Анатолий Нейтак - Мечтатель

• Название: Мечтатель
• Автор: Анатолий Нейтак
• Жанр: Фэнтези

Наш — там. Мир меча и магии, спустя столетия после падения Многоземельной Империи людей. Эпоха диктата Церкви Света, деградации чародейского искусства и полного отсутствия научного подхода к познанию мира. До банальности стандартная завязка, не так ли? Но, может быть, для заезженного мотива тоже можно сделать красивую аранжировку?

По большей части просто развлекалово. Но «по большей части» — это не «абсолютно». Я предупредил.

---

Под самый конец, на замечание о неохватности моих познаний, я рассмеялся своему визави в утратившее бесстрастность лицо:

— Если бы, друг мой, если бы! Я сейчас скажу тебе две вещи, а ты запомни их крепче, чем тот материал, который я сегодня запихнул в твою голову. Во-первых, то, что я тебе поведал о силах, действующих в материальном мире… у меня на родине всё это входит в учебный курс средней школы. Как у Охотников на первом, подготовительном этапе. Настоящие учёные, что посвятили этому жизнь, знают ГОРАЗДО больше меня.

Тут я вздохнул.

Да… совсем не отказался бы знать «гораздо больше» о мире…

— А второе, что я скажу, — и это бесконечно важнее, — не испытывай большого почтения к тем, кто просто много знает. Они подобны тем, кому повезло родиться в благородной семье: то, что таким много дано — не их заслуга! Уважай и почитай превыше прочих тех, кто не только хранит, но и умножает знание, ищет его, стремится к новому. Жаждущий учиться — и только он — способен одолеть золотую дорогу к вершинам истинного могущества.

— Я запомню, — медленно кивнул Йени Финр, пряча взгляд за сомкнувшимися веками.

…как позже выяснилось, он не просто запомнил мои неуклюжие слова. Он воспринял их как прямое руководство к действию.

Но о том, что из этого вышло, я скажу в свой черёд.

Глава 9. Благородная, некрасивая, злая

В общем, плюс-минус так оно всё и шло. Я учился, экспериментировал, терпел фиаско или, наоборот, тайком праздновал очередную победу… если же быть полностью честным, настал момент, когда я практически вернулся в привычное русло. То есть…

Короче. Это местные меня считали «рождённым в шелках», но вообще-то я гораздо больше привык к тому, чтобы мои действия и мою жизнь вообще определял кто-то другой, оставляя себе лишь психологическую отдушину в виде двуединой свободы слова и мысли. Если подумать, тут видится заблуждение, распространённое в тех кругах, к которым я принадлежу по праву рождения и воспитания: считать, что если ты хоть что-то понимаешь в происходящем, то можно стоять в сторонке, лениво поплёвывая и похмыкивая… и при этом ничегошеньки не делать. За что русские во власти, замечу в скобках, традиционно не любят русскую интеллигенцию. И за что, прошу обратить особое внимание, русская интеллигенция втайне всегда недолюбливала сама себя.

Ну а кем, простите, надо быть, чтобы диагноза «вялотекущая шизофрения» с помещением в психушку бояться МЕНЬШЕ, чем мало-мальской ответственности? Человеком, который звучит гордо, что ли? Ну так звучать он может как ему угодно, а пощупаешь — липнет и пахнет. Причём запашок, что характерно, не айс.

Впрочем, у монеты две стороны. И ещё ребро. Это как минимум. В своё время я нарисовал в блокноте такое вот, дословно, короткое эссе:

«Механистические аналогии применительно к людям в любом случае обманчивы. Но…

Всё-таки мы все чем-то похожи на свои творения. На механизмы.

Кто-то прост, аки лом железный. Для такого поломка просто не предусмотрена природой. Максимум, что может такой человек — чуток погнуться и заржаветь, что даже не сильно помешает ему исполнять свои обычные функции.

Есть людишки, устроенные малость посложнее. Если они получают в достатке смазки, топлива и ритуальных протираний фланелевой тряпкой — будут служить долго и даже иметь при этом шикарный вид. А что? Для представительских функций самое оно.

Но вот ведь в чём засада: чем сложнее устройство человеческое, чем выше ай-кью и тоньше душевная организация, тем труднее держать планку „работает, как часы“. По-настоящему сложные люди для по-настоящему сложной работы — постоянный источник проблем, даже когда ожидают в холостом режиме. С самостабилизацией, например, у них не очень. Просто потому, что ресурсы, требуемые для самостабилизации, активно отжираются творчеством. А если не творчеством, если дура пафосная под названием „человек“ спускается в холостой режим, и того хуже: самокопаниями. Сложно устроенные людишки вечно рефлексируют, чтоб их. Это, кстати, нужная часть процесса внутренней диагностики: а всё ли со мной в порядке? А смогу ли, если что? А так — тоже смогу? А если? Но вдруг? И что тогда? Тварь я дрожащая или?

Тьфу.

Человек, подобный лому, убьёт и не заметит. Переспит и забудет. Воткнётся, расхерачит и снова взлетит вверх, чтобы воткнуться.

Человек, подобный компьютеру, расхерачивает плохо. А расхерачивается — хорошо.

Причём частенько — по собственной инициативе, сцуко.

И засада в том, что подобные компьютеру гораздо ценнее и нужнее, чем подобные лому. Но и квалификация пользователя должна быть малость повыше…»

Так что несколько пониженная инициатива классического интеллигента (надо полагать, не только русского — такие вещи более универсальны) с лёгкостью может получить оправдание. И то, что с прибытием на базу Охотников моя инициатива радостно и надолго уснула почти совсем, объяснимо с лёгкостью необыкновенной.

Я снова жил жизнью, к которой привык. Слушался приказов, на которые были щедры мои наставники и инструкторы, покорно принимал наказания, случись мне проштрафиться, довольно лениво прогрессировал как маг… да. Лениво. Уж теперь-то можно в этом сознаться. Ну в самом деле: кем надо быть, чтобы за два месяца довести число создаваемых одновременно элементарных трюков, вроде форспуша, с трёх до пяти?! И даже этот прогресс произошёл не по моей личной инициативе, а больше как следствие занятий с Ларагом и пассивного применения буст-дриминга.

Хороший раб. Безо всякого Чёрного Ветра. Тьфу ещё раз!

Однако до полной п… привычной пассивности я всё же не докатился. И слава всем ками. Потому что перенестись в другой мир, чтобы там изображать ровно то же самое, что и дома, ещё позволительно спецназовцу или студентке-стерве-недоучке, но не человеку мыслящему. А уж для потенциального Тёмного Властелина это тем более слабость недопустимая, ха-ха-ха!

…вообще-то все эти высокоумные рассуждизмы можно было заменить простым, коротким и честным киплинговским: «Мужчине нужна подруга». Не для лечения острого спермотоксикоза, не подумайте, хотя это тоже дело нужное. Я ведь, хотя натура увлекающаяся и даже порой сильно увлекающаяся, но всё же не монах-отщельник (ага — именно так, через Щ). Нет. Просто мало что способно пробудить в мужчине лучшие качества, если рядом нет Той, Ради Которой Не Лениво.

Даже дружеское соперничество, если подумать, не столько вещь в себе, сколько способ заявить свои права на Ту, Ради Которой. Ещё есть, конечно, присяга и верность идеалам, клану-родине-корпорации-банде-наставнику (вписать недостающее, нужное подчеркнуть) — но я не до такой степени идейный борец за добро и справедливость, чтобы мордоваться ради абстракций. Ими я слишком ловко умею вертеть в нужную сторону. Увы, но таким, как я, нужна конкретная точка опоры, ради которой можно вертеть мир в выбранную сторону.

— Эй, Ложка!

— Ась?

— И откуда ты только выуживаешь эти свои словечки? Выдумщик хитроплётный…

— Ближе к делу, пожалуйста. И не так громко: на слух я не жалуюсь.

Губа хакнул, пуще обычного оттопыривая свою и без того выдающуюся губу, но громкость поубавил и пристроился рядом.

— Я что спросить хотел… ты щас опять в Архив засверлишься?

— Ну.

— Тут это… у тебя со звонкими как?

— Не жалуюсь.

— Может, вильнём вечерком в «Тысячу лепестков»? А?

Делая вид, что раздумываю, я мысленно поморщился.

Что такое «Тысяча лепестков», я представлял прекрасно. Догадался бы, даже если бы Губа не лучился вожделеющим предвкушением. Бордель — он где угодно бордель. Конкретно названное заведение служило чуть ли не официальным местом отдыха для Охотников и учеников гильдии. Заведение сравнительно чистое, пристойное, не шибко дорогое (хотя за дополнительные услуги там могли слупить весьма прилично, отчего Губа и стремился зазвать меня, а не идти в одиночку; поощрительная стипендия для будущих Охотников своими размерами не потрясала). Но…

Но.

Сколько себя помню, в общении с противоположным полом я страдал от «завышенного уровня притязаний», как это один литературный персонаж формулировал. Те, кто был не прочь со мной, как правило, не устраивали меня, а тех, с кем был бы не прочь я, не устраивала уже моя персона. И если на родине я просто слишком часто расходился с девушками по параллельным курсам, то здесь… эх. В новом мире ситуация приобрела черты чуть ли не безнадёжности.

Во-первых, завышенный уровень притязаний никуда не делся. Селянки не подходили мне ни эстетически, ни интеллектуально, ни — называя вещи своими словами — гигиенически. То есть категорически. С пухлыми купеческими дочками — аналогично. Горожанки… большинство их, едва миновав стадию «мечта педофила», превращались в заморённых работой бесполых существ, ходящих в положении «очи долу». Исключениями являлись замужние женщины, в массе своей весьма строгого нрава. Да. Именно патриархальная мораль портила дело с особой жестокостью.