Георгий Старков - Квартира 302

• Название: Квартира 302
• Автор: Георгий Старков
• Жанр: Исторические приключения

роман по мотивам видеоигры «Silent Hill 4: The Room» от Konami

---

Он улыбнулся. Айлин не ответила ему улыбкой: девушка смотрела на него очень серьёзно, по-прежнему прижимая альбом к груди.

– Теперь я понимаю, почему он выбрал нас, – сказала она. – Может, в его ритуале так оговаривалось… или он сам не знал… но мы в чём-то схожи с ним, правда?

– О чём ты говоришь? – удивился Генри. Меньше всего он чувствовал в себе сходство с безумцем, который затащил их в эти кроваво-красные стены.

– Мы все очень любили нашу мать, – ответила Айлин.

Генри хотел что-то возразить, но внезапно понял, что это ни к чему.

– Генри, неужели ты не видишь, как мы схожи с ним? Папа… да, конечно, я любила её, но когда их не стало… я плакала целый год по ночам, вспоминая о маме, когда просыпалась и видела, что рядом со мной на кровати никого нет. Ты сам признался, что… – она запнулась. – Я надеюсь, что ты и сам понимаешь, Генри, как сильна была твоя привязанность к матери. А Уолтер… он считает, что его мать – квартира 302, но разве это что-то меняет? Он делает всё, чтобы вернуть её. – Айлин явно бессознательно коснулась незаживающего синяка на щеке. – Он хочет быть со своей мамой. Это «Двадцать Одно Таинство»… просто средство, которое ему вдолбили в детском приюте. Он не знает иного способа.

8

Сердечник омылся кровью, умиротворённо вращаясь. Лезвия разбрызгивали красную жидкость и ошметки мяса с прилипшими клочками одежды. Казалось, багровое озеро посреди большой комнаты кипит, и вот-вот белая пена разольётся за края углубления. Яркие лучи сверху заставляли стальные лезвия блестеть рубиновым оттенком. Человек в синем плаще невольно залюбовался игрой бликов и багрянца – и только громкий, мучительный стон существа за его спиной заставил его очнуться. Он вздрогнул и поднял глаза. Через прозрачный потолок просвечивал молочно-белый свет иных миров.

Скоро.

Как долго он ждал…

Совсем скоро…

Человек вскинул руки, впитывая в себя силу, которую несли лучи. Существо дёрнулось и заревело, выпучив глаза. Выверенное вращение сердечника набирало обороты, переходя из лени в ярость. Кровь забурлила в пруду. Помещение, затаив дыхание, ждало двадцать первого оборота, который должен был знаменовать начало конца.

9

Фрэнк Сандерленд, управляющий.

На протяжении своих приключений Генри открывал много дверей. Эта дверь стала последней вехой. Он понял это даже до того, как открыл её и почувствовал смрадный запах гнили, пропитавший квартиру. Понял по клокочущему струнному напряжению, которое охватило тело, когда он коснулся двери. Словно громовой разряд прошёл сквозь него от двери к полу; буквы на табличке качнулись и уплыли куда-то далеко, вместо них возникла тёмная комната, в которой не было огней: только запах, сбивающий с ног своей отвратительностью. Айлин зажала нос; то же самое сделал Генри.

– Это она, – её голос был гнусавым. – Пуповина…

Генри кивнул, не смея вдыхать. Зародилась надежда: неужели их сумасшедший план может обернуться удачей? Но что тогда значит эта тяжесть в голове, предчувствие чего-то нехорошего?.. Не найдя ответов, он сделал шаг и едва не поскользнулся на крови, которой была залита вся прихожая. Схватившись за стену, он посмотрел под ноги. Пол был мокрым и красным.

Фрэнк.

Оба поняли, что здесь произошло, и оба не хотели об этом говорить здесь и сейчас… нигде и никогда. Держа Айлин за ладонь, Генри пошёл дальше во тьму. В какой-то момент воздух в лёгких закончился, и ему пришлось сделать вдох. В лицо словно бросили лопату отходов. Перед глазами зазмеились трубочки разного цвета.

Значит, цель где-то рядом. Может, в этом большом шкафу?

Скорее всего. Иначе чем объяснить, что запах усилился троекратно, едва он приоткрыл лакированную дверцу? Теперь нельзя вдыхать даже под угрозой полного удушья… иначе они умрут, не сойдя с места.

Генри лихорадочно шарил руками по полкам. Одежда, коробка с обувью, набор отвёрток, стеклянная банка… Он перешёл на верхние полки. Грудь начало сдавливать. Рука Айлин выскользнула из кисти: она бросилась назад, согнувшись в три погибели. Генри её не стал останавливать. Чёрт возьми, как здесь темно… Ещё одна коробка (на этот раз, похоже, в ней находилась шляпа), альбом для семейных фотографий, аптечка… И вот она, на дальнем конце верхней полки – небольшая картонная коробочка красного цвета. Судя по всему, в ней раньше хранились иглы; но, сорвав крышку одним движением, Генри увидел внутри не серебристые острия, а сморщённый целлофановый пакетик, в котором лежала…

10

Сердечник, алый от омывшей его крови, совершил двадцать первый оборот.

11

– Мама? – прошептал мальчишка в полосатой водолазке, отступая назад от двери. Он был по-прежнему один в красном коридоре, но там, за перегородкой двери, кто-то шевельнулся. Он это чувствовал ясно, как раньше ощущал нарождающееся дыхание.

– Мама, это ты?..

12

– Мама? – спросила Айлин Гелвин, сделав шаг назад, в коридор. Алые полосы на её лице смешались, образовав один колыхающийся кровоподтёк. – Мама, это ты?..

13

Раскатистый удар колокола совпал со вспышкой, которая сделала мир снежной пустыней. Голова Генри раскрылась, как арбуз, не выдержав давления изнутри. Взрыв, боль – и вот он нигде, в белом сиянии, которое поглотило всё сущее. Где-то кричала Айлин, но явно не в том мире, где находился он. Знакомое ощущение превращения в бестелесную точку: белый свет угас, уступив место мертвенной синюшности луны, и он увидел в этом ночном свете раскрывающуюся дверь квартиры и людей, которые появились в черноте проёма. Лиц их не было видно. Только волосы – чёрные у мужчины и светлые у женщины. Генри знал, что женщина плачет, хотя звука в этом мгновенном фильме не было. Они выходили из квартиры, и мужчина держал женщину за плечи, грубо проталкивая вперёд. Она силилась оглянуться, может, даже войти обратно, но он не давал ей этого сделать. Так они и вышли – ушли в ночь, покинув свой дом. Дверь квартиры медленно затворилась за ними. Три цифры чернели на поверхности двери, и Генри их, конечно же, знал.

Но тут последовал второй удар колокола, и он обратил этот зыбкий ночной мир в град осыпающихся осколков. Таунсенд по-прежнему стоял в гостиной Фрэнка Сандерленда, уставившись в окно невидящим взором; обе ладони лежали на висках, сжимая их, как тиски. Сверло дрели, запинаясь, выскальзывало из воспалённого мозга, отбрасывая белые снопы искр. Он почувствовал, как разлепились губы и прошептали: «Голова…». Когда боль начала проходить, Генри почувствовал ещё кое-что довольно неприятное: на спину и бока сыпались удары, несильные, но частые. Чьи-то кулачки без устали молотили его.

– Айлин… – язык распух и еле ворочался во рту. – Айлин, что ты делаешь?

Она плакала навзрыд; всё лицо было мокрое от слёз. Но остановиться девушка и не думала, награждая Таунсенда всё новыми порциями тумаков.

– Это всё ты, ты! – слова, неистово выкрикиваемые ею, различались с трудом. – Почему ты заставил её бросить меня? Почему оставил меня там, в темноте? Это ты…

– Айлин… – Генри пятился, защищаясь локтями от ударов. Красная коробка лежала у ног, пакетик с пуповиной вывалился из неё, по-прежнему источая свой неповторимый запах. – Айлин, это же я!

Она успокоилась только с третьим ударом колокола. Колокол звучал где-то наверху – то ли на втором, то ли на третьем этаже. Генри что-то не помнил, чтобы над их домом воздвигали купол церкви.

Замерев с поднятой рукой, Айлин прислушалась к отзвукам колокольного звона, которые носились эхом. И вдруг улыбнулась разбитыми губами сквозь слёзы – радостно и плотоядно, как ребёнок, предвкушающий вечернее пиршество. Страшнее выражения Генри на человеческом лице не видел.

– Она просыпается, – защебетала она, глядя на зелёный альбом. Алые пятна продолжали стекаться к лицу, делая её неузнаваемой. – Мама… Она ждёт меня. Она зовёт меня к себе!

Генри, который всё ещё боязливо отстранялся от девушки, внезапно понял, что сейчас будет.

– Айлин, не надо…

Поздно. Она уже выбегала за порог осиротевшей квартиры с детской лихой, не обращая внимания на больную ногу и размотавшийся бинт. Генри услышал её звонкий смех.

Он сделал шаг вслед за ней, и невидимая сила толкнула его в грудь, мягко отстраняя назад. Не нападая, но предупреждая: она моя. Теперь она принадлежит мне. Второй шаг потребовал всех усилий. Мышцы напряглись, на лице выступил пот. Ладонь, лежащая на грудине, стала железной, не давая шанса ступить ещё раз. Генри со стоном попятился назад. Айлин ушла. Он проиграл в тысячный раз в этой игре. Колокол наверху торжественно ударил, вызвав гудение в голове.

Это всё? То, что он заслужил после всех своих немыслимых усилий? Разлука в последний миг, беспомощность и поражение – вот что преследовало Генри в последние годы, вот что стало его проклятием. Теперь ему остаётся только ждать… сидеть взаперти, как всегда, и ждать развязки, не в силах на что-нибудь повлиять.