Михаил Пантелеев - Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции.

• Название: Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции.
• Автор: Михаил Пантелеев
• Издательство: Яуза, Эксмо
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2005
• ISBN: 5-699-09844-5

Михаил Пантелеев. Агенты Коминтерна. Солдаты мировой революции.

В данной книге содержатся биографии представителей Коминтерна во Франции, последовательно сменявших друг друга в 1919–1926 годах: А. Абрамовича, Ст. Иванова, В. Деготя, А. Гуральского, Б. Михайлова. Их судьбы известны лишь узким специалистам, а Борис Михайлов неизвестен и последним. В качестве источника использовались в основном архивные материалы, закрытые до самого последнего времени. Изложения биографий пяти коминтерновцев прослеживаются с поры юности и до смерти. А ведь ареной их деятельности, кроме Франции, было огромное пространство от Нью-Йорка до Шанхая! И всегда под чужими фамилиями, нелегально, нередко в контакте со спецслужбами.

«Борцы за светлое будущее», они были разными, различным оказался и конец их пути. Кто-то умер персональным пенсионером, кто-то — вскоре по выходе из мест заключения, а Борис Михайлов — и вовсе в лагерном бараке.

В качестве приложения в книге публикуется часть брошюры председателя Исполкома Коминтерна Г. Зиновьева «Признание России и политика Коминтерна». По известным причинам она никогда не переиздавалась.

---

На следующий день, 18 февраля, в отсутствие уехавшего за город Б. Шмераля политбюро продолжило обсуждение фракционной деятельности Й. Бубника, частично признавшего после первоначального запирательства справедливость выдвинутых против него обвинений. Он подтвердил факт раскольнических разговоров с секретарем парторганизации города Табора и свои попытки организовать фракционное собрание, которое якобы так и не состоялось. Когда дело дошло до голосования, А. Муна внезапно исчез из зала заседания. Однако такого рода трюки уже не могли спасти Й. Бубника — он был исключен из партии.

Тотчас по получении известия Президиум Исполкома Коминтерна обратился «к членам пражской организации компартии с призывом объединиться вокруг Центрального комитета и дать решительный отпор всяким попыткам оппортунистических элементов подготовить и организовать раскол в компартии». Текст завершался словами: «Людям, тянущим партию к социал-демократии, нарушающим все постановления международных конгрессов, не место в рядах компартии». Обращение было написано лично Г. Е. Зиновьевым, педантично зафиксировавшим время окончания работы над документом: «20 февраля 1925 года, 17 ч[асов] 30 м[инут]»[259].

Изгнанный из КПЧ Й. Бубник попытался взять реванш, напечатав и разослав по почте открытое письмо ко всем членам партии. Под его воздействием собрание ответственных партработников города Брюнна (ныне город Брно) большинством в 21 голос против 17 при 3 воздержавшихся приняло резолюцию, где выразило свое несогласие с решением политбюро. Предварительно эта резолюция была одобрена подавляющим большинством членов секретариата брюннской организации КПЧ. Ситуация была настолько серьезной, что пришлось вновь напрямую вмешаться председателю ИККИ. Он обратился к брюннским коммунистам с заявлением, в котором, выразив свое изумление новостью о том, что часть брюннских руководителей «в трудный и ответственный для партии момент не только колеблется, но чуть ли не поддерживает изменника Бубника», призвал сплотиться вокруг большевистского ядра КПЧ[260].

V расширенный пленум ИККИ, проходивший в марте — апреле 1925 года, вновь квалифицировал деятельность Й. Бубника как «политическую измену», одобрив решение ЦК КП Чехословакии о его исключении. Он предложил «Центральному Комитету чехословацкой компартии в течение 4 месяцев подготовить и созвать очередной съезд партии, который должен окончательно ликвидировать элементы кризиса в ней». Причины активизации «правых» ИККИ усмотрел в решении партии вывести массы на улицы, а также в живучести социал-демократических предрассудков и национальных противоречий в партийных рядах.

Приехавший на пленум Б. Шмераль попытался сначала отстоять свою позицию, за что был подвергнут И. Сталиным и Г. Зиновьевым жесткой критике. В выступлении 30 марта Сталин не без оснований заявил, что «тов. Шмераль боится борьбы с правыми. Он вообще боится всякой борьбы внутри партии, опасаясь осложнений и раскола. Но он не хочет понять, что партия может развиваться лишь путем противоречий, путем внутренней борьбы с некоммунистическими элементами и, прежде всего, правыми течениями… Большевизация чехословацкой партии не может пройти без борьбы и внутренних столкновений. Она не может протекать гладко и чинно, как мечтает об этом т. Шмераль».

Речь И. Сталина завершилась поистине лицемерным пассажем: «Говорят против механических методов в партии, против исключения из партии и проч[ее]. Я не поклонник метода репрессий. Я думаю, что идейная борьба и идейная победа над правыми является решающим моментом. Но я против того, чтобы репрессии были исключены из нашего арсенала»[261].

Пройдет совсем немного времени, и все убедятся, какой на самом деле аргумент в политической борьбе генеральный секретарь ЦК РКП(б) считает «решающим»: тюрьму и пулю в затылок в подвалах НКВД.

В итоге Б. Шмераль бесславно капитулировал, превратившись из сочувствующего «правым» в скрупулезно выполняющего указания Москвы ортодокса. «Я увидел, что Зиновьев и Сталин действительно хотят честного блока со мною, и теперь, когда мне ясно, что Коминтерн вновь доверчиво начал относиться ко мне, я могу активно работать»[262], — заявил он, вернувшись в Прагу.

Исключенный Й. Бубник стал издавать ежедневную газету «Глас правды», на страницах которой 23 мая опубликовал призыв к созданию партии «независимых коммунистов». Эта партия просуществовала всего несколько месяцев и была распущена. В конце 1925 года Й. Бубник вступил в социал-демократическую партию, пройдя, таким образом, маршрут подавляющего числа «ренегатов». В самом деле, отказываясь от ориентации на Москву и провозглашая самостоятельность, еретики от коммунизма немедленно превращались в худосочных сектантов, что не соответствовало их амбициям. Лишь немногие были способны найти оригинальный, соблазнительный для масс лозунг, большинству оставалось искать сближения с традиционными антикоммунистическими силами.

После завершения своей миссии в Праге Б. Д. Михайлов, вопреки мнению Д. З. Мануильского, предлагавшего отправить его на работу в Лондон, был внезапно командирован в Голландию. Побывавший здесь в середине мая на съезде КП Голландии Жюль Эмбер-Дро счел ситуацию крайне опасной, на грани раскола, о чем и сообщил в Москву.

В Страну тюльпанов, очаровавшую Б. Д. Михайлова, он приехал, минуя пять стран, в июле. К этому времени положение еще более ухудшилось: голландская компартия фактически распалась на три группы. Сформировавшаяся на базе так называемого Национального рабочего секретариата (NAS) фракция «левых» не желала иметь ничего общего с «правыми», во главе с Давидом Вайнкопом и В. Равенстейном, а те, в свою очередь, отказывались подчиняться решениям Центрального комитета, ядро которого заняло центристские позиции. Негативно оценивая дезорганизаторскую деятельность «левых» и особенно «правых», Б. Д. Михайлов тем не менее счел необходимым подвергнуть критике и «центр». «ЦК… слабоват по своему составу. Большинство ЦК могло бы быть составлено лучше, опытнее и работоспособнее. В частности, совершенно непонятно, как в роли секретаря партии и главного редактора могла всплыть такая фигура, как А. Винц, весьма молодой и весьма неустойчивый товарищ, без политической подготовки и политической линии. При всех своих деловых недостатках он весьма подвержен чисто случайным, личным влияниям справа и часто идет вразрез и наперекор линии большинства ЦК в угоду правым противникам нынешнего ЦК», — утверждал он в письме от 21 июля.

Пребывание Б. Д. Михайлова в Голландии, однако, оказалось недолгим. Уже 15 августа в связи с арестом Абрама Гуральского ему передали указание из Москвы заменить последнего на посту представителя Исполкома Коминтерна при Французской компартии. Все же Б. Д. Михайлов успея принять участие в создании при ЦК компартии Голландии колониальной комиссии, несколько раз выступить на съезде голландских комсомольцев, обсудить вместе с членами ЦК и осудить как правоуклонистскую резолюцию секции Эйнланолен амстердамской партийной организации.

Здесь в качестве прекрасного образца коминтерновского жаргона стоит воспроизвести отрывок из письма Вильямса с информацией об обстоятельствах ареста официального делегата Исполкома Коммунистического интернационала молодежи (ИККИМ), посланного на съезд голландского комсомола: «Как Вы знаете, представитель молодежи, бывший там на конгрессе, захворал. Хотя костюма (т. е. паспорта. — М. П.) при нем не было обнаружено, он почему-то дал сведения о себе, соответствующие меркам костюма. Я предупредил об этом мастерскую костюма (Марина), чтобы он принял меры, гарантирующие в случае запроса положительный ответ с места происхождения костюма».

Как и А. Я. Гуральский во Франции, Борис Михайлов вынужден был заняться анализом реакции местных коммунистов на публикацию книги Макса Истмена «После смерти Ленина». Переданная в Москву информация могла обнадежить кремлевский триумвират: левое крыло партии Л. Троцкому хотя и симпатизировало, однако не настолько, чтобы стать под его знамена. «В вопросе о троцкизме группа (т. е. левые. — М. П.) занимает не совсем ясную позицию: личные симпатии к Троцкому среди этих товарищей значительны, и это, главным образом, и определяет их колебания. По вопросу о книге Истмена «Т[ро]цкий»[263] из этой группы отзываются весьма резко, как о «грязной и контрреволюционной сатире», отношение Троцкого к этой книге считают «непонятным»; полагают, что книгу надо заклеймить, но Троцкого в связи с его заявлением по поводу этой книги «не трогать», публично «очень осторожно» можно коснуться позиции, занятой Троцким в связи с появлением книги Истмена. Опасность откола или раскола в РКП или КИ товарищи считают «нереальной», полагают, что если бы Троцкий и попытался откол или раскол создать, ему это не удастся; об отколах от КИ не может быть и речи, и все они резко выступают против всяких отколов»[264].