Владимир Герлах - Изменник

• Название: Изменник
• Автор: Владимир Герлах
• Издательство: Издатель Словохотов А.А.
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-9903041-9-2

…Мемуарная проза. Написано по дневникам и записям автора, подлинным документам эпохи, 1939–1945 гг. Автор предлагаемой книги — русский белый офицер, в эмиграции рабочий на парижском заводе, который во время второй мировой войны, поверив немцам «освободителям», пошёл к ним на службу с доверием и полной лояльностью. Служа честно в германской армии на территории Советского Союза, он делал всё, что в его силах, чтобы облегчить участь русского населения. После конца войны и разгрома Германии, Герлах попал в плен к французами, пробыл в плену почти три года, чудом остался жив, его не выдали советским властям.

Предлагаемая книга была написана в память служивших с ним и погибших, таких же русских людей, без вины виноватых и попавших под колёса страшной русской истории. «Книга написана простым, доступным и зачастую колоритным языком. Автор хотел, чтобы читатели полностью вошли в ту атмосферу, в которой жили и воевали русские люди. В этом отношении она, несомненно, является значительным вкладом в историю борьбы с большевизмом». Ценнейший и мало известный документ эпохи. Забытые имена, неисследованные материалы. Для славистов, историков России, библиографов, коллекционеров. Большая редкость, особенно в комплекте.

---

Но он самого себя обманывал. Он не был рад. В этом он убедился очень скоро. Конечно он был рад, что был на Родине и был занят захватывающей интересной работой. Но где то в глубине души он жалел о том, что на старости лет остался один, как бездомная собака. Своему другу во Франции Рушкевичу, он написал письмо с просьбой забрать у Мариэты его личные вещи: пальто, костюм, ботинки, две пары простынь и одеяло, в точности перечислил свое нехитрое имущество. Просил сообщить Мариэте, что до развода по прежнему будет высылать ей деньги и что квартиру он передаст ей. Мариэта и Алексеев больше ему не писали. Он был совсем один, впрочем он был все таки у себя на родине, и это было уже много.

***

Шурка продолжала трещать: «Сам толстый, красный, настоящая свинья и глаза свинные, маленькие». Галанин отодвинул тарелку: «Спасибо, ты о ком это Шурка?» — «О ком? вот вы опять меня не слушаете, просто обидно становится! Об этом Губере… свинья свиньей». — «Ах да, этот Губер… чепуху ты говоришь, Шурка! Это больной человек, у него язва желудка, потому и уехал из К.». Шурка смеялась: «Язва желудка! а жрет как? Больше всех и все ему мало, и водку лакает. Ну нет! он здоровее вас. Вот смотрите, вы опять ничего не ели. Выпейте, Христа ради, тогда аппетит сразу придет».

Галанин посмотрел на рюмку водки, подумал: «Да, может быть ты и права. А где же огурцы?» — «Ох, какая я дура, сию минуту принесу». Побежала к окошку на кухню, притащила огурцы, поставила перед Галаниным, улыбаясь смотрела как Галанин выпил подряд две рюмки водки и захрустел огурцом, потом принялся снова за жареное мясо. «Ну вот, видите, что я говорила? Кушайте, кушайте больше, а то вот какой худой стал! Китель как на вешалке болтается».

Шурка за эти три недели работы официанткой в областной комендатуре, поправилась, немного потолстела, на щеках появился темный здоровый румянец, хоть ножем их режь и ешь как персик! Осмелела и похорошела. Не даром на нее заглядывались штабные писаря и зондерфюреры, когда она подавала им в столовой. Но берегла себя, свою девичью, хотя и тронутую честь. Вольности со стороны нахальных немцев не позволяла.

Как то унтер офицер Рабэ ее прижал в темной передней вечером, а потом пришел в канцелярию с огромным синяком во всю щеку. Пошел к Розену жаловаться на грубость и непочтительность горничной Глухих… на свое горе. Розен, у которого сидел Галанин, не хотел его дослушать, позвал Шурку для объяснений и посадил бабника на две недели под арест за попытку изнасилования русской девушки. С тех пор остальные служащие комендатуры остерегались Шурки, глазами ее раздевали, шутили, делали грязные намеки, но рукам воли не давали.

В канцелярии шопотом говорили, что она была любовницей Галанина или Розена, или обоих сразу и предупреждали об этом приезжавших с докладами районных комендантов. А Шурка продолжала бегать, подавать, петь, и радоваться своей новой жизни у своего нареченного отца Галанина. Была счастлива, как может быть счастлива здоровая девушка в семнадцать лет.

Галанин с удовольствием смотрел на тоненькую фигуру в белом фартуке, которая суетилась около его стола, внезапно вздрогнул и всмотрелся внимательней: «У тебя откуда это платье, Шурка?» Шурка кокетливо улыбнулась ему: «Наконец то заметили! А что вам оно нравится?» — «Да хорошее, откуда оно у тебя?» — «Да ведь вы сами мне его подарили, когда мы сюда приехали и белье и ботинки и пальто, у меня ведь ничего не было, когда вы меня сюда привезли». — «Но ведь я тебе подарил серое, а это зеленое».

— «А я его перекроила, сделала уже и покрасила, правда красиво?» Галанин принужденно улыбнулся: «Очень… Ты мне в нем напоминаешь одну русскую женщину. У нее тоже было зеленое платье только без рукавов и с большим вырезом на груди… Она была крупней тебя и старше, но что-то общее у вас есть».

Шурка посмотрела хитро на Галанина: «А это приятное воспоминание?» — «Да, как тебе сказать… с одной стороны приятное, с другой… ну ладно, спасибо, наелся как верблюд. Так говоришь, Губер у майора? Я пойду туда, до свиданья». Шурка, вдруг, напомнила ему о Нине Сабуриной, своим платьем, в последнее время он чаще думал о ней. После Могилева… Он ночевал там после утомительной и долгой дороги в поисках склада запасных частей для МТС’ов. В холодной нетопленной комнате, закрывшись с головой тулупом, он спал крепким сном, и ему приснилось: он ехал, как всегда в последнее время, по безбрежной снежной равнине. Один, в своем маленьком автомобиле, была глухая ночь. От телеграфных столбов и придорожных деревьев падали на снежную дорогу синие блестящие тени.

Внезапно автомобиль стал, взвыл мотором и забуксовал в снежном сугробе. Галанин вышел на дорогу, проваливаясь в снегу, зашел вперед и увидел, что передних колес не было. Посмотрел вокруг на глубокий снег, на красную луну, на синие тени и вдруг увидел, как через дорогу перебежала женщина, босая и в одной рубашке, в ее темных глазах был ужас и она пропала в снежных кустах, которые шуршали от порывов ледяного ветра. В оцепенении Галанин смотрел на кусты и на следы ее босых ног, по которым мчалась стая волков с длинными высунутыми языками, промчались как призраки и скрылись в кустах и оттуда страшный смертный крик:

«Алеша, спаси!»

Галанин побежал на крик, спотыкаясь и падая в сугробах, добежал, раздвинул кусты, наклонился… Волки исчезли. В луже крови стоял Васька, сын Нины, сморкался в белый чистый платок и спрашивал улыбаясь: «Дядя, а когда же ты, наконец, приедешь к нам снова вешать?» Холодный ветер гнул кусты, которые краснели, купаясь в крови.

Галанин проснулся дрожа. Тулуп валялся на полу, в комнате было светло от луны. Стуча зубами от холода, он снова накрылся с головой, согрелся, но долго не мог заснуть. Ему было страшно и он с нетерпением ждал утра. И думал все о Нине, вспоминая ее письмо. Он жалел, что так легкомысленно отнесся к ее мольбе приехать в К. хотя на несколько дней, что не поверил ее беременности, ее радости родить ему сына.

Конечно, она была простая женщина и он ее не любил, но зато она его любила и отдалась ему со всей страстью своей наивной грубоватой любви, от которой и должен был родиться его сын, его первый единственный ребенок. И внезапно он начал думать с нежностью о своем будущем наследнике, захотел взять его на руки, почувствовать тепло маленького нежного тела. Она писала ему, что ребенок будет весной. Весной он поедет туда в К. под каким нибудь предлогом, навестит Нину в ее маленькой квартире, мать с его сыном! Скорее бы весна!

Он невольно улыбался своему нетерпению, но оно было понятно, он старел, и был одинок, так страшно одинок в этих снежных бесконечных просторах. Потом он заснул и ему снился сад цветущих яблонь и его маленький сын на коленях Нины. Это был хороший радостный сон и он старался прогнать воспоминание о волках, о кустах в снегу и крови.

На другой день он снова с головой ушел в работу. Сегодня Шурка напомнила снова о К. и потом приехал этот Губер, таким образом место районного коменданта было свободно. Он решил не ждать весны, ехать туда немедленно, нужно поскорее поддержать Нину. Ведь ей, наверное, тяжело работать беременной, ей нужен покой и усиленное питание и он может ей все это дать.

***

В передней кабинета Розена писарь Рабэ с длинным угреватым лицом стучал на пишущей машинке. Вскочил, увидев Галанина, отдернул куртку: «У господина майора зондерфюрер Губер, я сейчас доложу». Галанин покачал головой: «Я подожду пока они там кончат. Вот что, Рабэ, у вас есть, конечно, карта района К. Дайте-ка мне ее». Рабэ порылся в папках, достал карту и протянул ее Галанину, который внимательно стал ее рассматривать. Разыскал город К., колхозы и совхозы и прихотливое течение реки Сони. На юге московское шоссе, от которого идет дорога к реке, за рекой город. На севере большое озеро, на его берегу колхоз, конечно, «Озерное». А дальше болота, до конца карты и лес, бесконечный лес!

Он закрыл глаза и постарался представить себе город К. таким, каким он его запомнил с того памятного дня, но не мог, за дверью кричал Розен: «Я повторяю вам, что ваш неожиданный отъезд из К. по крайней мере странен. Почему вы не дождались приезда нового коменданта? Черт побери, как вы смели самовольно уехать?» В ответ ему гудел робкий бас, что-то доказывал, но Розен продолжал кричать: «Больны? Знаю, видел ваше медицинское удостоверение, и был согласен вас оттуда забрать, но вы должны были ждать смены. Мы на войне, господин Губер, и ваш приезд сюда пахнет дезертирством, Ваш зондерфюрер Ах мне ничего не говорит, я его даже не видел до сих пор и вы сами его назначили, а сами поторопились бежать сюда. За это под суд! Доннерветер, вы просто струсили!»

Опять гудел бас, долго и нудно и опять кричал Розен: «Я вам не Кауфман, который только воровал здесь! Я вам покажу! Завтра поезжайте в В. мне такие люди не нужны и я напишу соответствующее донесение о ваших подвигах. Я вас не задерживаю, можете идти. Гейль Гитлер!» Дверь в кабинет Розена открылась и Галанин с любопытством посмотрел на красное жирное лицо Губера, который поспешно прошел через канцелярию, деланно улыбаясь.