Николай Богословский - Тургенев

• Название: Тургенев
• Автор: Николай Богословский
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1961

ВТОРОЕ ИЗДАНИЕ. Первое издание вышло в серии „ЖЗЛ" в 1959 году (№ 3 (269))

---

Это необычное и страстное изъявление чувства смутило и даже озадачило Тургенева.

«Я никогда ни одной женщины не любил более Вас, — писал он ей, — хотя не люблю и Вас полной и прочной любовью».

И сама Татьяна Александровна впоследствии говорила брату Алексею, что у Тургенева не было истинной любви к ней, что «все это было не более, как фантазия разгоряченного воображения».

Роман с Бакуниной оставил заметный след в поэтическом творчестве молодого Тургенева.

Переживаниям, связанным с этим увлечением, посвящен целый ряд его лирических стихотворений начала сороковых годов («Долгие белые тучи плывут», «Дай мне руку — и пойдем мы в поле», «Нева», «Когда с тобой расстался я…» и много других).

Отзвуки романа с Бакуниной различимы также в поэме «Андрей» и в рассказе «Андрей Колосов». Если же брать шире — не только личную историю Тургенева и Татьяны Бакуниной, но общую атмосферу «премухинского гнезда», то надо сказать, что писатель почерпнул в Премухине много наблюдений, которые широко использовал при создании первых романов и повестей.

Сопоставляя отдельные строфы стихотворений Тургенева, посвященных Бакуниной, с соответствующими отрывками из его писем к ней, не трудно заметить, что стихотворения эти были как бы лирическим дневником его и непосредственно перекликались иногда с письмами.

«Дайте мне Вашу руку, — писал Тургенев Бакуниной в марте 1842 года, — и, если можете, позабудьте все тяжелое, все половинчатое прошедшего. Вся душа моя преисполнена глубокой грусти…» и т. д.

И вот выдержки из стихотворения, также написанного в 1842 году:

Дай мне руку — и пойдем мы в поле,
Друг души задумчивой моей…
…
Позабудь все тяжкое, все злое.
Позабудь, что расставались мы.
Верь: смущен и тронут я глубоко,
И к тебе стремится вся душа…

«Ваши письма, Тургенев, не оставят меня, — писала Татьяна Бакунина, — покуда будет жизнь во мне. Вам самим я не отдала бы их, если бы Вы даже стали требовать — мое страдание, моя любовь дали мне право, которого никто на свете не отнимет у меня. Ваши два последние письма — с тех пор, как я получила их — лежат на груди у меня — и мне одна радость чувствовать их, прижимать их крепко, долго…»

И вот строки из стихотворения «Нева» (1843 г.):

Теперь, быть может, у окна
Она сидит… и не страдает;
Но, как свеча от ветра, тает
И разгорается она….
Иль, руки страстно прижимая
К своей измученной груди,
Она глядит полуживая
На письма грустные твои…

Тургенев встречался с Татьяной Бакуниной не только в Премухине, но и в Москве и в имении друзей Бакуниных — Бееров.

Уезжая из Шашкина в 1842 году, Татьяна Бакунина писала Тургеневу: «Вчера вечером мне было глубоко бесконечно грустно — я много играла и много и долго думала. Молча стояли мы на крыльце с Alexandrine — вечер был так дивно хорош — после грозы звезды тихо загорались на небе; и мне казалось, они смотрят мне прямо в душу… Вот Вам письмо, которое я писала после первого свидания с Вами здесь — прежде я все хотела отдалить его, но теперь я хочу, чтобы вы знали все, что я думаю про Вас. Прощайте, Тургенев, пора ехать: близко Вас проедем мы, мне весело, прощайте, дайте мне руку Вашу…»

Стихотворение Тургенева «Гроза промчалась» (1844 г.) перекликается с этим письмом Татьяны Бакуниной. Оно навеяно воспоминаниями о той поре, когда Тургенев приезжал из Спасского верхом в Шашкино уже после того, как Татьяна Александровна уехала оттуда.

Это о ней, о своей «доброй, прекрасной сестре», вспоминал он, всходя на ступени знакомого крыльца: «А ты? Где ты? Что делаешь теперь?..»

Гроза промчалась низко над землею…
Я вышел в сад; затихло все кругом —
Вершины лип облиты мягкой мглою,
Обагрены живительным дождем.

…

Какая ночь! Большие, золотые
Зажглися звезды… воздух свеж и чист;
Стекают с веток капли дождевые,
Как будто тихо плачет каждый лист.

Зарница вспыхнет… Поздний и далекий
Примчится гром — и слабо прогремит…
Как сталь блестит, темнея, пруд широкий, —
А вот и дом передо мной стоит.

И при луне таинственные тени
На нем лежат недвижно… вот и дверь;
Вот и крыльцо, знакомые ступени…
А ты… Где ты? Что делаешь теперь?

Упрямые, разгневанные боги,
Не правда ли, смягчились? И среди
Семьи твоей забыла ты тревоги,
Спокойная на любящей груди?

Иль и теперь горит душа больная?
Иль отдохнуть ты не могла нигде?
И все живешь, всем сердцем изнывая,
В давно пустом и брошенном гнезде?

Роман Тургенева с Татьяной Бакуниной длился недолго. Уже весною 1842 года наметился разрыв их отношений. Об этом свидетельствует пространное и несколько противоречивое письмо Тургенева к ней, написанное в 20-х числах марта. Иван Сергеевич пишет в нем, что они стали чужды друг другу, и вместе с тем продолжает уверять Бакунину, что питает к ней глубокое чувство.

Татьяна Александровна усмотрела в этом письме неискренность, отсутствие простоты и настоящего чувства, прикрытое красивыми фразами.

ГЛАВА X МАГИСТЕРСКИЕ ЭКЗАМЕНЫ

Стихотворения Тургенева хотя и редко, но все же время от времени появлялись на страницах журналов «Отечественные записки» и «Современник». Но если бы его спросили тогда, кем он считает себя, поэтом или будущим ученым, то он, может быть, затруднился бы сразу ответить на этот вопрос.

Некоторые знакомые Ивана Сергеевича не подозревали, что он печатает стихи, подписывая их буквами «Т.Л.». Они видели в нем отнюдь не писателя, а именно молодого ученого, который приехал в Москву из Берлина, чтобы занять в университете кафедру.

Поэт Полонский позднее вспоминал: «Я стал навещать Тургенева не как писателя, а как молодого ученого, который (по слухам) приехал в Москву из Берлина, с тем чтоб в университете занять кафедру философии. Ему, вероятно, и не верилось, что философия была запретным плодом и преследовалась, как нечто вредное и совершенно лишнее для нашего общества».

Другие его знакомые знали, что он пишет стихи, но одновременно готовится посвятить себя и наукам. Рассказывая о первой встрече с Тургеневым в доме профессора Московского университета С. П. Шевырева, А. Фет писал: «Во время одной из наших с ним (с Шевыревым. — Н. Б.) бесед в его гостиной слуга доложил о приезде посетителя, на имя которого я не обратил внимания.

В комнату вошел высокого роста молодой человек, темно-русый, в модной тогда «листовской» прическе и в черном, доверху застегнутом, сюртуке… Молодой человек о чем-то просил профессора… По его уходе Степан Петрович сказал: «Какой странный этот Тургенев: на днях он явился со своей поэмой «Параша», а сегодня хлопочет о получении кафедры философии при Московском университете».

Мысль о профессорстве не оставляла Тургенева. Но ведь он намеревался добиваться степени магистра философии, а эта наука в николаевской России была не в почете. Охранители монархии видели в ней опасный источник вольномыслия и свободолюбия. Кафедра философии в Московском университете была упразднена вскоре после восстания декабристов, и с тех пор в течение пятнадцати лет преподавание ее здесь так и не возобновлялось.

Выходило, что в Москве к тому же некому было экзаменовать Тургенева по этому предмету. Однако он не успокоился и в конце марта 1842 года отправился в Петербург, где подал прошение ректору университета Плетневу о допущении к испытаниям. Соответствующее разрешение было ему дано.

В Петербурге Тургенев остановился на квартире старшего брата Николая, в Графском переулке. Тот отвел ему прекрасную комнату с камином и тремя вольтеровскими креслами. Все располагало здесь к занятиям. В квартире было очень тихо, даже с улицы не доносилось ни малейшего шума.

Брат, служивший в гвардейской артиллерии, почти не бывал дома. Иван Сергеевич наслаждался тишиной и покоем, погрузившись в чтение философских трактатов Спинозы, Лейбница, Канта, Фихте. Первый экзамен (по философии) он должен был держать уже через неделю.

Экзамены начались 8 апреля. Тургенев отлично ответил экзаменационной комиссии (в составе декана факультета и четырех профессоров) на вопросы: 1. «Что есть философия, ее содержание». 2. «Истина субъективная». 3. «Изложение сущности философии Платоновой». 4. «О методе философствования в разные времена».

Следующий экзамен (по латинской словесности) Тургенев держал 1 мая. Профессор Фрейтаг предложил ему прочитать, перевести и объяснить отрывок из элегии Тибулла.

Усиленные занятия древними языками в Берлине не прошли бесследно. В отметке, полученной Иваном Сергеевичем на этом экзамене, значилось: «Перевод и изъяснение сделаны хорошо».