Кирилл Шелестов - Побег

• Название: Побег
• Автор: Кирилл Шелестов
• Издательство: «Захаров»
• Жанр: Детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-8159-0854-3

Являясь самостоятельным произведением, новая книга Кирилла Шелестова продолжает историю, начавшуюся в романе «Укротитель кроликов», увлекая читателя стремительными поворотами сюжета, живописностью знакомых образов и все тем же убийственным сарказмом. В отличие от предыдущих романов — «Укротитель кроликов», «Пасьянс на красной масти», «Жажда смерти» — действие перемещается в Москву и на авансцену выходят новые, но хорошо знакомые нам из новейшей истории России персонажи. Автор в очередной раз заставляет поверить: честь, любовь, преданность, просто человеческое отношение друг к другу прорастают даже сквозь бетон нашей сегодняшней жизни «по понятиям». И оставляют надежду...

---

— Можно взглянуть на ваши документы? — спросил милиционер.

— Взглянуть можно, — холодно ответил Косумов и протянул ему служебное удостоверение.

Милиционер отодвинулся в сторону, чтобы на удостоверение упал свет соседнего фонаря, прочитал, тут же уважительно вернул документ и козырнул.

— Это ваш дом, товарищ заместитель генерального прокурора? — бойко спросил он. Наверное, он обрадовался, что теперь ответственность ложится на Косумова как старшего по званию.

— Нет, — отрезал Косумов. — Я просто мимо еду. В гости. А чем дело?

— Да вот, мы приехали по вызову и застали этих граждан, — доложил милиционер. — Говорят, вышли из дома, а назад попасть не могут. Документов при себе не имеют.

Косумов высунув голову, пристально оглядел нас с Артурчиком. Мое дружеское подмигивание он проигнорировал.

— Из бани? — осведомился он строго.

— Из бани, — подтвердили мы с Артурчиком хором.

— Зачем людям в бане документы? — спросил он у милиционера.

Милиционер смутился.

— Ну, как же, — пробормотал он. — Паспорт-то всегда нужно с собой носить. А вдруг проверка? А вы их случайно не знаете? — в его голосе звучала надежда.

— Я не могу всех знать, — высокомерно возразил Косумов. Он все еще осторожничал.

— Мы по инструкции обязаны осмотреть жилище и убедиться, что все в порядке, — не очень уверенно проговорил второй милиционер.

— Пойдем осмотрим, — недовольно разрешил Косумов, наконец вылезая из машины.

Милиционер, у которого были наши ключи, нажал кнопку, и створки разъехались с такой легкостью, словно только того и ждали. Я опять обернулся к Артурчику, но он лишь покаянно развел руками.

Все вместе мы вошли в дом и двинулись по коридорам. Милиционеры глазели по сторонам, не скрывая любопытства с налетом зависти. Лицо Косумова сохраняло суровое, отстраненное выражение, он по-прежнему не подавал вида, что знаком со мной.

С проклятым Дергачевым мы столкнулись возле лестницы. Совершенно голый и умиротворенный, он лениво спускался вниз, обнимая блондинку, тоже голую. Та шла с бокалом в руке, вихляясь и прижимаясь к нему. Косумов крякнул. Милиционеры оторопели. Завидев милицию, Дергачев молча повернулся и пустился бежать наверх.

— Пардон! — охнула блондинка. — Я мигом, — и она кинулась за ним вдогонку, тряся пышной грудью.

— Куда? Стой! — закричал я вне себя. — Где документы на дом?

— У Семеныча! — бросил Дергачев, прыгая через ступеньки.

— Это кто был? — поинтересовался один из милиционеров.

— Это мой заместитель по технике безопасности, — сквозь зубы ответил я, и, не сдержавшись, прибавил пару ругательств.

Мы добрались до мраморного зала с бассейнами. Привезенная блондинкой команда, освоившись, развлекалась, как могла: кто плавал, кто танцевал под гремевшую музыку, кто просто звонил по телефону. Но одно роднило всех: одетых среди них не было. Точнее, были две — в ажурных чулках.

Милиционеры оторопели. Проститутки при виде людей в форме тоже испуганно замерли. Некоторое время все созерцали друг друга, не произнося ни слова, в гробовом молчании. Наконец, один из милиционеров облизнул пересохшие губы.

— Весело у вас тут, — промямлил он мне.

— Может, у девушек документы проверить? — предложил другой.

— Слушай, зачем женщин обижать, а? — вмешался Косумов. — Что они тебе плохого сделали? Они отдыхают, тебя не трогают.

Спорить с прокурором милиционер не решился. Семе-ныча мы нашли там же, где оставили: в комнате отдыха. Он увлеченно смотрел футбол, ничего не слыша и не замечая вокруг. Азиатка взметнулась с ковра и забилась в угол, Семеныч повернул голову и сразу же подобрался. Его глаза враждебно сузились.

— Гляди-ка, кто к нам пришел!— неприязненно удивился он. — Вас-то сюда кто вызывал?

— Документики предъявите, гражданин, — едко ответил милиционер, безошибочно распознавая в нем классового врага.

— Нигде от цветных покою нету, — пробормотал Семеныч. — Мне их, видать, в гроб положат, по бокам. Врываются, как к себе домой, шмонают. Че хотят, делают.

Он нехотя поднялся.

— Щас принесу, — пообещал он, но один из милиционеров тронулся за ним, видимо, на всякий случай.

Через некоторое время оба вернулись. Милиционер держал в руке паспорт Семеныча, который и протянул Ко-сумову. Косумов небрежно пролистал документ и передал второму милиционеру. Тот внимательно его изучил.

— Вы тут прописаны, что ли? — недоверчиво уточнил он.

— Ты лучше гляди, — надменно посоветовал ему Семеныч. — Там сзади еще одна бумага засунута.

Милиционер достал из-за обложки паспорта сложенный лист и развернул.

— Так, — протянул он. — Это у нас что? Свидетельство о праве собственности?

Семеныч не отвечал и упорно смотрел в телевизор, демонстрируя своим видом, что подобные вопросы считает глупыми и не намерен терять время, отвечая на них.

— Так это ваш дом, что ли? — продолжал поражаться милиционер — Вы хозяин?

— А то кто же? — все-таки не утерпел Семеныч. — Фраер залетный, что ли?

Все уставились на Семеныча со смешанным выражением изумления и почтительности.

— А это, получается, ваши гости? — эту фразу милиционер пробормотал уже по инерции.

— Получается, что мои, — подтвердил Семеныч. — Отдыхаем мы тут. После работы.

Милиционеры еще помялись на месте. Улучив минуту, я шмыгнул к своему пиджаку, достал из кармана сто долларов и незаметно сунул в руку одному из стражей порядка. Тот с опаской покосился на Косумова, но прокурор был целиком поглощен разглядыванием девушек.

— Ну, мы тогда пойдем, — громко объявил милиционер, интонацией давая понять своему товарищу, что вопрос исчерпан и сомнения в нашей благонадежности развеяны. — Счастливого вам отдыха. Вы с нами, товарищ заместитель генерального прокурора?

— Нет, — ответил Косумов, не оборачиваясь. — Вы там идите сами, а я еще немного побуду. Мне тут кое-что проверить надо.

4

Едва милиция отбыла, тут же появился неунывающий Дергачев, уже в халате. Держался он непринужденно, даже нахально, будто ничего и не произошло. В отличие от него блондинка, успевшая прикрыть полотенцем свои выдающиеся формы, смотрела виновато. Я не стал устраивать ему разнос при посторонних, ограничившись тем, что сухо представил его Косумову.

Смекнув что к чему и спеша исправиться, блондинка тут же взяла прокурора в оборот. Под ее руководством девицы окружили Косумова, со смехом раздели и увлекли в бассейн. Вскоре оттуда доносился плеск, женский хохот и гортанные мужские восклицания. Артурчик, вероятно, решил, что с его стороны будет вполне благоразумно не приближаться ко мне некоторое время. Насвистывая под нос, ни на кого не глядя, он вдоль стенки ретировался в парную. Азиатка, по-кошачьи крадучись, последовала за ним.

От всего происшедшего у меня пересохло во рту, поэтому я сел за чайный стол напротив Семеныча.

— Так это и вправду твой дом? — спросил я, наливая себе и ему чаю.

Семеныч убавил звук телевизора и состроил хитрую мину.

— По документам мой, а так, конечно, Генкин, — охотно пояснил он. — Генка, зять мой, на меня его купил. Чтоб если, значит, его загребут, то имущество уже не конфискуют. Понял мысль? Да нынче все так делают: кто на тещу оформляет, кто на родню дальнюю. Не охота же, чтоб государству доставалось.

— Не все же конфискации боятся, — улыбнулся я.

— Дураки не боятся! — фыркнул он, разгрызая кусок сахара крепкими белыми зубами. — Им-то чего бояться? А умный, он всегда с оглядкой на тюрьму живет.

— Чем же Генка у тебя занимается? — полюбопытствовал я.

— Да кто ж его знает? — зевнул Семеныч и отхлебнул из чашки. — Я в чужие дела не суюсь. У нас в Воронеже бандит был. А здесь, может, масть поменял, бизнесменом заделался, я уж не спрашиваю. Строит что-то, так я слышал. Но дела у него, видать, хорошо идут, он вообще фартовый, да и котелок варит. У него кроме этого дома еще квартира в центре огромная, на Лильку он купил ее, на дочь мою. На Кипре тоже дом, только там теперь не живет никто, продавать, наверное, будем. Генка вон и во Франции приценивается, все не решит, где брать: то ли в Ницце, то ли в Сан-Тропе. И там ему нравится, и здесь. А я ему свое долдоню: на эти деньги, что там просят, в Сочах можно целую деревню купить, прям на море. А что? Климат не хуже, а к дому ближе, и жить там летом куда дешевле будет. Да разве вы сейчас что-нибудь умное слушаете?! У вас одно в голове: где спереть и кому втереть. Эх, — махнул он рукой. — А может, так и правильно. Я и сам, бывало, давал жару! Чего только не творил! — он скосил глаза на свои татуировки. — Через то и чалился.

— Нравится тебе в столице?

Семеныч поставил чашку на стол.

— Неа! — поморщился он. — Не привился я в ней, видать, уже годы не те, чтоб обвыкать. Генка с Лилькой — те не нарадуются, про Воронеж уже слышать не хотят, дыра для них. А я — ну ни в какую! Не живется мне тут. Слышь, до смешного доходит: захочешь, например, пива разливного выпить, ну, вот из банки, а в округе — ни одной пивнухи; либо Женька в город посылай, либой сам ехай. Ломает меня. На Рублевке с тоски загинаешься среди полотерок. По три в день убираться приходят, да еще садовник, короче, нет покоя. А в центр выберешься, еще хуже. Народу вроде полно, а никого не знаешь. И базар у них там какой-то вечно левый. Я в прошлом месяце кипешнулся маленько. Нырнул в город, просто прошвырнуться со скуки, так с одним козлом прям на улице закусился. В лоб ему дал — двенадцать часов в обезьяннике отсидел, пока меня Генка не выкупил. Они меня после всей семьей песочили, мол, ты че, дед, совсем из ума выжил?! Сидел бы лучше дома, чем всяких чертей гонять! А я, что ль, виноват? Он сам нарвался. Короче, как говорится, живу лучше всех, никто не завидует.