Алла Потапова - Красная звёздочка

• Название: Красная звёздочка
• Автор: Алла Потапова
• Издательство: Веселка
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 1983

Остросюжетная повесть-сказка украинской советской писательницы о приключениях девочки, путешествующей с помощью волшебной красной звёздочки во времени, рассказывает о счастливом детстве советских ребят, о тяжёлой судьбе детей в капиталистическом мире.

---

Алла Вячеславовна Потапова Красная звёздочка

Кошелёк

Было воскресенье. Даже начало воскресенья, всего восемь часов утра. Совсем как в сказке про Красную Шапочку, у нас заболела бабушка, и мама послала меня отнести ей баночку мёда и горчичники. Мама пошла бы сама, но дома оставалась маленькая сестричка Наташка, а папа задерживался в командировке.

Идти к бабушке нужно длинным безлюдным переулком, где с обеих сторон растут толстые, раскидистые деревья. Раскидистые — это потому, что у них ветки раскидываются во все стороны, и когда на ветках много листьев, получается большое шуршащее зелёное облако. Оно бы, наверно, могло летать, если бы не ствол. Как шар на ниточке.

Я иду будто по лесной просеке, а вон тот худой пёс похож на серого волка. Сейчас он подойдёт ко мне и спросит человеческим голосом, показав огромные зубы: «А куда это ты идёшь?»

— Иду к бабушке, — отвечу я.

Но пёс даже не посмотрел в мою сторону, махнул хвостом и исчез в кустах. Не поговорили. И опять одна иду по длинному переулку.

Нет, не одна. Впереди меня откуда-то взялся старичок. Такой себе старичок с большущей сеткой в руке. Даже на вид сетка тяжёлая, и он то и дело перекладывает её из одной руки в другую. Что бы такое тяжелое старичок мог нести? Ну, яблоки угадывать не надо — их и так видно. Бутылка, наверно, с молоком, в крайнем случае, с кефиром. В свёртках — колбаса, масло, в плотном целлофановом кульке — хлеб, вон горбушечка выглядывает. Опять переложил сетку старичок. А что это? Из его руки на землю бесшумно падает маленький чёрный квадратик. Кошелёк! Он опускается рядом с большими рыжими сапогами. Странно, на улице лето, а старик в сапогах. Вот сапоги пошагали дальше, удаляясь от тёмного пятнышка на дороге.

Я к кошельку не бегу. Я просто иду к бабушке, несу ей баночку мёда и горчичники. При чём здесь я, если на дороге, прямо на той дорожке, по которой я иду, лежит и вроде бы меня дожидается кошелёк. Я же не виновата, что какой-то старик швыряет на землю кошельки, как будто у него их десять и один ему совершенно не нужен! И вообще, я могла и не заметить, что кошелёк кто-то уронил. Иду, а он лежит у меня перед носом — вот и всё. Да и есть ли в нём что-нибудь? Скорее всего, он пустой. Выбрасывают же старые вещи, а вместо них покупают новые. Вот и старик — выбросил кошелёк, а себе купил новый. Зашёл в магазин, купил яблоки, молоко, хлеб, заодно и новый кошелёк, а этот ему уже не нужен. Взрослому человеку никто не может запретить покупать, что он хочет. Да и крохотный какой-то кошелёчек, что там может поместиться? Разве две копейки — из автомата позвонить. А может, у старика есть дома телефон, так что звонить он может безо всяких двух копеек.

Рассуждать дальше у меня не было времени — поравнялась с кошельком. Ладно, подниму, гляну так, из любопытства. Однако он не пустой.

В кошельке были деньги.

Плотно свёрнутые, лежали цветные бумажки, за которые можно купить фломастеры и альбом, конфеты и порцию, нет, пять порций мороженого! Можно купить, что захочешь, и ни у кого не надо спрашивать разрешения! Мои деньги! То есть, не то, чтоб совсем мои, но и почти ничьи, я их нашла, а старичок — где старичок, ищи его, нету, был, да сплыл!

Но старичок никуда не делся. Он медленно плёлся со своей авоськой впереди и не оглядывался. Не оглядывался он! И не мог увидеть, как я стою и размышляю над этим дурацким кошельком. Что особенного, никто не видит, положу себе в карман и буду потихоньку брать из кошелька, сколько надо. Буду потихоньку брать? Доставать чужие рублики, сочинять подружкам, что конфеты мне мама покупает, а фломастеры на день рождения подарили?

Чепуха, неправда, что никто не видел. Я, я сама видела, как подняла чужой кошелёк!

Старик был совсем недалеко, я даже не запыхалась, когда его догнала.

— Возьмите, пожалуйста!

И кошелёк, маленький, чёрненький, внутри которого цветные бумажки, а сверху блестящая пуговка, перекочевал из моей руки к своему владельцу. Эх, как хорошо солнышко светит! Как славно смотрит симпатичный дедушка с авоськой! Дайте, я вам эту авоську в два счета до дома донесу! Что же вы такой рассеянный! Ого, так вы говорите, это ваша пенсия, то есть деньги на целый месяц? Что же вы бы делали без неё, если бы… Хм! Если б кошелёк провалился в какую-нибудь глубокую яму или его проглотил бы худой серый пёс, только что здесь пробегавший? Это уже ваш подъезд, так близко? Нет, нет, я уж донесу!

Если бы я знала, что произойдёт там, за обыкновенной дверью, обитой простым чёрным дермантином с блестящими шляпками гвоздиков!

Красная звёздочка

Вместо того, чтобы идти прямёхонько к бабушке, нести ей баночку мёда и горчичники, я входила в квартиру рассеянного пенсионера, которому вздумалось тащить тяжеленную авоську и потерять кошелёк. Еле затащила эти яблоки и свертки на четвёртый этаж. Без лифта.

Старичок был сухонький и маленький, чуть повыше меня ростом, а я в классе на линейке стою второй от конца. Потом идёт Галка, моя подружка, но она в школу пошла раньше всех на год.

— Меня зовут Фёдор Антонович Сырояров, — сказал хозяин квартиры, поворачивая ключ в замке, — а вас, скажите пожалуйста, как зовут?

— Нас зовут Светлана, — смутившись, ответила я. — Видите ли, у нас с мамой одно имя на двоих. Поэтому маму зовут Света, а меня — Лана. Получается Светлана.

— Прекрасно! — воскликнул Фёдор Антонович, замок щёлкнул, и дверь сама собой отворилась.

— Проходите, проходите! — пригласил старичок и потопал в своих рыжих сапогах прямо в кухню. Неудобно же оставлять продукты в коридоре! Я пошла за ним.

На газовой плите стояли беленькие кастрюльки и красный пузатый чайник. Забавный чайник, у него на боку кот нарисован.

Я незаметно на другой бок заглянула — так и есть, там мышь сидит. Кухонное полотенце пристроилось на деревянном носу вороны, прикреплённой к стенке двумя гвоздиками-цветочками, а у вороны поменьше нос был не занят. На него я и повесила сетку.

Так, дорогой Фёдор Антонович Сырояров, до свиданья, я пошла. Мне пора. Меня бабушка ждёт. Я так и сказала:

— До свиданья, меня бабушка ждёт.

Но Фёдор Антонович за руку меня ухватил, крепко схватил, не пускает. Такой вроде бы сухонький старичок, а сила есть!

— Нехорошо из гостей без чаю уходить. Видишь, какой у меня замечательный чайник!

Одной рукой меня держит, а другой чайник мне показывает. Что я, чайников не видала, что ли? Смешно прямо. Ну, кошка на чайнике, ну, мышка. А в середине-то обыкновенный кипяток!

— Мне очень хочется с тобой, Лана, чайку попить, — просительным голосом говорит Фёдор Антонович. Мне даже неудобно стало. Взрослый человек, а просит, как маленький. Видно, ему скучно одному живётся. Ну что уж тут поделаешь! Всё равно задержалась, ещё немножко задержусь. Не обижать же старика.

И я осталась. Сырояров обрадовался, засуетился, стал доставать какие-то пакетики, мешочки, все это сыпать в маленький чайничек. Как я поняла, готовил необыкновенную заварку. И запахло в кухне лесом, травами, вот-вот соловьи запоют.

— Сейчас, сейчас, — приговаривал хозяин, колдуя над маленьким чайничком. — Пойди, пожалуйста, Лана, в комнату, там в буфете, в правом ящике, возьми чайные ложечки. Красивые такие, серебряные.

И я пошла в комнату.

Комната как комната. У стены стоит сооружение из стекла и красной фанеры, наверное, это и есть буфет. Посуда в нём. Столик низенький, вроде журнального, но из толстых досок, пожалуй, занозу можно загнать, если рукой по нему провести. Кожаное кресло. Кожа в пятнах — протёрлась от старости. Чудной коврик на полу — весь из маленьких кусочков материи, заплатка к заплатке пришита. Это сколько же времени надо, чтобы из таких крохотуль ковёр сшить!

Именно тут подняла я глаза и увидела картину.

В первое мгновение я приняла её за окно, выходящее совсем на другую улицу. Но потом сообразила, что это никак не может быть окном. Там была зима. Засыпанная снегом улица. Едва подошла поближе, оттуда подуло холодным ветром, даже волосы зашевелились. Протянула руку — стекло. Вернее, что-то похожее на стекло, но если сильнее нажать — поддаётся, как хорошо надутый воздушный шар. Странная картина была в широкой блестящей раме. Пока разглядывала раму, на улице — там, за стеклом, появилась девочка. Нагнулась, что-то поднимает, сейчас обернётся… До чего же всё в ней мне знакомо, только не могу припомнить, откуда! Сейчас увижу её лицо и…

— Где же ложечки? — окликнул меня из кухни старик.

Только на минутку оторвала взгляд от картины, разыскивая ложки, как стекло подёрнулось туманом, и всё исчезло.

— Что за необыкновенная картина у вас на стене? — спросила я Фёдора Антоновича, входя с ложечками в кухню.