Робер Мантран - Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

• Название: Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного
• Автор: Робер Мантран
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Культурология
• Год: 2007
• ISBN: 5-235-02803-1

Книга посвящена самому загадочному городу, соединяющему Европу и Азию, — Стамбулу. Наследник древнего Византия, город стал преемником великого Константинополя — столицы самой большой православной империи Средневековья, превратившись в центр империи османов и притяжения мусульман всего мира.

Повседневность Стамбула в его блестящую эпоху, жизнь обитателей дворцов и янычар, деятельность купечества и заботы бедняков ярко раскрывает книга крупнейшего французского историка Робера Мантрана.

---

Истребив соперников, султан может царствовать, не опасаясь мятежей — разве что со стороны собственных сыновей. Он спешит заручиться поддержкой янычар, которым преподносит — по традиции, установленной Баязидом II, — «дар радостного восхождения на престол», который, помимо подарков, содержит значительную денежную сумму, а иногда и увеличение платы за службу. Итак, султан получает полную возможность отдаться государственной деятельности или предаться любимым развлечениям и занятиям. Так, для Селима I и Сулеймана Великолепного — это помимо военных походов (в которых они принимают личное участие) еще и дела имперского управления, но также — поэзия и увлечение строительством; для Селима II — удовольствие хорошо поесть; для Мехмета III и Ибрагима I — наслаждения гарема{148}; для Мехмета IV — охота и т. д. Имеется достаточно четкое различие между султанами XVI и XVII веков. Первые — деятельны, убеждены в величии стоящей перед ними задачи, посвящают себя служению интересам Империи и ставят их превыше всего, лично занимаются государственными делами, как военными, так и гражданскими, окружают себя поистине замечательными министрами, выдающимися военачальниками и флотоводцами; Стамбул в их глазах — это прежде всего деятельный и динамичный центр Османской империи. Вторые (за исключением Мурада IV, который во второй половине своего царствования проявил себя как поистине великий султан) — бесхребетные, безвольные, не способные к инициативе существа, а потому и находящиеся под властью либо женщин (неважно — матерей, жен или наложниц), либо своих фаворитов; они замкнуты в стенах стамбульского дворца, тяготятся вопросами управления Империей, возлагая его на своих фаворитов, а порой и на фаворитов своих фаворитов; доверяют командование армией и флотом людям совершенно бесталанным; деньги тратят без счета на личные причуды и оставляют в небрежении свою столицу. Нет поэтому ничего удивительного в том, что Османская империя терпит поражение за поражением как в области политики, так и на театрах боевых действий, и в том, что внутреннее положение идет от смуты к смуте как в столице, так и в провинциях.

Султан — бесспорный и единственный глава Империи. Имя нового султана провозглашается одновременно с оповещением о кончине его предшественника, после чего он торжественно шествует в мечеть Эюба, где подпоясывается мечом, который служит символом его светского и религиозного могущества. Затем он принимает клятву верности от самых высоких сановников Империи, которых вправе по собственному усмотрению оставить на прежних постах, переместить в должности или отправить в отставку. Наконец, он со своей супругой (или супругами) и наложницами водворяется в Серале, между тем как жены и наложницы покойного султана переселяются в Старый Сераль. Отныне он живет здесь в окружении своего «дома», включающего, помимо его семьи в прямом смысле еще большое число пажей, всякого рода служителей и рабов{149}.

Первый шаг султана в области политики — подтверждение полномочий прежнего великого визиря или назначение на этот пост нового. И шаг этот очень важен, так как великий визирь — главный уполномоченный султана, и именно от него, особенно когда султану недосуг вникать в дела Империи, зависит их ход.

Рабы Высокой Порты, или Как становятся чиновниками

Представитель Бога на земле, султан — абсолютный господин своих подданных, которые теоретически все до единого считаются его рабами. В особенности последнее приложимо к придворному штату и к составу армии, то есть к людям, которые в силу выполняемых обязанностей как в условиях мира, так и во время войны окружают персону султана. Их так буквально и называют: капикуллари (капыкулу, рабы Высокой Порты); и термин этот охватывает все гражданские и военные чины Империи: официальных лиц, но вместе с тем пажей и личных слуг султана; служащих всех рангов, заполняющих собой учреждения центральной администрации, включая и высших провинциальных чиновников; и, наконец, всех военных — янычар, сипахов и пр. Далеко не все они — рабы султана в точном значении слова, но зато судьбы всех зависят от расположения или нерасположения, от произвола или причуды властелина, взбалмошного и подверженного внушениям: в опалу попадают так же быстро, как и в милость.

Но каким же образом удается проникнуть в непосредственное окружение султана? Наибольшие шансы на успех имеют те, кто пользуется положением своего отца. Если отец уже введен во дворец и в милости у государя, ему сравнительно легко найти и для сына место среди пажей или среди слуг Сераля. Такие случаи, однако, редки, и ими располагают, как правило, лишь представители старинных и почтенных османских семей с надежной репутацией, но и она не служит прочной гарантией против интриг и ревности соперников и против внезапной смены настроения у государя. Понятие дворянства в европейском значении этого слова у турок отсутствует или, во всяком случае, не приводит к возникновению среди мусульман привилегированной касты, монополизирующей державные функции. Одно из наиболее известных исключений из этого общего правила — передача должности великого визиря от отца Фазилю Ахмет-паше Кёпрюлю.

Помимо этого довольно узкого пути имеется еще одно средство к достижению той же цели, средство весьма специфичное. Со второй половины XIV века после завоевания большей части Балканского полуострова османы, стремясь обеспечить рекрутами свою постоянно растущую армию, прибегают к системе, которая глубоко ранит христианскую совесть, но в течение долгого времени оказывается для турок чрезвычайно эффективной: речь идет о девширме — «собирании» или «подбирании». Система эта сводится к тому, что каждые три года или каждые семь лет в районах с христианским населением производится мобилизация от одной до трех тысяч детей, подростков и юношей в возрасте от семи до двадцати лет. Полностью оторванные от родителей, вырванные из своей социальной среды, «подобранные» дети переправляются в Анатолию и распределяются среди мусульманских семей, где их обращают в ислам, обучают турецкому языку и приобщают к турецким и мусульманским обычаям. В возрасте десяти-одиннадцати лет их собирают в воспитательные дома, которые размещены во дворцах Адрианополя, Галлиполи и даже в Стамбуле после его завоевания. Подростков этих называют теперь аджемиоглан. Производится селекция на основании природных данных: одних направляют в армию, других во дворец на службу султану в качестве пажей — ичоглан. Во дворце они, переходя от службы к службе, поднимаются по карьерной лестнице, на каждой ступени которой получают возможность привлечь к себе благосклонный взгляд государя, его супруги или одного из фаворитов. Не существует у такой карьеры какого-либо принципиального «потолка»: для удачливого достижимы самые высокие должности, включая и пост великого визиря, как это можно проследить по судьбе Ибрагим-паши. Не забывая о своем происхождении, они прекрасно отдают себе отчет в том, что всем достигнутым они обязаны милости государя, а потому и преданы ему безусловно и безгранично. Других целей в жизни, за пределами службы султану, у них нет{150}. Но каков повелитель, таковы и его слуги.

Когда во главе Империи стоит Сулейман Великолепный или хотя бы Мурад IV, который лично наводит порядок в системе управления государством и хорошо разбирается в людях, их способностях и соответствии должности при выборе министров, военачальников, адмиралов, тогда управленческий и командный персонал на деле доказывает, что он достоин доверия государя; и даже со стороны видно, что продвижение по службе прямо соотносится с действительными заслугами. Европейские наблюдатели, пораженные эффективностью этой системы, даже признают ее более справедливой, нежели те, что действуют в странах Запада{151}.

Однако османская система эффективно действует лишь при условии, что ее направляет твердая рука энергичного властителя. Как только у государственного кормила встает султан, менее захваченный идеей служения интересам великой Империи, махровым цветом распускается фаворитизм, который помимо того, что открывает доступ на важнейшие государственные посты людям некомпетентным и бесталанным, ведет к беспрестанной смене лиц на верхних и даже средних этажах служебной иерархии — особенно среди правительственного и дворцового персонала.

Как бы то ни было, источники пополнения административных кадров остаются одними и теми же. Все официальные должности, за исключением драгомана (турки систематически игнорируют европейские языки), — вотчина мусульман, и представители этнорелигиозных общин на них никоим образом не допускаются, разве что перейдут в ислам, но такие случаи очень редки.

Не нужно, однако, думать, что чиновники, дослужившиеся до сколь-либо важных должностей, наслаждаются полной уверенностью в прочности своего положения: условия службы, подобно погодным условиям, весьма переменчивы, так как подвержены превратностям конкурентной борьбы, исход которой зависит, в свою очередь, от взаимодействия довольно неопределенных и разнонаправленных факторов. Высокопоставленная персона имеет под своей властью или берет под свое покровительство ряд клиентов, которых и размещает по тем или иным постам, а от каждого из них зависит ряд своих, конечно, низшего ранга. Если эта персона волей-неволей (чаще, неволей) покидает свое высокое место (ее перемещают по должности или отправляют в отставку), то кадровая перемена в высоком эшелоне власти влечет за собой целый каскад все менее и менее крупных на нисходящих ступенях служебной иерархии; и это — по той причине, что новый назначенец, подобно комете, влечет за собой шлейф из своих собственных протеже, которых надо где-то пристроить на теплых и хлебных местечках. Эпицентр этого своеобразного «землетрясения» находится, как правило, в пределах Стамбула, а волны от него расходятся по всем звеньям уже провинциальной администрации. Легко понять, что служебная чехарда, ставшая после Мурада IV чуть ли не ежемесячным явлением, по своему дезорганизующему воздействию на систему управления Империей и на политическую устойчивость в стране сравнима лишь с чередой стихийных бедствий. Таким образом, профессия османского чиновника далеко не гарантирует тихой, спокойной жизни, защищенной от ударов судьбы.