Лев Гомолицкий - Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3

• Название: Сочинения русского периода. Проза. Литературная критика. Том 3
• Автор: Лев Гомолицкий
• Жанр: Критика
• Год: 2011
• ISBN: 978–5–91763–078–6 , 978–5–91763–081–6

Межвоенный период творчества Льва Гомолицкого (1903–1988), в последние десятилетия жизни приобретшего известность в качестве польского писателя и литературоведа-русиста, оставался практически неизвестным. Данное издание, опирающееся на архивные материалы, обнаруженные в Польше, Чехии, России, США и Израиле, раскрывает прежде остававшуюся в тени грань облика писателя – большой свод его сочинений, созданных в 1920–30-е годы на Волыни и в Варшаве, когда он был русским поэтом и становился центральной фигурой эмигрантской литературной жизни.

Третий том содержит многочисленные газетные статьи и заметки поэта, его беллетристические опыты, в своей совокупности являвшиеся подступами к недошедшему до нас прозаическому роману, а также книгу «Арион. О новой зарубежной поэзии» (Париж, 1939), ставшую попыткой подведения итогов работы поэтического поколения Гомолицкого.

---

Но мысль о вечной литургии жизни, где нет и никогда не было смерти, не победила временного уничтожения. Тело Федорова должно было подчиниться закону этого уничтожения. Осталась его мечта о общем деле человечества.

«Философия общего дела» - под этим общим названием и изданы его посмертные произведения.

Умер Федоров в больнице, в 1906 г. 75-ти лет. До последней минуты ум его горел всё той же мыслью. Только по временам у него прорывалось личное - «кажется, это последнее» и «должно быть, и то также будет...», то - пустота, промежуток между смертью и воскресением.

Похоронен он на кладбище Скорбященского женского монастыря. Над его могилой чугунный черный крест, на перекладине надпись - «Христос Воскресе...»[220].

В Бхагават-гите сказано:

– Истинно смерть для рожденного и истинно рождение для умершего[221].

Молва, 1933, № 294, 23-25 декабря, стр.4. Статья основана на материалах, присланных Гомолицкому из Праги К.А. Чхеидзе.

Рисунки русских писателей

В Праге художник Н.В. Зарецкий открыл выставку автографов, рисунков и редких изданий русских писателей, начиная от Ломоносова и кончая современными нам писателями.

Ядро выставки составляет коллекция самого Н.В. Зарецкого. Часть книг предоставлены «Славянской Книговней» и библиотекой пражского Национального музея.

Каждый писатель по возможности представлен наличием портрета, автографа, книги и рисунков. Кроме того, на выставке имеются портреты русских писателей - довольно полная галерея портретов, начиная с Тредьяковского и Кантемира.

Из редких изданий выставлены «Российская грамматика» Ломоносова 1755 г. Его же: «Alt-Russische Geschichte», изданная в Риге и Лейпциге в 1768 г., «Собрание разных сочинений» Спб. 1803 г. и «Краткое руководство к красноречию» Спб. 1810 г.

Жуковского: - «Баллады и повести» Спб. 1831 г.

Батюшкова: - «Опыты в стихах и прозе» Спб., 1817, «Сочинения» 1834.

Первые издания «Руслана и Людмилы» и «Кавказского пленника» и т.д.

Есть автографы: подлинник стихотворения Жуковского, письма Батюшкова к Н.И. Гнедичу, автографы Хомякова, Шевченко, подлинник стихотворения Лермонтова «На смерть Пушкина», автографы Полонского, Достоевского, Л. Толстого, Розанова, Ремизова, Волошина, Гумилева и др.

Идея выставки рисунков писателей представляет особый интерес. Коллекция Зарецкого лишний раз подтверждает давно известный факт, что писательский талант очень часто совмещается с призванием к живописи. Почти все известные писатели и поэты рисовали. Беглые рисунки пером встречаются в черновиках Пушкина, Жуковского, Батюшкова, Лермонтова, Гоголя и др. Рисунки Шевченко свидетельствуют о том, что он обладал недюжинным талантом живописца. Полонский писал масляными красками. Рисунки Волошина печатались в «Весах». В Париже в прошлом году происходила выставка рисунков Ремизова. На выставке Зарецкого рисунки Ремизова занимают две витрины.

Коллекция рисунков Зарецкого открывается с репродукции мозаик Ломоносова. Затем следуют рисунки Жуковского (около 20), автопортрет Батюшкова, около 20 рисунков Пушкина, 5 - Баратынского, около 10 - Гоголя, 15 рисунков Шевченко, 15 и автопортрет - Лермонтова, этюд «Летний вечер» Полонского, 2 рисунка Достоевского, рисунок к «Азбуке» Толстого, 4 рисунка Короленко, рисунок из письма Розанова, 2 к «Огненному ангелу» Брюсова, альбомы Ремизова (портреты кавалеров и грамоты «Обезвелволпала», рисунки и проч.), иллюстрации Волошина, рисунок Гумилева, 6 рисунков Блока и т.д.

Всего на выставке представлено 32 писателя. Из современных зарубежных, кроме Ремизова, имеется еще несколько имен.

Молва, 1933, № 298, 31 декабря 1933 - 1 января 1934, стр.3. Подп.: Е.Н

Рождение стиха

Всё чаще и чаще приходится слышать о кризисе, если не гибели, стиха. Уже давно эта тема беспокоит зарубежного критика. В мартовском же, 3-м номере «Встреч» помещена статья В.В. Вейдле, красноречиво названная - «Сумерки стиха».

Всё это странно и неправдоподобно. Не может быть, чтобы в наше время, насыщенное, как никогда, драматизмом и поэзией, время необычайной творческой напряженности, стихи не только не звучали заповедями новых заветов (ведь поэты - «непризнанные законодатели мира» - Шелли), а сейчас пора как раз «законодательная», идущая на смену отзвучавшего блоковского «пророческого» периода –

Я безумец! Мне в сердце вонзили
красноватый уголь пророка... [222]

... Да, был я пророком (Блок)[223],

не только не вели, но оказались лишними, умерли,

как умирают птицы и цветы[224].

Всё протестует, всё восстает против этого утверждения. Нет.
Не в гибели стиха совсем дело. Стихи не гибнут.
Стихи чают революции.

Революция, прошедшая по нашим душам, должна пройти и по стихам, не оставив от них камня на камне. Как души наши не могли остаться старомодными шкатулками для сувениров прошлого благополучия, не могут оставаться ими и стихи. Невозможна и оскорбительна теперь в стихах не только бальмонтовская сладкопевность:

Я - прозрачный ручей,
Я - для всех и ничей...[225]

но даже блоковское напряженное сладкогласие –

И напев заглушенный и юный
В затаенной затронет тиши
Усыпленные жизнию струны
Напряженной, как арфа, души[226].

Каждый новый период исторических перестроек, ломок душ и сознаний сопровождался неизбежно и перестройкой, ломкой форм в искусстве. Так росток дерева, пробивающийся из-под могильного камня, крушит, взрывает мертвый камень и, прочно, глубоко утверждаясь своими корнями в почве, заполняет мир живым шумом.

Новый человек, народившийся в зарубежьи, принес с собою новые впечатления, новые темы и открыл в себе новые слова для их выраженья.

Слова выговариваются с трудом, ценою больших нравственных усилий, трудные и ответственные, и ищут такой же ответственной формы, но ее нет, и тяжкое, «каменное» слово попадает в латанные ветхие меха... Вместо эпопеи, вместо молитвенного распевного склада (что единственно соответствовало бы напряжению роста молодого творческого влияния) новые слова направляют по старому руслу хрупкой упадочной лирики, рожденной дореволюционной эпохой, когда всё рушилось, всё колебалось, всё вокруг было призрачно и неверно.

Невозможно же потенциальному творцу новой Магабгараты выявлять себя в триолетах...

И получается так, что слова новые найдены - они трудны и ответственны, а форма осталась пока еще старой - легкой и безответственной (для нас). Тяжкие удары падают в пустоту. Получается впечатление глубокого кризиса, гибели.

Да, момент серьезен своей ответственностью, но совсем не о гибели свидетельствует он, а о возможном и близком возрождении, если только... мы поймем, чего он от нас требует. Иначе мы рискуем не найти для себя выражения, остаться немыми, невоплощен­ными.

Путь же один.

Тот же, какой мы прошли, ища самих себя, блуждая среди опустошений, произведенных революцией. В области версификации нам также надо остаться на «голом месте». Забыть все хитроумные теории, начиная со «Способов к сложению российских стихов»[227] и кончая исследованиями четырехстопного ямба[228], забыть о существовании самого ямба и разучиться отличать его от дактиля, освободиться от всех технических изощренностей и достижений (лучшие достижения в прошлом, гениальные изобретения и открытия старых мастеров - для нас могут быть только губительными), и тогда... окружив себя этой пустотою, углубиться в себя, прислушиваясь, как звучат новые слова. Из этого звучания и родятся новые нужные, насущные для всех нас стихи.

И мне кажется, что это уже совершается. В то время, как говорится о сумерках стиха, происходит как раз обратное - его рождение. Происходит в суровой молитвенной обстановке, в большой скупости слов, в многозначительном молчании.

Числа. Кн. X (Париж, 1934), стр.241-242.

Литературные содружества Литературное содружество в Варшаве

24 февраля и 3 марта этого года в Варшаве состоялись два интересных выступления варшавского Литературного Содружества, посвященные освещению положения и задач театра и литературы за рубежом. На собрании 24 февраля по этим вопросам были прочитаны доклады С.Е. Киндяковой, Г.С. Гуляницкой, Л.Н.Гомолицким и Е.С.Вебер.

С.Е. Киндякова говорила о задачах Содружества. Содружество существует в Варшаве с 1929 года. Формально это - варшавская литературная секция Союза русских писателей и журналистов в Польше. По существу же Содружество объединяют не профессиональные задачи. Главная его цель - создание и поддержание литературной элиты. Принцип Содружества - свобода творчества, внимательное отношение к передовым литературным течениям. Вокруг Содружества объединены все культурные силы варшавской русской колонии. Других литературных кружков в Варшаве нет. Почетным председателем Содружества состоит Д.В. Философов.