Филип Фармер - Восстаньте из праха (перевод М. Ахманова)

• Название: Восстаньте из праха (перевод М. Ахманова)
• Автор: Филип Фармер
• Издательство: Тролль
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-87365-002-0

Известный исследователь Востока сэр Ричард Бартон, погибший от предательского удара ятаганом, просыпается на берегу огромной Реки в обществе других умерших — все человечество стало жертвой чьего-то чудовищного эксперимента. Кому под силу воскресить миллиарды людей и населить ими этот неведомый мир? Отважный Ричард Бартон и неунывающий Марк Твен не хотят быть пешками в чужой игре и пытаются приоткрыть завесу тайны.

---

— А слышали ли вы о моей книге, столь печально знаменитой? — спросил Бартон вместо ответа.

Моряк снова ухмыльнулся.

— Никогда не слышал о ней, пока Руах не высказал свои соображения по этому поводу. Но ваши дела говорят сами за себя. Руах слишком чувствителен к подобным вещам. Вы не станете упрекать его, если вспомните, через что он прошел. Но я не думаю, что вы попали бы за эту стену, если бы Руах был прав на ваш счет. Я уверен, что вы — хороший и храбрый человек, и вы нам нужны... Поэтому...

Дни, наполненные тяжелой работой, сменялись ночами, приносившими краткий отдых. До Бартона дошли слухи о женщинах. Вильфреду и Фатиму забрал Кэмпбел. Логу досталась Туллию. Алису Геринг с неделю подержал у себя, а затем передал одному из своих помощников, некоему Манфреду фон Кройшафту. Говорили, что Геринг негодовал по поводу холодности Алисы и даже собирался отдать ее на потеху своим телохранителям. Но Кройшафт выпросил ее себе.

Бартон был в отчаянии. Он видел ее то в постели Геринга, то — в объятиях Кройшафта, и эти мысли сводили его с ума. Он должен отомстить этим скотам — или умереть. Поздно ночью он тихо выбрался из большой хижины, в которой спал вместе с двумя дюжинами других невольников, прокрался в хижину Тар-гофа и разбудил его.

— Как-то вы выразили уверенность, что я буду на вашей стороне, — прошептал он в ухо рыжему израильтянину. — Собираетесь ли вы посвятить меня в свои планы? Должен предупредить вас, что если вы не сделаете этого немедленно, я начну действовать сам — вместе со своей группой и всеми людьми, которые пожелают к нам присоединиться.

— Руах рассказал мне еще кое-что о вас, — тихо ответил Таргоф. — В его историях не все для меня ясно. Но могут ли евреи доверять человеку, который написал такую книгу? И где гарантии того, что после победы над общим врагом этот человек сам не примется за евреев?

Резкий ответ уже готов был сорваться с губ Бартона, но он сдержался. Помолчав немного, он заговорил, и слова его были спокойны и холодны.

— Прежде всего, мои действия — там, на Земле, скажут вам больше, чем любая из моих книг. Я был другом и покровителем многих евреев, и они испытывали ко мне искреннюю приязнь...

— Подобное утверждение обычно предваряет нападки на евреев, — прервал его моряк.

— Возможно. Однако, если бы даже Руах был прав на мой счет, Ричард Бартон, которого вы видите перед собой, — совсем не тот Бартон, что жил на Земле. Я думаю, каждый человек как-то изменился, попав сюда. Если этого не произошло, то он просто не способен измениться. И тогда ему лучше было бы умереть... Я провел в долине Реки четыреста семьдесят шесть дней и многое узнал за это время. Я не отношу себя к тем, кто неспособен измениться. Я слушал Руаха и Фригейта. Я спорил с ними — часто и жестоко. И я много думал об их словах, хотя не всегда признавался себе в этом.

— Ненависть к еврееям — чувство, врожденное с детства, — сказал Таргоф.— Она впечатывается в нервные клетки, становится безусловным рефлексом. Раздается звонок — и собачка профессора Павлова пускает слюну. Произнесите слово «еврей» — и в клетках нервной системы подымается буря, которая ломает цитадель разума. То же, что происходит со мной, когда я слышу слово «араб». Но у меня есть вполне реальная основа для ненависти к арабам.

— Больше я не буду просить, — спокойно произнес Бартон. — Ситуация такова: либо вы доверяете мне, либо нет. В любом случае, вы знаете, что я собираюсь делать...

— Я верю вам, — сказал Таргоф. — Если вы способны изменяться, то я могу сделать это тоже. Я буду делить с вами кусок хлеба и сражаться рядом в бою. Мне хочется думать, что я не разочаруюсь в вас. Теперь скажите мне: если бы вы планировали восстание, то каким образом лучше всего его осуществить?

Таргоф слушал внимательно. Когда Бартон закончил, он кивнул головой.

— Очень похоже на мой план. Теперь мы должны...

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

На следующий день, после завтрака, Геринг прислал стражников за Бартоном и Фригейтом. Таргоф сурово взглянул на Бартона и тот представил себе, какие мысли бродят сейчас в голове у рыжего моряка. Однако деваться было некуда, и Бартон с Фригейтом, сопровождаемые охраной, двинулись к «дворцу» правителя. Геринг сидел у стола в большом дубовом кресле с трубкой во рту. Предложив своим невольным гостям сесть, он подвинул к ним сигареты и вино.

— Время от времени, — произнес немец, — я люблю расслабиться и поболтать с кем-нибудь, кроме моих помощников, которые, должен сказать, не блещут интеллектом. Особенно мне нравится беседовать с теми, кто жил после моей смерти, или с людьми, знаменитыми в свое время. Но таких у меня совсем немного.

— Многие из ваших невольников-израильтян жили после вас, — сказал Фригейт.

— О, эти евреи! — Геринг плавно взмахнул своей трубкой. — С ними не оберешься хлопот. Они слишком хорошо меня знают. Сидят, как замороженные, когда я пытаюсь говорить с ними, и довольно часто пытаются меня прикончить — так что с этой публикой особенно не расслабишься... Я, собственно, ничего против них не имею. Я не слишком жалую евреев, но я дружил со многими из них.

Бартон покраснел. Геринг, пососав трубку и пустив пару клубов дыма, продолжал:

— Фюрер был великим человеком, но у него имелось несколько пунктиков. Один из них — его отношение к евреям. Мне же это было безразлично. Но в Германии тех лет преобладали антиеврейские настроения и человек должен был идти в ногу со временем, если хотел занять достойное место в жизни. Впрочем, довольно об этом. Даже здесь нельзя избавиться от них...

Он разглагольствовал так несколько минут, затем принялся расспрашивать Фригейта о судьбе своих современников и истории послевоенной Германии.

— Если бы вы, американцы, обладали политическим чутьем, — заметил он, — вы должны были бы объявить войну России,

сразу же после нашей капитуляции. Мы сражались бы вместе с вами против большевиков, и мы бы их сокрушили.

Фригейт ничего не ответил. Геринг осчастливил своих слушателей парой сальных анекдотов, после чего велел Бартону рассказать о странном событии, которое произошло с ним перед воскрешением в долине Реки.

Бартон был поражен. Откуда Геринг узнал об этом? От Казза? Или у него имелись информаторы среди рабов?

Он подробно рассказал обо всем — начиная с момента, когда он открыл глаза и обнаружил, что висит в огромном пространстве, заполненном плавающими телами, до того мгновения, когда человек в летающем каноэ направил на него металлическую трубку.

— У Моната, пришельца со звезд, имеется гипотеза, согласно которой некие существа — назовем их, для удобства, «создания Икс», наблюдали за человечеством с тех пор, когда оно вышло из первобытного состояния — то есть около двух миллионов лет. Каким-то образом они сканировали каждую клетку каждого человека с момента рождения до самой смерти и сохраняли эту информацию. Подобная концепция способна вызвать головокружение: однако она не более поразительна, чем воскрешение всего человечества и переустройство этой планеты в бесконечную речную долину. Возможно, каждая личность была записана в течение своей жизни. Но может быть, эти сверхсущества, эта раса Икс, способны улавливать сигналы из прошлого, вибрации отлетевшего времени, подобно тому, как мы на Земле видели свет звезд, погасших тысячи лет назад.

— Монат, однако, склоняется к первому предположению. Он не верит в возможность путешествий во времени. Монат считает, что раса Икс долгое время накапливала эти записи. Каким образом, он не знает. Затем эту планету переоборудовали для нас; теперь она — один огромный речной мир. Во время нашего плавания вверх по Реке мы беседовали со многими десятками людей и их рассказы, без сомнения, подтверждают это; одни пришли с крайнего севера, другие — с южных широт. Их описания, собранные вместе, дают картину мира, превращенного в одну гигантскую зигзагообразную речную долину.

— Люди, с которыми мы говорили, были убиты или погибли в результате несчастных случаев, они воскресли снова в тех районах, мимо которых проходил наш путь. Монат утверждает, что всех нас, воскресших на этой планете, продолжают постоянно сканировать. И когда один из нас умирает, его запись — вплоть до последних минут жизни — передается куда-то, может быть, в расположенные под поверхностью планеты конвертеры, преобразующие энергию в материю. Они воспроизводят тела такими же, как в момент смерти, а затем регенерирующие устройства вос-станавливают их в первоначальном виде. Возможно, все происходит в той огромной камере, где я пробудился. Потом эти юные тела, без ран и повреждений, еще раз сканируются — и уничтожаются. Наконец, записи снова попадают в конвертеры, которые, возможно, используют в качестве энергетического источника тепло планетного ядра, и нас воспроизводят на поверхности этого мира, вблизи грейлстоунов. Я не знаю, почему повторные воскрешения происходят не в том же месте, где раньше обитал погибший. Я также не представляю себе, почему при этом удаляются все волосы, по какой причине у мужчин не растут усы и борода, зачем все женщины воскресают девственницами и для чего мужчинам делается обрезание. Не знаю, почему нас воскрешают снова и снова. Зачем, с какой целью? Те, кто поместил нас сюда, не показываются и не сообщают нам о своих планах.