя, однако он тут же согнал это выражение с лица и осклабился в искреннем дружелюбии.

– А я помогу воеводе звонкой монетой сполна оплатить тебе столь ценную услугу.

Антона вдруг отвлёк странный ползущий шорох, и он вспомнил, что здесь водятся змеи. Но не успел ни вскочить, ни вскрикнуть – сзади на него кто-то прыгнул и навалился, зажал рот мёртвой хваткой и придавил к земле. Он задохнулся собственным криком, а держащий рот повернул его голову, чтобы он рассмотрел, кто был перед ним. Обляпанный пятнами теней веток и листвы Удача пальцами накрыл свои тонкие губы, точно запирал их на замок и советовал ему делать то же самое, а возле них прополз большой уж, который быстро направлялся в сторону реки.

– Чу! – послышалось от костра предупреждение встревоженного плосконосого.

Он приподнялся и сделал знак рукой. Его сообщники живо привстали, всмотрелись в заросли. Не сговариваясь, все трое палками и сапогами разметали огонь, и Мансур первым шмыгнул в темноту ночи.

– До завтра, – напомнил он тихо, крысой скрываясь у обрыва берега.

Когда раздались скрип уключин и вёсельные шлепки по воде, Плосконос и воевода были в сёдлах. Пригибаясь к шеям тонконогих ногайских аргамаков, они беспокоили отзывающиеся шелестом концы веток, пока не выехали на дорогу. Подстёгнутые ими скакуны перешли в галоп и понеслись к городу. Топот их постепенно удалялся и растворялся тишиной ночи.

– Я слышал... – начал было Антон.

– Я тоже слышал, – по-приятельски оборвал его Удача. И пояснил: – Меня тоже привлёк странный костёр.

Отбросив излишнюю теперь осторожность, Антон напрямую провёл его к месту, где дожидались лошади. Отвязав их, они за поводья вывели животных из рощицы к дороге в виду городских окраин. Поднимаясь в седло, Удача предупредил вполголоса:

– Я вытащил твой отруб к чахлому кусту у трёх камней. Знаешь, где это?

– Знаю, – кивнул и отозвался Антон.

– Завтра до вечера надо перегнать его на прежнее место.

Антон не возражал, и они тронулись к городу. Возвращались рысью, словно торопиться им было уже некуда. Когда подъехали к воротам постоялого двора, им пришлось стучать настойчиво и требовательно. Заспанный сторож после недовольных расспросов неохотно разобрал укрепления ворот и впустил их в подворье. Расседлав лошадей, они заплатили сторожу за меру овса для животных, проследили, чтобы он насыпал в кормушки, сколько надо, потом только отправились в дом. В густой темноте, которая скрывала как нарочно выставленные на пути столы и лавки, из-за которой приходилось натыкаться на них и спотыкаться о лестничные ступени, они добрались до комнатки Удачи, закрылись в ней и завалились на единственную кровать. Укрывшись одним старым верблюжьим одеялом, оба тут же заснули, как усталые мужчины, которым не в чем себя винить за все деяния не зря прожитым днём.

10. Приглашение к воеводе

– Не стану ручаться головой. Но, мне показалось, это был он.

Мансур невольно отступил, когда Разин при этих его словах поправил наброшенный на плечи зелёный кафтан, будто от порыва холодного ветра, прикрыл им на груди белую рубаху. Они стояли у кустов роз под окнами замка, а длинные утренние тени кустов вытягивались до взрыхлённой земли, накрывали отпечатки подошв мужских лёгких сапог. Ближайшие к стене отпечатки были глубокими, оставленными после затяжного прыжка сверху, как раз против углового окна спальни.

– Отчего ж ты решил, что он был там? – дёрнув голову от внезапной судороги шеи, глухо спросил вождь. – А если так, почему не остановил?

– Разве мог я такому поверить? Чтобы кто-то забрался через окно к княжне, а она не подняла тревоги? А охрану не позвал я из опасения распустить оскорбительные для неё и тебя слухи. Не доверяя своим глазам, я укрылся с саблей за углом поварской и ждал. Когда же решил подняться наверх, беспокоясь за честь княжны, он спрыгнул и убежал.

Мансур взором скользнул по следам, которые под деревьями сада потерялись в листве, но направлялись к западному участку крепостной стены. Разин невольно глянул туда же. Потом опять уставился в самые глубокие два отпечатка подошв и сумрачно, с усилием выговорил:

– Почему ты решил, что это был царский порученец?

На полных губах Мансура промелькнула ухмылка удовлетворения, которой атаман никак не мог заметить. Но голос, каким он ответил, ничем не выдал его, оставался ровным, с оттенком заговорщического сочувствия:

– Было темно. Я мог и ошибиться. – Он виновато пожал плечами, словно и впрямь засомневался, а того ли он видел, кого назвал. – Но ты можешь узнать об этом, если княжна начнёт убеждать о прелестях царской службы. Он ведь служит царю...

– Уходи! – властно распорядился казачий вождь.

Желваки скул Разина играли, он боролся с подозрениями, не желая признавать их за серьёзные, и в то же время постепенно уступая им часть сердца. Он сразу позабыл о Мансуре, который поклонился и отошёл за угол замка. Мансур же замер за углом, пронаблюдал за спиной вождя, которая непроизвольно отяжелела под грузом невесёлых размышлений, ссутулилась, и мстительно сощурил веки, стал похож на злобного хорька.

– Поверит женщине! – Шёпотом передразнил он княжну: – Так ты сказала? – И уже от себя, как бы в ответ, прошипел: – Поверит тому, кто хитрее.

Разин распрямился и, словно ему с трудом давался каждый шаг, вошёл мимо раскрытой двери в сумрак замка. Он поднялся угловой лестницей наверх и приостановился у светлой дверцы входа в спальню. Пересиливая давящую грудь тяжесть недобрых предчувствий, раскрыл её и переступил через порог.

Княжна сидела вполоборота к нему, вытягивалась на шёлковом сидении персидской скамьи из красного дерева, резные ножки которой были изогнуты в виде лап молодой львицы. С небрежным изяществом склонив голову к левому плечу, смотрясь в немецкой работы зеркало в узорчатой золочёной оправе, она черепашьим гребнем проводила по длинным иссиня-чёрным волосам и с лёгким сердцем мурлыкала восточную песню, напоминала ласковую кошечку. Она умолкла, повернула голову к вошедшему любовнику. Ладонью удерживая волосы на выпуклом овале груди, где в них замедлил скольжение и замер гребень, она с удивлением и сказала, и спросила по поводу его настроения: