Катрин Панколь - Я была первой

• Название: Я была первой
• Автор: Катрин Панколь
• Издательство: Монпресс, Albin Michel
• Жанр: Современная проза
• Год: 2001
• ISBN: 5-901570-04-9, 2-226-10819-Х

Роман молодой французской писательницы о любви. О том, как хрупко и нежно это чувство, как много преград на его пути. И самая главная из них – человеческое непонимание, нежелание забыть о себе и заглянуть в душу другого.

---

Мы все засыпали, каждый в своем уголке. Мать уе­динялась со своим другом в домике для туристов, где в дневное время было безлюдно. А мы разбегались в разные стороны: кто-то шел спать на один из утесов, кто-то на крытое гумно, кто-то в овчарню. Игра со­стояла в том, чтобы найти себе укромное местечко и спрятаться там от остальных.

И вот в одном из таких непрочных каменных со­оружений с обвалившейся штукатуркой, где сквозь дырявую крышу проглядывало безоблачное синее не­бо, и случилось то, что неизбежно должно было случиться. В тот день обед по обыкновению был «слиш­ком сытным». До отвала наевшись сэндвичей, сгу­щенки и черничных пирожных с густым свежим кре­мом, я отправилась отдыхать. Я разомлела. У меня кружилась голова, пылали щеки. Вокруг меня летали и жужжали бесчисленные насекомые. Я вяло от них отмахивалась. Расстегнув молнию на шортах, я забы­лась тяжелым сном в углу сарая. Вдруг рядом послы­шался знакомый смешок неловкого возбужденного подростка, и показался Арман-младший. Он выря­дился крестьянкой, повязал на голову платочек, за­катал бриджи, обмотал поясницу полотенцем, спус­тил носки. В руках он держал пустую корзинку.

– Ну и как я тебе? – спросил он, мерзко хихикая.

Он выглядел нелепо. Нелепо и вместе с тем уст­рашающе. Я попятилась назад, на кучу сена. Я судо­рожно искала глазами косу, борону, тачку, любой предмет, который помог бы мне защититься, не подпустить его близко.

– Разве я не хороша? – настойчиво переспросил он и, виляя бедрами, направился ко мне. – Пожалуй, прилягу рядом с тобой…

Я мысленно прикидывала расстояние между на­ми и, все глубже зарываясь в сено, продолжала ис­кать спасительный предмет в надежде избавиться от навязчивого ухажера. Однако в сарае ничего та­кого не оказалось. Кричать тоже не имело смысла: моих криков никто бы не услышал.

– Это не смешно, – еле слышно выговорила я.

– Вот как…

– Совсем не смешно…

Он подошел ко мне, опустил корзинку на землю и стал продвигаться по сену вперед, но полотенце, повязанное на манер юбки, стесняло движения. На его подбородке красовался узел платочка. Он неумо­лимо приближался, не оставляя мне места для от­ступления. Вот он протянул руку, уцепился за рас­стегнутую молнию и с безумными глазами, красный от возбуждения бросился на меня. Я отчаянно со­противлялась, пыталась его оттолкнуть, но он ока­зался сильнее и, гаденько хихикая, быстро повалил меня на землю, не снимая своего дурацкого платка.

– Не бойтесь, не бойтесь, я славная крестьянка, у меня для вас яйца…

Он лег сверху, касаясь моего голого гладкого тела. Я изо всех пихала его, царапала ему шею и лицо, но он продолжал рвать на мне футболку, стаскивать шорты и возбужденно хихикать своим дебильным смехом. Он быстро разделся и попытался взять меня силой. Я не сдавалась. Собрав волю в кулак, я мощ­но ударила его в пах. Старший брат учил меня, что удар в пах – единственный способ избавиться от на­сильника. Он оказался прав. Славная крестьянка вдруг скривилась от боли так, что узелок платка ока­зался между зубами, отчего усмешка стала еще более глупой. Обхватив руками колени, он со стоном пова­лился на бок. Я выскочила из сарая, кое как поправи­ла одежду и побежала к домику, где отдыхала мать. Дверь была заперта. Я рухнула на землю, отчаянно крича: «Мама, мама!». Она меня не слышала.

Когда она, наконец, открыла и взглянула на меня, вся моя энергия разом отхлынула, я вконец обесси­лела и превратилась в маленький испуганный комо­чек, неспособный разобраться в случившемся.

– Он… меня… я… там… – пролепетала я.

Мать окинула взглядом мои взъерошенные волосы, порванную футболку, расстегнутые шорты и попыталась меня успокоить. Она обняла меня и прошептала…

– Ну, ну, что произошло?

– Там… в сарае… он пришел туда… он вырядился, чтобы…

– Кто, деточка?

– Ты же знаешь… Он…

– Кто он?

– Он… большой… его сын…

В этот момент на пороге возникла огромная чер­ная тень, и я задрожала еще сильнее. Взгляд Анри по­казался мне таким суровым, что я утратила дар речи.

– Что это с ней? – спросил он своим твердым голо­сом, голосом человека, которому принадлежит мир.

– Я не знаю, – ответила мать. – Она бормочет что-то бессвязное…

Прижав меня к себе, она провела своими длин­ными пальцами по моему лицу и вытерла слезы.

– Расскажи мне что случилось. Маме ты можешь все рассказать…

Я неотрывно смотрела на длинные мускулистые волосатые ноги Армана, на его бежевые шорты, наспех застегнутую рубашку, и ловила на себе его повелительный взгляд, приказывавший молчать.

– Скажи маме…

– Он пришел в сарай… переоделся крестьянкой… с платком на голове…

– Кто? – нетерпеливо переспросила мать.

– Она несет полную чушь, – вмешался Арман, – просто хочет привлечь внимание. В ее возрасте, сама понимаешь…

– Это совсем на нее не похоже, – ответила мать, – она никогда не устраивает подобных сцен.

– Одного раза более чем достаточно… Она не пер­вая влюбленная школьница, которая мелет всякий вздор, чтобы о ней все говорили. Не надо принимать ее всерьез. Ты окажешь ей медвежью услугу…

– Ты думаешь? – спросила мать, выпуская меня из объятий и пытливо заглядывая мне в лицо.

– Она просто ревнует… Это же очевидно…

В этот момент сзади послышались шаги. Я обер­нулась. Славная крестьянка успела снять платок и избавиться от корзинки, только носки по-прежнему оставались спущенными. На ходу приглаживая во­лосы, к нам приближался Арман-младший. Я ин­стинктивно прижалась к матери и показала на него пальцем:

– Это он… Он повалил меня на землю и лег сверху… Анри Арман разразился низким насмешливым смехом.

– Какие глупости! Мой сын! В сарае! С этой дев­чонкой!

И повернувшись к сыну, поманил его рукой:

– Ну-ка, подойди сюда!

Теперь нас было четверо: с одной стороны – мать с дочерью, с другой – отец с сыном. Сверши­лось, наконец-то тайное станет явным! Так и закон­чится сезон прогулок с Бигбоссом и его сынком. Мы снова останемся впятером, если не считать бе­зобидного дядюшки, будем шушукаться и смеять­ся взахлеб. Мама сначала, конечно, расстроится: ей больше не придется томно спускать маечку и вытя­гивать свои длинные загорелые ноги, но мы най­дем как ее утешить. В конце концов, все эти долгие годы она прекрасно обходилась без мужчин: нас ей вполне хватало!

– Где ты был? – спросил Анри.

– Ээ… Спал, как все… – ответил сын, не глядя на меня.

– Где ты спал?

– Там, на утесе. А что такое?

– Ты случайно не заходил в сарай?

– А что я там потерял?

– Да вот, девочка утверждает, что ты к ней при­ставал…

– Я? Папа, ты же меня знаешь. Да любая девица с моего курса с радостью… Неужели ты думаешь, что меня интересуют несозревшие девчонки?

Он презрительно засмеялся своим противным смехом и пожал плечами.

– Это она за мной бегает! Ни на шаг от меня не отходит! Я все собирался тебе рассказать, просто не хотел поднимать шум из-за такой ерунды.

Он говорил твердо и сдержанно, совсем как отец, не хотел упускать редкую возможность побеседовать с ним на равных.

Анри Арман повернулся к моей матери:

– Вот видишь! Она просто хотела привлечь вни­мание… Она с ним заигрывала, но ничего не вышло. У тебя растет кокетка! Я это сразу понял. Ты должна поставить ее на место и побыстрее. Ты слишком с ними мягка. Ты не виновата, у тебя и так хлопот по горло. Это общая беда всех женщин, которым при­шлось растить детей в одиночку. А тут еще отец оказался не на высоте…

Последовал многозначительный вздох. Я поняла, что меня предали. Расстановка сил изменилась: их было трое, я осталась одна. Я вырвалась из маминых рук. Я ждала, что она скажет. Мама смутилась, и тог­да и разом выпалила:

– Он не имеет права так говорить о папе! Его это не касается! Это наше семейное дело!

– Ой-ой-ой! Как быстро мы позабыли свои оби­ды! Кажется, мы перешли в наступление! И ты ду­маешь, что мы попадемся на эту удочку? – ехидно изрек Анри Арман, обращаясь ко мне. – Постыди­лась бы! Как они у тебя распустились! Вот увидишь, милая, как только у детей появится отец… Я с ними справлюсь.

Он положил руку маме на плечо и принялся неж­но массировать ей шею. Мать облокотилась на его руку, такую сильную, надежную, способную покон­чить с ее одиночеством. Мысль о том, что рядом бу­дет мужчина, который избавит ее от тягостных за­бот, сделает жизнь легкой и комфортной, рассеяла в ней последние сомнения. Анри Арман был прав: она слишком много на себя взвалила, и дети этим поль­зуются. Она посвятила их в свою личную жизнь. Они долгое время были ее сообщниками и советчи­ками, но больше так продолжаться не может. Дети должны слушаться. Дети должны знать свое место. Он наведет в доме порядок, в этом она полностью ему доверяла. Приятно, когда рядом мужчина, уве­ренный в своей правоте. Мать приняла его сторону.