Вирджилио Боккарди - Вивальди

• Название: Вивальди
• Автор: Вирджилио Боккарди
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-235-03014-5

Жизнь и творчество легендарного венецианца, рыжего священника, виртуоза-скрипача, многожанрового композитора, дирижёра, педагога, импресарио отделяют от нас почти 300 лет. И несмотря на это его музыка пользуется необычайной популярностью в современном мире. Секрет прост — посланный Богом яркий мелодический дар, мощный творческий импульс, поддерживаемые самоотверженной любовью к музыке, невероятным трудолюбием и редким жизнеутверждающим началом, которым не помешал тяжелый врождённый недуг. При жизни Антонио Вивальди был очень востребованным композитором. После смерти оказался напрочь забытым. По-настоящему его открыли лишь в 50-е годы XX века. За время забвения его бытование на земле обросло великим множеством домыслов и легенд. Предлагаемая читателям книга — первая достоверная биография Вивальди, написанная его соотечественником.

---

— Кто знает, возможно, он обосновался в Далмации.

Точных сведений не было. Поговаривали, что жена беглеца Джеролама, взяв детей и наняв лодку, пересекла Адриатику и, по-видимому, соединилась с мужем где-нибудь на далматинском берегу. Вероятно, поняв неуместность своего вопроса, гондольер сменил тему.

— Маэстро, а я вот вчера с друзьями побывал на вашей опере в Сан-Мозе, — сказал он весело. — Мне понравилась эта бойкая царица, которая переспала со своим братцем.

Так уж повелось, что театры обычно приглашали именно гондольеров с их звучными голосами и крепкими руками для клаки. Как раз в тот вечер в театре Сан-Мозе давалась опера «Титеберга», и Джован Баттиста распорядился впустить в зал группу гондольеров, приказав им дружно хлопать после каждой арии и в конце при закрытии занавеса. А теперь Меми вёз дона Антонио в Сант’Анджело на репетицию его новой оперы, готовящейся к открытию сезона.

Удовлетворив своё любопытство и крепко взявшись за весло, Меми направил гондолу к выходу на Большой канал. Радуясь простору водной глади и приветствуя встречные суда и знакомых гондольеров, он вдруг по заведённой давней привычке запел одну из октав Тассо:

Весь день Эрминия одна блуждает
Беспомощно — поддержки никакой.
Сквозь слёзы ничего не замечает,
Лишь стон из девичьей груди порой.
А вот и солнце в море утопает,
И тут ей путь был преграждён рекой.
Красавцу Иордану дева рада,
И отдых ей сулит его прохлада.

В марте дону Антонио исполнилось сорок. Дома его ждал подарок — новая сутана, пошитая матерью при помощи сестры Маргариты.

С годами старая ряса вся поистёрлась и лоснилась, утратив первоначальный чёрный цвет. А вот племянник Пьерино приготовил ему сюрприз: шарики чёрного цвета на нотной бумаге.

— Быть тебе переписчиком нот! — И дон Антонио взял карапуза на руки.

После шумного успеха «Юдифи» Камилла смирилась с «чудачествами» сына. И что бы ни говорил ей дон Лоренцо о порочности театра, она верила, что её Антонио, пусть даже и не служащий мессу, остаётся добрым пастырем без всяких глупостей в голове. Она видела, как ежедневно после занятий музыкой и несмотря на усталость сын берёт в руки молитвослов.

Разросшееся семейство Вивальди жило в достатке. Небольшой доход давал театр, Джован Баттиста продолжал играть в оркестре Сан-Марко и лавка на Брагоре приносила кое-что. Франческо стал не только ловким брадобреем, но и хорошим парикмахером. Неплохо зарабатывали и Маргарита с Дзанеттой как искусные вышивальщицы простыней, наволочек и скатертей. Чечилия, хотя и продолжала жить в доме родителей с мужем и двумя детьми, материально ни от кого не зависела, так как у её Мауро было приличное жалованье. От Бонавентуры доходили иногда вести из Падуи или Вероны, но было неясно, чем он там занимается. Последний сын Изеппо научился читать и писать в приходской школе, и, глядя на смышленого мальчика, Камилла лелеяла надежду, что хоть из него выйдет настоящий священник. Но Джован Баттиста не разделял её надежд, считая, что Святой Дух не снизошёл пока на их не в меру бойкого меньшого сына.

Однако праздничный вечер по случаю сорокалетия дона Антонио был подпорчен им самим, когда он объявил о своём решении переселиться в Мантую для постановки новой оперы. Для Джован Баттисты известие прозвучало как гром средь безоблачного неба, поскольку сын ни разу с ним об этом не говорил. Он принялся с жаром разубеждать Антонио, доказывая пагубность такого шага. Покидать Венецию в то время, когда его имя стало утверждаться на оперных подмостках, выглядит капризом и ребячеством. Пусть «Роланда, мнимого безумца» постигла неудача, зато другие оперы прошли более или менее успешно и принесли ощутимый доход. А что говорить о подлинном триумфе «Юдифи»? Если попечительский совет Пьета не возобновил ещё контракт, испытывая временные трудности, скоро всё образуется. Прежде это не раз случалось, и вновь следовало приглашение. Не стоит забывать, что Пьета — это важнейшая концертная аудитория, хотя и небольшая, но слава о ней разносится далеко за пределами Венеции. Одним словом, для Джован Баттисты отъезд в Мантую выглядел как опрометчивый шаг и прежде всего из-за неясности дальнейших перспектив. А Мантуя — это не Венеция, где всё родное, близкое и понятное. Вопреки мнению отца, Антонио считал, что для него настал самый благоприятный момент покинуть Венецию на крыльях славы.

Мантуя была достаточно близка, и хотя там больше не правили прежние щедрые меценаты герцоги Гонзага и власть была в руках австрийского двора, культурная жизнь продолжала бить ключом. Многие знающие люди рассказывали, что на сцене герцогского дворца ставятся прекрасные спектакли, а недавно там оказалось вакантным место главного дирижёра камерного оркестра.

— А как же быть с новой оперой, обещанной Сан-Мозе? — спросил Джован Баттиста, выдвинув последний аргумент.

Но сын заверил его, что работа над заказом продолжается. Камилла хранила молчание, сидя в сторонке на кухне и прислушиваясь к перепалке мужа с сыном. Наконец она поднялась со стула и, беспокоясь прежде всего за здоровье Антонио, грустно сказала:

— Сын мой, тебя вконец доконают эти поездки из Венеции в Мантую и обратно. Учти, там теперь правят немцы. — И она перекрестилась, прошептав привычное: — Иисус, Иосиф и Дева Мария, спасите наши грешные души.

Всё было тщетно — Антонио настоял на своём.

На следующий день, облачившись в новую сутану, Вивальди отбыл в почтовом дилижансе в Мантую. Тамошнее герцогство на границе с Венецианской республикой в годы правления династии Гонзага являлось процветающим центром художественной жизни. В 1708 году последний из Гонзага герцог Фердинанд Карл оказался в долгу как в шелку, и правление обанкротившейся династии пало. Её владения оказались лакомым куском для претендентов на господство, и вскоре сильная и алчная Австрия прибрала бесправное герцогство к рукам. Для неё это был важнейший форпост в Паданской равнине.

Поездка в Мантую преследовала двоякую цель: познакомиться с местным театром и получить аудиенцию у австрийского наместника принца Филиппа Дармштадтского, от которого многое зависело. В кармане сутаны Антонио на сей случай лежало рекомендательное письмо.

Уставший в дороге Вивальди по прибытии в Мантую на закате первым делом поспешил устроиться в гостинице поблизости от дворца. На следующее утро он был принят принцем-наместником. Филипп был наслышан о славе Вивальди, музыканта и композитора, так что рекомендательное письмо оказалось излишним. Во время краткой аудиенции были оговорены детали, в том числе какие оперы будут предложены мантуанскому театру и согласен ли автор взять на себя обязанности импресарио. Понравился украшенный лепниной и позолотой театр, называемый Арчидукале или театр Веккьо. Над партером возвышались пять ярусов лож, да и сцена была довольно вместительная с высоченным потолком, что позволяло давать на ней грандиозные представления.

Довольный результатами поездки Вивальди вернулся в Венецию, где его ждали неотложные дела. Прежде всего завершение работы над оперой «Армида в Египте» на либретто венецианца Джованни Палацци, премьера которой намечена на открытие карнавала. Нужно было также побеспокоиться о её сценическом оформлении. История Армиды, навеянная поэмой Тассо «Освобождённый Иерусалим», наверняка должна вызвать интерес публики не только в театре Сан-Мозе, но и в Мантуе. Вивальди был настолько уверен в этом, что в венецианском издании либретто для зрителей приказал напечатать: Музыка дона Антонио Вивальди на службе Мантуи.

На премьере побывали Джован Баттиста и брат Франческо. Им опера понравилась, особенно второй акт. Но как «Армиду» воспримет публика в Мантуе? Джован Баттиста знал по опыту, сколь отличаются вкусы зрителей и по-разному воспринимается одно и то же музыкальное произведение. Сплошь и рядом это зависит от уровня культуры, местных традиций и качества исполнения, а оно не всегда бывает высоким. Пока непонятно, как дебют Антонио пройдёт в театре Арчидукале с незнакомым оркестром? Да и на репетиции отведено мало времени.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

После последнего представления «Армиды» в Сан-Мозе, прошедшего с неизменным успехом, Вивальди спешно отправился в путь с баулом, набитым больше нотами, чем сменной одеждой. Он решительно отказался от приготовленной, как обычно, матерью дорожной корзины с питьём и всякой снедью.

— Даже кофе не успел попить, — вздохнула Камилла, помахав сыну рукой с балкона.

До гондолы с неизменным Меми его провожали отец и Бастази, домашний парень на посылках, взваливший баул себе на плечи. Вивальди торопился, так как уже на следующее утро должна была состояться первая репетиция с оркестром в театре Арчидукале. Он беспокоился, как бы не оказаться в дилижансе с кем-нибудь из знакомых певцов. Это было бы для него невыносимой мукой, так как вне сцены этот народ способен только сплетничать или выклянчивать прибавку к гонорару. После доброй понюшки табаку он занял место в дилижансе и вынул молитвенник из баула, но после Падуи задремал под мерный цокот копыт.