Уильям Бойд - Нутро любого человека

• Название: Нутро любого человека
• Автор: Уильям Бойд
• Жанр: Современная проза

Уильям Бойд — один из наиболее популярных и обласканных критикой современных британских авторов. Премии Уитбреда и Риса, номинация на „Букер“, высшая премия „Лос-Анжелес таймс“ в области литературы — таков неполный перечень наград этого самобытного автора. Роман „Броненосец“ (Armadillo, 1998) причислен критиками к бриллиантам английской словесности, а сам Бойд назван живым классиком современной литературы.

---

Иду дальше, добираюсь до Шестой авеню и нахожу среднего размера и расценок отель. У него большой вестибюль — хорошо, в таком никто не будет бросаться в глаза — и десять лифтов, поднимающих постояльцев в номера на верхних этажах. В подобном месте вряд ли кто-нибудь обратит внимание на пару пришедших и ушедших проституток. Арендую на ночь со среды на четверг небольшой люкс.

Четверг, 11 июня

Кончено. Сделано. Записываю это второпях, пока ничего не забыл.

В номере я все подготовил. Скотч, джин, тоник и содовую, некоторое количество пива, шесть пачек сигарет — разных марок, орехи, соленые крендельки, жевательную резинку.

Около десяти иду на угол 47-й и Восьмой, но девушки около бара не обнаруживаю. И тут же замечаю ее на другой стороне улицы. Она в том же одеянии, что и в субботу. Неторопливо перехожу улицу, мне кажется, что прохожим должны быть слышны удары моего сердца.

Я: Здравствуйте, вы меня помните?

ДЕВУШКА: Нет.

Я: Я вас спрашивал насчет всей ночи.

ДЕВУШКА: А, да.

Я: Я готов, но у меня еще одна просьба. Можете привести с собой кого-нибудь?

ДЕВУШКА: Мужика?

Я: Нет-нет. Еще одну девушку. По сто долларов каждой.

ДЕВУШКА: Дополнения за отдельную плату.

Я даю ей адрес отеля, называю номер и вручаю в знак искренности моих намерений бумажку в 20 долларов. Возвращаюсь в отель и часа полтора сижу в своем малом люксе, наливаясь все большей злобой на себя — как можно быть таким наивным? Самая легкая двадцатка, какую она когда-либо заработала. Включаю телевизор и тут раздается звонок в дверь. Это моя девушка, ведущая на буксире другую: пониже, посмуглее, с нервным, бегающим взглядом. Они входят, я наливаю им выпить, мы представляемся друг другу: Логан, Роза (моя девушка) и Джакинта (ее подруга). При свете, заливающем номер, мне удается разглядеть их получше. Роза пышногруда, изобильна. Джакинта понеопрятнее, платье с печатным рисунком покрыто пятнами, на локте свитера дырка. Обе курят.

Я: Вы подруги?

РОЗА: Встречаемся иногда.

ДЖАКИНТА: Ага. Так на всю ночь, да? Сто баксов?

Я: Совершенно верно. Налейте себе выпить.

Они наливают, рассаживаются со стаканами по двум креслам номера, а я пристраиваюсь на краешке кровати. Включаю радио и пытаюсь найти джазовую станцию, — Роза спрашивает, сколько стоит номер. Предлагаю нам всем раздеться.

Когда мы оказываемся голыми, настроение девушек автоматически изменяется — теперь они привычно кокетничают. С радостью замечаю в себе признаки достойной эрекции. Джакинта спрашивает о резинках, я говорю, что у меня их полон ящик. Подхожу к Розе и заключаю ее в объятия, как если бы мы собирались потанцевать под похрустывающую джазовую музыку. Пытаюсь поцеловать ее, но она говорит: „Без поцелуев“. Сходимся на 5 долларах за порядочный поцелуй, с языками, и я получаю мою пятидолларовую покупку. Теперь я уже сильно возбужден, мы с Розой падаем на кровать, я нашариваю презерватив. Роза могла бы быть красивой девушкой — во всяком случае, более красивой, — если бы сбросила фунтов двадцать. Жирок, которым она обросла, искажает черты ее лица, делая щеки непривлекательно пухлыми. Мы совокупляемся, я очень быстро кончаю. Тем временем, Джакинта включает телевизор. Роза спрашивает, можно ли принять душ, и удаляется в ванную комнату. Я сижу на смятой постели, глядя на Джакинту, потом опускаю взгляд на мой одрябший член, — во всем моем теле нет ни унции эротического интереса. Джакинта поворачивается ко мне.

ДЖАКИНТА: Знаешь, ты похож на одного малого из „Сержанта Билко“. Смуглого — как его там? — Папарелли.

Я: Большое спасибо.

ДЖАКИНТА: Ты из города?

Я подхожу к ней. Она почти и не отрывает глаз от экрана, но протягивает руку и несколько раз тянет меня за конец. С близкого расстояния ее тело выглядит нездорово бледным: я вижу хрупкие полоски ребер, в темных глазах Джакинты отражается серый квадрат телеэкрана. Я отхожу, наливаю себе выпить. Роза появляется из ванной, распаренная, розовая, с полотенцем вокруг талии. „Отличное у них мыло“, — сообщает она. Теперь в душ уходит Джакинта. Роза наливает себе большую порцию джина, закуривает сигарету и взглядывает мне в глаза. „Ну, как делишки, Логан?“. „Отлично“, — отвечаю я. „Ночь только начинается“.

Мы смотрим фильм, вестерн, улегшись втроем в постель — по моей просьбе, я изображаю кусок мяса в сэндвиче из проституток. Время от времени я беру руку одной из женщин, кладу ее на мой член, и женщина без особого энтузиазма подергивает его. Я отвердеваю, тянусь к Джакинте, но та говорит, что хочет посмотреть фильм, у нас еще вся ночь впереди. Я зарываюсь носом в большие груди Розы, однако и та отодвигает мою голову, чтобы не мешала смотреть.

После фильма Джакинта сосет меня (15 долларов) и я, окончательно отвердев, натягиваю презерватив. Твердым-то я остаюсь, но несмотря на чуть ли не часовые старания, кончить никак не могу. И в конце концов, выбираюсь наружу.

ДЖАКИНТА: Когда два мужика и одна девушка, лучше. Бесплатный совет.

Я: Почему?

РОЗА: Два мужика всегда что-нибудь да придумают — больше разнообразия.

ДЖАКИНТА: Ага. Если берешь двух девушек, одна всегда просто сидит, пальцами крутит. Ну, разве что они лесбианские штуки проделывают.

РОЗА: И потом, подумай, если с тобой другой мужик, расходы пополам, а так ты сам за девушку платишь.

Я: Думаю, что мысль о другом мужчине в постели с нами, — чужаке со стоящим членом, — меня бы обескураживала.

РОЗА: Не будь таким брезгливым.

Я: Благонравным.

РОЗА: Да каким угодно.

ДЖАКИНТА: Так давно ты в городе, Логан?

Я: Я здесь живу.

РОЗА: Может, закажем чего-нибудь?

Мы заказываем сэндвичи (когда их приносят, девушки скрываются в ванной). Едим, разговариваем, пьем (я к этому времени уже прилично нарезался) и курим. Потом признаемся друг дружке, что несколько приустали и забираемся в постель. Когда Роза с Джакинтой засыпают, меня охватывает по-настоящему глубокое чувственное возбуждение — я ощущаю себя получившим своего рода эротическое откровение. Их бока соприкасаются с моими, я слышу их дыхание, обоняю исходящие от них запахи мыла, сигаретного дымка и спиртного. Снаружи на Шестой то нарастает, то спадает рокот машин, взвизгивают сирены, ночь занимается своими делами. Все кончено. Аланна ушла в прошлое, — я могу начать сначала.

Утром Роза расталкивает меня. Время еще очень раннее — нет даже шести, — а она уже одета. „Мне надо идти“, — говорит она. Я выволакиваюсь из постели, — Джакинта так и спит, — нахожу бумажник (засунутый за радиоприемник на прикроватной тумбочке). Даю 150 долларов — я действительно ей благодарен. „Можно я сигареты заберу?“ — спрашивает она. „Оставь пару пачек Джакинте“. От двери она говорит: „Увидимся, — в любое время, Логан“. И целует меня. Я оставляю дверь чуть приоткрытой, смотрю, как она неторопливо уходит по коридору.

Потом набрасываю халат, заказываю завтрак (сам забираю поднос от двери), наливаю в апельсиновый сок немного джина, — чтобы снять головную боль. Сижу с чашкой кофе и наблюдаю, как солнце карабкается по фасадам домов напротив. Просыпается Джакинта, я подаю ей кофе. „Тяпнешь?“ — спрашиваю я и доливаю в кофе виски. Объясняю, что Роза ушла с утра пораньше.

ДЖАКИНТА: Хочешь подурачиться?

Я: Что у тебя на уме?

ДЖАКИНТА (закуривая): Ну, хочешь выкинуть что-нибудь этакое?

Я: Ты о чем?

ДЖАКИНТА: Я думаю это должно быть как на какой-нибудь большой оргии — правильно? Сдается мне, ты был бы не прочь проделать еще что-нибудь.

Я: Как насчет страстного поцелуя?

И Джакинта целует меня (5 долларов), усердно орудуя языком, всхрапывая и постанывая в поддельной страсти. Потом перебирает варианты: в задницу, по-собачьи, 69, с плюхами. Но на меня вдруг наваливается усталость, мозг занят тем, что деятельно анализирует события последних нескольких часов, пытаясь уразуметь, почему все прошло так просто, неэротично, без особого волнения. С такой бьющей в глаза заурядностью. Сам виноват, решаю я: все дело именно в том, что я слишком занят анализом, слишком наблюдателен, слишком интересуюсь подробностями, слишком вникаю в тонкости, связанные с двумя девушками. Настоящий клиент просто занялся бы делом и был бы доволен, — давай то, давай это, — а я только и отмечаю, что марку сигарет да струпик на колене Джакинты. Потливая, бесцеремонная Роза с ее чрезмерным весом; щуплая, подшибленная Джакинта с ее нелепым именем. Мне следовало быть более эгоистичным, менее любознательным, менее…

ДЖАКИНТА: Кстати, меня вовсе и не Джакинтой зовут. Валериной.

Я: Милое имя. Русское?

ДЖАКИНТА: Папка был русским. По-моему. Думаешь, это ничего?

Я: Конечно.

ДЖАКИНТА: В Америке с русским именем не больно-то развернешься. В наше время.