Варлен Стронгин - Савелий Крамаров. Cын врага народа

• Название: Савелий Крамаров. Cын врага народа
• Автор: Варлен Стронгин
• Издательство: ACT, Зебра Е, ВКТ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5 17-055581-9

У артиста Савелия Крамарова была нелегкая судьба. На родине его охотно утверждали на роли, пока он не стал всенародным любимцем. Тогда завистники, порывшись в его личном деле, обнаружили, что его отец был «врагом народа». И началась травля…

Недоброжелатели стали утверждать, что своими ролями он оглупляет образ советского человека и вообще в советском кино не место артисту с такой вздорной внешностью. Крамарову пришлось эмигрировать в Америку. И здесь его актерская карьера не заладилась…

---

— Крамаров! — позвал его секретарь, и Савелий предстал перед приемной комиссией в своей парадной форме — в брюках, завязанных истертым ремнем, и рубашке с подвернутыми рукавами. К вступительному экзамену он починил туфли и поначалу чувствовал себя спокойно, но увидев, в каких нарядах пришли другие абитуриенты, занервничал, стыдясь своего одеяния, но удивился, что не боится экзаменаторов.

— Здравствуйте! — начал он. — Крылов! Басня «Ворона и лисица»!

Савелий почувствовал, что комиссия незримо, но вздохнула, наверное, удрученная однообразием репертуара абитуриентов.

— Я еще другую басню знаю, — расстроенный этим, пролепетал Савелий, — «Демьянову уху».

— А как звали Крылова? — спросил один из членов комиссии.

— Разве вы не знаете? Иван Андреевич! — удивленно вымолвил Савелий, изучивший биографию баснописца, зная, что от приемной комиссии можно ожидать каверзных вопросов. — Крылов творил во время правления Екатерины Второй. Опасаясь преследования властей, арестовавших и выславших Радищева, уехал в провинцию, где жил в крайне тяжелых условиях, давая уроки детям богатых помещиков. Вот так! — гордо приподнял подбородок Савелий.

— Рассказывайте дальше, — попросили его.

— Возвратившись в Петербург, в журнале «Почта духов» выступал против крепостного права и бюрократии. Измучившись от преследований, от полуголодного существования, — а за ним был установлен даже полицейский надзор, — Иван Андреевич снизил сатирическую направленность в своих произведениях и, как он говорил сам, начал писать «вполоткрыто». Это его слово — «вполоткрыто». Для басен брал сюжеты античных и западных баснописцев, но насыщал их русским бытом, писал их с большим остроумием и ясно, понятно для самого широкого круга читателей. Говорить дальше?

— Читайте басню, — предложил ему, почему-то улыбнувшись, с виду очень строгий председатель комиссии.

— Итак, Иван Андреевич Крылов. Басня «Ворона и лисица», — с пафосом произнес Савелий, снова вызвав улыбку у председателя и других членов комиссии. — «Вороне где-то Бог послал кусочек сыра…» — Тут Савелий вздыбил прическу и нахохлился и замахал руками, как крыльями, показывая ворону, которой потрафило с едой. При этом он сузил губы, изображая клюв. Члены комиссии заулыбались, а председатель внимательно посмотрел на него:

— Почему вы выбрали басню Крылова, а, к примеру, не Михалкова?

— Не знаю! — выпалил Савелий, но понял, что на этот вопрос необходимо ответить, и подумал. — Наверное, потому, что эта басня написана сотню лет назад, а живет до сих пор. Может, я не прав, не знаю, — растерянно промямлил он.

— Успокойтесь, — вдруг сказал ему председатель комиссии, — настоящий художник всегда сомневается в совершенстве своего творчества.

— Я — не художник, — искренне вымолвил Савелий, заставив на этот раз рассмеяться всю приемную комиссию.

— Хватит, молодой человек, вы свободны, — сказал ему председатель комиссии.

Савелий вышел в коридор хмурый, с низко опущенной головой. Он не сомневался, что провалил экзамен, ведь ему даже не позволили прочитать басню. Как теперь жить? Куда устроиться на работу, пока не призовут в армию? Может, снова попроситься в лесотехнический институт, но ректор корил его за опрометчивость решения и вряд ли возьмет обратно. Дяди, конечно, прокормят его, но очень огорчатся, узнав, что он не продолжил учебу. Будет стыдно смотреть в глаза дяде Лео, тете Марии. Сердце сжалось от боли, когда он подумал, что разбил уверенность мамы в его успехе на актерском поприще. «Извини, мама, — обратился он к ней, как к живой, в трудные моменты жизни он уже не раз мысленно разговаривал с нею, — я очень старался, мама, много репетировал, даже изобразил ворону, но, видимо, неудачно. Прости меня, мама. Я отслужу армию и через два года снова попытаюсь стать артистом. Ты верила в меня, мама, и это придает мне силы. Пока я буду учиться у других актеров, вникать в то, что и как они исполняют. Я не подведу тебя, мама, сделаю все, чтобы не подвести».

Савелий боялся позвонить дяде Лео, рано утром ушел из дому, зная, что он позвонит ему сам. Во второй половине дня зашел в институт, чтобы узнать, кого приняли, сколько юношей и сколько девушек, на кого из них больше спрос, подошел к доске объявлений, где был приколот листок с фамилиями счастливых абитуриентов, и вдруг в середине списка натолкнулся на фамилию — С. Крамаров. «Кто это? — подумал Савелий. — Фамилия редкая. И буква «С» означает, что Савелий, а вдруг Сергей?» — встрепенулся он и побежал по коридору к секретарю.

— Я принят? Вы не знаете?! — с надеждой в голосе воскликнул он.

— Сейчас посмотрю, — сказал секретарь и уставился в список. — Крамаров Савелий Викторович. Это вы?

— Я! — едва не закричал Савелий и с такой радостью и любовью посмотрел на секретаря, что тот со страхом вымолвил:

— Вы в своем уме?

— Ага! — крикнул Савелий и помчался на улицу.

От счастья он был готов обнять, расцеловать всех прохожих, даже старую угреватую мороженщицу.

— Дайте порцию эскимо! — сказал он ей, думая, что мороженое успокоит его. Но эйфория не исчезла, когда он покончил со вторым эскимо. На оставшиеся деньги он из телефонов-автоматов позвонил всем родственникам. Они поздравляли его, звали к себе. «Приеду! Обязательно приеду!» — обещал им Савелий, а сам поспешил на кладбище, склонился над могилой, где была похоронена мама, и, чтобы не нарушить покой ее и соседних могил, тихо, но восторженно произнес:

— Я стану артистом, мама!

Актерские маневры

В школе Савелий учился неважно, ленился, но если выучивал задание, то получал пятерку. Странные отношения сложились у него с учителем физики. Александр Юльевич, так звали преподавателя, умышленно занижал ему оценку Савелий больше четверки у него не получал, хотя порою отвечал отлично. Следующий урок не учил, будучи уверенным в том, что физик второй раз подряд не вызовет его к доске, а Александр Юльевич, зная его леность, спрашивал Савелия и с удовольствием ставил ему в журнале жирный кол. Однажды Савелий выучил подряд два задания по физике, и Александр Юльевич ошарашенно слушал точный ответ ученика, но поставил ему только три с минусом, вызвав недоумение класса и обиду Савелия. И в аттестате поставил тройку против фамилии Крамаров. Лет через пятнадцать они встретились случайно, в продуктовом магазине у Никитских Ворот. Седой преподаватель узнал бывшего своего ученика и заметил ему:

— Вы стали известным артистом, Савелий. И как я понимаю, вам физика не пригодилась.

— Почему? — удивился Савелий. — Я жалею, что плохо учил ваш предмет. Артист должен быть всесторонне образованным человеком и знать физику.

Александр Юльевич удивленно вскинул брови:

— Значит, я поступил правильно, когда отнесся к вам несправедливо. Вы помните?

— Помню, — в свою очередь удивился Савелий.

— Вы знаете, что я мечтал стать кинооператором?

— Вы что-то снимали. После уроков. В физическом кабинете, — вспомнил Савелий.

— Пустяки, — вздохнул Александр Юльевич. — Я мечтал снимать художественные фильмы, но не доучился во ВГИКе, помешала война. Кстати, еще юношей, за год до войны, я уже был кандидатом в мастера по шахматам. Демобилизовали в сорок шестом. Что делать? Родителей у меня не было…

— Как?.. — вылетел из уст Савелия нетактичный вопрос.

— Они получили десять лет без права переписки. Наверное, расстреляны. Надо было зарабатывать деньги на жизнь. Я знал, что в школе не хватает учителей, особенно по физике. Подготовился как надо, сам, по институтскому учебнику. И меня взяли преподавателем в школу. А с мечтой стать кинооператором пришлось расстаться. Попробовал снять документальный фильм. Делал это после уроков. В кабинете физики. Но фильм никого не заинтересовал. И вполне резонно. Что я мог снять в школьном кабинете. Элементарные вещи… К тому же киноначальство тогда интересовали фильмы о нашей победной войне, о борьбе с разрухой. Участвовал в двух шахматных турнирах, но неудачно. Шесть лет не садился за шахматную доску. Так и доработал физиком до пенсии. Слава богу, дали доработать без диплома. Сейчас думаю, что сломался совершенно зря. Надо было вторично поступать на операторский факультет. Как-нибудь выжил бы. А ты… В тебе я почувствовал незаурядность и специально поставил на госэкзамене тройку. Свою обиду выместил на тебе, чувствовал, что ты пробьешься в жизни и, в отличие от меня, несправедливость только подхлестывает тебя к еще большей работе. И честно скажу, рад, что не обманулся в своих ожиданиях. Теперь с гордостью рассказываю жене, что ты учился у меня.

Из магазина вышла пожилая кассирша, и Александр Юльевич, попрощавшись с Савелием, поспешил к женщине и взял ее под руку. Савелий грустно посмотрел вослед учителю и подумал о том, что немало людей не достигли в жизни того, чего могли. Один из преподавателей театрального института рассказывал студентам о судьбе сына народного артиста СССР Бориса Борисова. По радио до сих пор иногда передавали в его исполнении песенки на слова Беранже. Сын Борисова, Юрик, был удивительно способным юношей. И отлично читал рассказы Зощенко, и пел, и танцевал. «Кстати, — заметил преподаватель, — в Америке даже в драматический театр не возьмут артиста, если он не может бить элементарную чечетку». — «А в кино снимут?» — спросил Савелий. «Думаю, что вряд ли, — ответил преподаватель. — Тело у артиста должно быть гибким, своеобразно разработанным, ему не должно составить труда легко передвигаться по сцене, наклониться, чтобы поднять какую-нибудь вещь или нести на руках партнершу не напрягаясь, легко, как пушинку. И, между прочим, зрители чувствуют состояние артиста — спортивен он или отяжелел от физического бездействия». Затем преподаватель дорассказал студентам о судьбе сына Бориса Борисова. Юрик был призван в армию и попал во время отступления своей части под огонь заградительного отряда. Матери пришла похоронка, а по дому поползли слухи, что сын ее погиб как дезертир. Мать не верила в это, но злые языки подорвали ее здоровье, и она вскоре умерла. А искусство потеряло талантливейшего артиста. Очень жаль…